Хорошо, что я так сильно любила Сару, потому что этот маленький разделитель кроватей ничего для нее не значил. Она заграбастала кровать и заняла больше, чем ее справедливую долю в еврозоне, независимо от довольно большого разделителя.

— Почему ты такая чертовски веселая в этот нечестивый час? — ныряю я в мягкую пушистость своей подушки, надеясь, что, если бы я похоронила себя достаточно глубоко, она бы ушла.

— Это не нечестивый час — почти десять утра!

У меня открываются глаза от удивления, но все, что я вижу, это черная ткань моей подушки, засунутая мне в лицо. Поднявшись на локти, я прищуриваюсь и оглядываюсь с презрением.

— Десять утра? Как это возможно? Похоже на…

— Середину ночи? — догадывается она.

— Ну, да, на самом деле.

— Джет-лаг, детка. Здесь есть кофе. После него будет лучше.

— Ну, черт, почему ты просто не начала с этого? Все прошло бы намного более гладко, — говорю я ей, хватая чашку эспрессо из ее рук.

Я чуть не засовываю всю голову в маленькую чашку, вдыхая ореховый аромат. Это интенсивно и темно, и у меня рот почти полон слюней, когда я дотрагиваюсь губами до чашки.

Через несколько минут я уже ощущаю жужжание, и все выглядит намного ярче.

Кофеин волшебен.

— Итак, что мы будем делать сегодня? — спрашиваю я, указывая на гигантский пакет информации от Райана.

Когда Райан передал его, то у него на лице, казалось, промелькнули приступы смущения. Сначала я попыталась проигнорировать это, зная, что между нами все еще не сложилось, но, в конце концов, не могла его отпустить и спросила его, что заставляет его так нервничать.

«Есть вещи, которые я специально планировал для тебя — для нашего медового месяца. Если вы решите не делать их, потому что вы с Сарой или думаете, они банальные или неправильные… просто знай, я не обижусь».

Я уверила его, что полностью уверена в его способностях планировать поездку. Свадьба, однако? Ну, я бы не стала доверять ни одному из нас эту задачу.

Но когда я сижу, попивая мою чашку французского кофе, достаю пакет и почти теряюсь в нем, пока завтрак не подан.

— Что это? — спрашивает Сара, бросившись на мою сторону.

Я просто поднимаю лист бумаги, и слезы текут по моим щекам.

— Ох, Эверли…

Я даже не могу вымолвить ни слова. Просто киваю, вытирая сопли со слезами с моего лица. Это грубо, но я взволнована эмоциями и лишена нормального ночного сна.

— Он действительно лучший парень, — тихо говорю она.

— Я знаю.

Я смотрю на лист бумаги, который она передает мне, подтвердив резервирование для двоих в эксклюзивной кулинарной школе. Он запланировал целый день уроков кулинарии для меня с всемирно известным шеф-поваром.

День блаженства — только для меня.

— Дерьмо! Нам лучше поторопиться. Нам нужно быть там через час! — объявляет Сара, посмотрев на резервирование, и мы одновременно паникуем.

— Я возьму первый душ, а ты займешь второй! — кричит она, бросаясь к ванной быстрее, чем я могу ее остановить.

Я бормочу себе под нос, но не стану жаловаться слишком много. Когда дело доходит до того, как мы собираемся утром, я понимаю, это самое быстрое и эффективное. Несмотря на то, что я ненавижу чувство влажных волос, я нахожусь более или менее в порядке, если соберу свои рыжие завитки в верхний узел, если не хватает времени на высыхание.

Сара? Она предпочла бы выйти обнаженной, но чтобы никто не увидел ее без отлично отполированных волос. С небольшим или никаким контролем относительно того, как она должна была выглядеть для работы и выступлений, я считаю, что ей нравилась способность делать прически так, как ей нравилось, когда она была свободна. Свободные косы, дикие завитки или прядь — девушка всегда делала что-то новое.

Я просто надеюсь, то, что она выберет сегодня, будет быстро.

Через десять минут я засовываю голову в ванную и даю ей пятиминутное предупреждение, когда начинаю чистить зубы. Слышу, как вода выключается, как только я заканчиваю полоскать рот.

Мы танцуем друг вокруг друга, пока готовимся, и в мгновение ока я принимаю душ, одеваюсь и наношу достаточно макияжа, чтобы выглядеть презентабельно для внешнего мира. Зная, что скоро буду покрыта мукой и сахаром, не прикладываю слишком много усилий к своему внешнему виду.

Сара, с другой стороны, использует каждый драгоценный момент, прихорашиваясь, завивая и разглаживая каждую прядь до самой последней секунды.

— О, Боже мой! Мы просто будем готовить! Мы можем уже идти? — умоляю я, притягивая ее к двери нашего гостиничного номера.

— Хорошо, хорошо… могу я просто немного подушиться? — спрашивает Сара, подмигивая, когда она вырывается из моих рук и бежит обратно в ванную.

— Для чего? Разве Майлз не за миллион… миль отсюда? — хихикаю я над игрой с его именем.

— Смешно. И да, — отвечает она. — Но мне все еще нравится хорошо пахнуть.

Она прибегает к двери, пахнущая, как ваниль и какой-то цветок. Я морщю нос, немного ошеломленная запахом, когда мы хватаем кошельки и отправляемся в путь.

Один из красивейших швейцаров более чем рад приветствовать нас у такси, и мы так же счастливы, что сидим и наблюдаем, как он это делает. Я никогда не была глазеющим человеком, полностью потратив свою взрослую жизнь на совершенные отношения, и часть меня все еще чувствовала себя виноватой за то, что я здесь сейчас делаю.

Но это был весь смысл этого отпуска. Попытка найти новые вещи, открытие настоящей меня. Возможно, настоящая Эверли не предназначена для долгосрочных отношений и лучше всего подходит для чего-то более случайного. Возможно, глазеть на мужчин весь день именно то, что мне нужно.

В этот момент я замечаю человека, идущего по улице в конверсах и рубашке с пуговицами, с антикварной камерой, и у меня останавливается сердце. Его глубокий смех сопровождается смехом красивой женщины, когда она тянет его за руку, и они радостные скрываются в переулке.

Это не он. Просто еще один призрак.

Даже сейчас он все еще преследует меня. Даже без костюма и причудливой одежды.

Это когда-нибудь закончится? А хочу ли я этого?

— Пойдем, — говорю я, чувствуя себя расстроенной, когда такси останавливается перед нашим отелем. — Давай идем. Я не хочу опаздывать.

Кулинарная школа находится за пределами туристических районов Парижа и приходится заплатить приличную сумму за поездку на такси, чтобы добраться туда. Я удивлена тому, как быстро пейзаж изменяется за окном нашего такси, когда мы оставляем нетронутые магазины и исторические достопримечательности позади и проезжаем через более жилые районы города. Дело не в том, что мы входим в гетто или в какое-то захудалое место; наше окружение просто чувствует себя менее великим и роскошным. Я догадываюсь, что это больше похоже на то, если бы ребенок вышел за кулисы в мире Диснея, и эти иллюзии были разрушены. Жизнь в Париже не была всем, о чем я думала, что знала, основываясь на моем узком виде из моих туристических окон отеля. Люди на самом деле жили здесь, и не так, как я предполагала, сидели на высококлассных лавочках с красивыми цветочными коробками и милыми маленькими балкончиками. Там были настоящие жилые дома и небоскребы, оживленные автострады и граффити. Внезапно Париж стал таким же, как и любой другой город, в котором я была. Громкий, шумный и компактный.

— Начинаешь переосмысливать свои шаги? — ухмыляется Сара, подталкивая меня в плечо, когда мы подъезжаем к обочине довольно невысокого здания, в котором размещается кулинарная школа.

— Заткнись, — смеюсь я. — Это говорило красное вино.

— Я знаю. Теперь пойдем и приготовим обед, вернее… Ты сделаешь обед, а я буду стоять и смотреть на нашего сексуального повара.

— Откуда ты знаешь, что он будет сексуальным? Откуда ты знаешь, что это будет парень? — с усмешкой спрашиваю я, когда ожидаю, пока она заплатит водителю.

Мы по очереди платим за вещи, полагая, что это правильно. Была ее очередь платить за такси.

— Думаю, я просто надеюсь, что наша удача с французами продолжится.