— О, Боже мой, — говорю я, поднимая руки в воздух, как сумасшедшая женщина, и начинаю хаотично шагать вдоль по коридору.

Я искренне надеюсь, что стены вокруг нас или толстые, или номера пустые, потому что я даже не пытаюсь быть тихой, так как у меня начинается мой мини-кризис на четвертом этаже.

— Я не могу справиться с этим прямо сейчас. Я так не подготовилась. Ты хоть знаешь, когда в последний раз я кадрила парня? — спрашиваю я ее, используя воздушные кавычки, чтобы доказать свою точку зрения.

— Ты боишься, что твоя женская часть там сморщена? Потому что я помню некоторые вещи, которые ты рассказывала, что с Августом… и уверяю тебя, — говорит она с озорной улыбкой. — Ты определенно не мертва.

— Дорогой Господь, давай просто пойдем, — отвечаю я, стараясь не дать моему разуму блуждать.

Плата за такси на этой экскурсии не нужна, так как клуб находится в нескольких минутах ходьбы — нескольких кварталов. И я начинаю сожалеть о нашем решении идти, поскольку у меня начинают болеть ноги в моих пятидюймовых каблуках.

Там стоит длинная очередь людей, ожидающих снаружи одобрения вышибалы, и музыку можно услышать почти за квартал. Это напоминает мне о моих предыдущих днях и тусовках в клубах, когда я без понятия что делала в жизни.

Это не сильно отличается от сегодняшнего дня.

Мы встаем в очередь среди бликов и сравнений женских нарядов и причесок и ждем своей очереди. Видимо, у нас что-то есть, потому что, когда мы добираемся до входа, мы проходим тест вышибалы и получаем добро. Глядя на Сару, я поднимаю бровь, удивляясь, как нам удается это пережить. Она просто улыбается и пожимает плечами.

— Я послала ему кокетливое подмигивание. Должно быть, ему понравилось.

— Ты тоже показала ему сиськи? — спрашиваю я, удивляясь, почему мы это сделали, и наполовину обнаженные девушки перед нами были пропущены.

Сара просто закатывает глаза, когда мы продолжаем свой путь через всех людей к бару. Музыка отражается в моей груди, и постоянная смесь из сорока лучших хитов, которые я узнала, и зарубежной музыки, которая, кажется, нравится местным жителям

Мы покупаем напитки, найдя маленький столик по чистой удаче, и начинаем одно из моих любимых занятий в таком месте — осматривать людей. Клуб не отличается от тех, в которых я была в Штатах. Люди делятся на большие и маленькие группы, все собираются вместе, смеются и улыбаются. Пары держатся вместе на танцполе, почти занимаясь любовью в одежде. Я стараюсь не пялиться — или моя ревность проявится.

— Хорошо, давай поиграем, — говорит Сара, шевеля бровями.

— О, давай! Шутки в сторону? Ты меня одела, вытащила в этот поздний час, и это то, что ты хочешь делать?

— Ну, если я не могу уговорить тебя забрать какого-нибудь мужчину, тогда да, — говорит она, надув нижнюю губу для эффекта. — Это то, что я хочу сделать.

— Ну хорошо. Но я не уверена, что это будет работать в чужой стране. Мы даже не пробовали игру за пределами Сан-Франциско, — предупреждаю я.

— Наверное, есть только один способ узнать, — усмехается подруга, держа в руках свой тоник с водкой для праздничного тоста.

Подтолкнув свой напиток к ней, я присоединяюсь со смехом, когда мы нацеливаемся на толпу.

С тех пор как мы стали друзьями, у нас была небольшая игра, в которую мы играли в клубах или вечеринках. Учитывая, что мы обе были активными наблюдателями, это дало нам о чем поговорить, а не просто сидеть рядом друг с другом, молча потягивая напитки, как проигравшие.

Вместо этого мы были неудачниками, которые изобретали странные сюжетные линии о людях, за которыми наблюдали, и смеялись над смешными фантазиями, которые создавали. Я не сказала, что это отличная игра, но она давала нам возможность что-то делать во время социальных событий, когда мы чувствовали себя далеко не светскими львицами.

Сара может вести себя, как светская бабочка века, но когда ажиотаж проходит, она, на самом деле, ведет себя, как интроверт. Взвешиваясь годами от отвращения к себе и постоянными проблемами с видом своего тела, подруга прошла долгий путь, но ей все же трудно сделать первый шаг или войти в комнату к неизвестным. Она могла быть светской, если ее окружали люди, которых она знала, но девушка, как правило, держалась рядом с домом и теми, кого она знала, теми, кто заставлял ее чувствовать себя в безопасности.

— Сначала выбираю я! — громко говорит она под звук музыки. — Как насчет этих двух?

Сара указывает на пару, сидевшую в угловой кабинке. Женщина намного старше мужчины, вероятно, лет на десять, но они оба ошеломляющие. Их усилия по сдержанности терпят неудачу, поскольку я замечаю, что он подкрадывается рукой к внутренней стороне ее бедра. Чувствую, как у меня краснеют щеки, и я отворачиваюсь.

— Богатая пума? — догадываюсь я, повернув крошечную соломинку в моем напитке.

Сара дарит мне менее восторженный взгляд. Ее взгляд скользит вниз, когда она старается скрыть свою улыбку.

— Это было жалко. Попробуй еще раз.

— Я сказала тебе, что это может не работать во Франции, — пожимаю я плечами. — Культурные различия.

— Ты не пытаешься!

— Хорошо. Как насчет этого? «Она была бывшей трофейной женой, но, очевидно, пошла на лево, как это обычно бывает после определенного возраста — даже с исключительным обслуживанием», — кашляю я, подчеркнув свой смысл «обслуживания».

Сара усмехается.

— Да, продолжай.

— Ее муж-миллиардер потерял к ней интерес, решив перейти на что-то… более новое, скажем так. Она злая, мстительная. Она не делала ничего, кроме ухода за собой и держала себя в первозданном виде для него! Она даже затянула свою вагину для него!

— Подожди… подожди, — говорит Сара, размахивая руками, стараясь не расплескать свой напиток. — Такое можно сделать?

— Почему я знаю эти извращенные вещи, а ты нет? — спрашиваю я, смеясь. — Да, ты можешь это сделать. Мы живем в мире, где возможно практически все. Почему такое не может быть? Ты также можешь восстановить свою девственность, — добавляю я, подмигнув.

— Почему? Серьезно? Значит, люди собираются и восстанавливают свою девственную плеву, чтобы они могли возродиться девственницами? Что это?

Я пожимаю плечами.

— Хорошо, двигаемся дальше. Твоя трофейная жена.

— Порядок. Поэтому вместо того, чтобы оставить его, она решает победить его в его же собственной игре. Она будет ему изменять! Потому что кому нужна зрелая, когда у тебя есть деньги? Вот, когда дон-Хуан-сексуальные-брюки выходит на сцену. Она находит его на Тиндере… или как там называется его эквивалент здесь во Франции, и скажем так, миссис Трофи — жена хорошо проведет время.

Я делаю глоток своего напитка и смотрю на нее, ожидая.

— Как это было? — наконец-то спрашиваю я.

— Прости, я все еще застряла на вагинальной хирургии. Не думаю, что я слышала что-то помимо этого, — признается Сара, когда я разражаюсь смехом.

— Моя очередь! — объявляю я, оглядывая клуб в поисках нашей следующей жертвы.

Я нахожу его в баре, ожидающего заказ. Кажется, он находится здесь один, прислонившись к гладкому дереву, постукивает пальцами, когда бармен почти игнорирует его.

— Он, — говорю я, выделяя его своим указательным пальцем.

— Ненавижу, когда ты выбираешь одинокого. Они всегда такие сложные.

Я просто ухмыляюсь и сажусь на свое кресло, ожидая и наблюдая, пока подруга его изучает. Он привлекателен, одет в темные штаны, которые обтягивают его во всех нужных местах. Плотная трикотажная рубашка делает мучительно очевидным то, что у него нет ни унции жира на его шестифутовом теле, что заставляет меня серьезно сожалеть обо всем хлебе и сыре, которые я съела с момента прибытия в Париж.

Не понимаю, как французы остаются такими худыми. Это просто ошеломляюще.

— Ладно, я готова, — заявляет Сара, глубоко вздохнув, словно готовится сделать что-то невероятно впечатляющее, например, исполнить национальный гимн или выступить с речью о бедности.

Я игнорирую ее драматизм и жду, когда она начнет.