К сожалению, для Сары, ее удача закончилась в ту минуту, когда нас сопроводили внутрь и представили нашему шеф-повару на день, который был определенно не мужчина.

Шеф-повар Коррин — будущий шеф-повар в мире кулинарии. Она так чертовски красива, что почти больно смотреть на нее. После краткого введения я начинаю серьезно сожалеть о моем предыдущем выборе макияжа и прически, и сразу же хочу вернуться в отель еще на несколько минут для прихорашивания, чтобы я почувствовать, что у меня есть шанс стоять рядом с ней.

— Господи, — шепчет рядом со мной Сара.

— Я знаю. Это как смотреть на чертово солнце, — шиплю я.

Мы следуем за Коррин в первую кухню, где стоит большая часть нашей еды. Никто не должен так хорошо выглядеть в униформе шеф-повара.

Нам объясняют, что шеф-повар Коррин поможет нам с гарниром и основным блюдом, а шеф-повар Жак, один из владельцев и звездный кондитер, скоро подойдет и поможет нам с десертом.

Я почти задыхаюсь от волнения.

Каждому из нас дают фартук с логотипом школы и именем на передней панели. Они даже вышили каждое из наших имен внизу. Конечно, это потребует нескольких фотографий каждого из нас, указывающих и смеющихся над нашими именами, которые позже будут опубликованы в социальных сетях. Это потрясающе. Не могу дождаться, чтобы привезти домой мой официальный фартук и носить его во время приготовления еды.

Где бы ни оказался мой дом.

Новая мысль. Определенно новая мысль.

Большая часть подготовительной работы сделана раньше времени, чтобы процесс шел быстрее, но Коррин оставляет некоторые из наиболее интересных аспектов приготовления пищи для нас. Нашим гарниром становится сырное итальянское ризотто, и у меня рот буквально исходит слюной, когда она вытаскивает различные сыры, которые мы собираемся использовать.

Даже, если бы Париж немного уменьшился во время нашей поездки сюда, став более нормальным городом и менее сказочным, ничто не могло бы отнять у меня любовную связь с его сырами.

Или с хлебом.

Или с едой вообще.

Наверное, я могла бы просто есть сыр, хлеб и пить красное вино в этой стране и быть совершенно счастливой до конца своей жизни. Я весила б около восьми тысяч фунтов, но была бы очень рада этому.

Сара сдерживает свое обещание, и в основном, стоит и смотрит, наслаждаясь бесплатным вином, которое подали с началом нашего урока. Я, с другой стороны, полностью поглощена всем, что говорит Коррин, чувствуя себя в своей стихии в первый раз.

— Вы действительно очень хороши в этом, — упоминает Коррин, когда мы перекладываем ризотто в блюдо для показа.

— Спасибо, — отвечаю я со слабым румянцем, медленно подкрадывающимся к моим щекам. — Я люблю готовить дома.

— Вы когда-нибудь задумывались о посещении школы? — спрашивает она с мощным французским акцентом.

Я качаю головой и останавливаюсь.

— Несколько раз, но не серьезно.

— Вы должны. Думаю, у вас все получится.

Глупая однобокая ухмылка появляется на моем лице, когда я ловлю взгляд Сары, уставившуюся на меня из-за прилавка. Она подмигивает мне, пока я продолжаю работать вместе с Коррин, чувствуя дрожь чего-то большего, что витает внутри меня.

Возможность большего.

Остаток дня просто замечательный. От ризотто мы переходим к тушеному ягненку, а потом нас учат готовить французские любимцы — макаруны. Сара на самом деле пачкает свой фартук для сладостей и помогает сделать красивое лимонно-желтое печенье. Наличие красивого пожилого человека в комнате тоже не вредит.

Принимая во внимание многое из этих частных кулинарных событий ежедневно, в школе кулинарии все сводится к науке. После того, как наши печеньки вытаскивают из духовки, мы садимся на красивой террасе, и все, что мы приготовили в течение нашего двухчасового класса, подано на красивых тарелках с корневыми овощами и веточками розмарина.

— Вау, ты это сделала? — спрашивает Сара, глядя на тарелку.

Я качаю головой, смеясь.

— Ты действительно не обращала внимания, не так ли? Нет, они приготовили тарелку, пока мы были в десертной.

— Они вручили мне вино. Что должна была сделать девушка? — подруга пожимает плечами.

Мы продолжаем, соединяя ризотто с отлично приготовленным ягненком.

— Дорогой Господь, я больше никогда не влезу в пачку, — стонет Сара, когда пробует нашу еду.

— Думаю, твоя дублерша должна взять на себя роль навсегда, — шучу я, зная, подруга все еще немного зла на женщину, дублирующую ее участие, пока она в этом импровизированном отпуске со мной.

— Не напоминай о ней.

Мы заканчиваем, почти облизывая наши тарелки как раз, когда наше печенье прибывает. Наши глаза расширяются, увидев, как десерт представлен. Шеф-повар приготовил шоколадный торт в нашу честь с крошечным сахарным украшением сверху.

— Наши бедные маленькие печеньки выглядят очень грустными рядом с этим, — смеется Сара.

Я присоединяюсь к ней, взяв крошечный макарун и положив его на тарелку с тщательно продуманным десертом.

— Уверена, они оба восхитительны.

— Есть только один способ выяснить!

Мы принимаемся за еду и заканчиваем полировку всей корзины печенья. Сидя на наших стульях с последним бокалом вина, мы шутим о необходимости выкатываться из школы на тачках, когда они забирают наши тарелки.

— Спасибо, что поехала со мной, — наконец, говорю я, выпивая последний глоток вина.

— Спасибо, что позвала.

— У меня есть одна просьба, — добавляю я.

— Что угодно.

— Можем ли мы зайти кое-куда на нашем пути обратно в отель? Перед тем, как я вернусь домой, я кое-что хочу сделать.

— Ой! Это Шанель? — спрашивает Сара, широко раскрыв глаза от волнения.

Я смеюсь, и вино почти выходит из моего носа.

— Нет. Это определенно не Шанель. Я хочу сделать татуировку.

***

— Эта проклятая штука чешется, черт! — скулю я, поворачиваясь в ванной, чтобы еще раз взглянуть на маленькую птицу, вытатуированную на дальней стороне моего плеча.

«Больше не застревает в этой клетке. Наконец, она свободна».

Теперь мне просто нужно поработать над собой.

— Ну, не чеши! — кричит Сара из спальни, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в зеркало.

Уже поздно.

Около десяти часов ночи. И я каким-то образом позволяю себя уговорить пойти в ночной клуб.

— Какая радость в одиночестве, если у нас нет немного удовольствия? — говорит Сара, вытаскивая сексуальное черное платье, которое я засунула в чемодан в последнюю минуту.

Последнее решение, о котором я действительно начинаю сожалеть.

— Ты не одинока, — напоминаю я ей в знак протеста.

— Но я же не мертва. Теперь одеваться. Мы слишком молоды, чтобы ложиться спать в этот ранний час в Париже!

И именно поэтому я нахожусь в ванной, доставая тушь для ресниц, вместо того, чтобы созерцать мои теплые фланелевые пижамы.

С готовым макияжем и распушенными волосами я выхожу из ванной в шторм посвистываний и других непристойных шумов.

— Ты противна.

— Просто пытаюсь подготовить тебя к тому, что ты услышишь, когда мы выйдем из этой комнаты, — смеется Сара. — Давай! Тот швейцар — ты знаешь тот, у которого горячая задница?

Я посылаю ей пустой взгляд.

— Конечно. У всех здесь есть красивые задницы. В любом случае, один из них рассказывал мне о клубе, который находится не слишком далеко отсюда. Я хочу проверить это.

— Так вперед.

— Ты могла бы казаться более возбужденной, — говорит подруга, сжимая локоть.

Я только посылаю взгляд в ее сторону.

— Кто знает, может быть, ты найдешь какое-нибудь французское приключение, чтобы оно вернулось с тобой?

У меня расширяются глаза, когда я останавливаюсь посреди коридора.

— Ты меня разыгрываешь.

— Что?

— Вот, почему мы это делаем? Чтобы достать мне кусок задницы?

— Ну, — Сара моргает с притворной невинностью. — Не совсем, но если бы такая возможность представилась, я бы не хотела, чтобы ты чувствовала, что тебе пришлось отказаться от нее. Я была бы более чем рада исчезнуть на ночь. Уверена, что могла бы найти диван или хорошее кресло в вестибюле, чтобы поспать в течение нескольких часов.