— Кристально ясно, — мне удается сказать эти слова, словно в моем горле наждачная бумага.

— Хорошо. Тогда мы закончили, — говорит он, похлопывая меня по спине, и выливает остатки кофе в раковину. — О, я надеюсь, со сделкой в Йорке все идет хорошо?

Я киваю, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

— Хорошо. Не надо все портить. Ох, и сделай себе одолжение, покупай кофе получше, чувак. Это кофе — дерьмо, — говорит он, улыбаясь на прощание.

Слышу, как его свист эхом раздается по коридору, когда он уходит.

И потом стоит тишина.

— Черт возьми, — проклинаю я, и мой голос дрожит, хватая газету дрожащими руками.

Я всегда знал, что он сумасшедший, видя, как он делает взбучку официантам и почти всем, кто его обидел, но у меня никогда не было доказательств.

Да, ты сделал.

«Да, я сделал», — произносит голос в глубине души, когда эта навязчивая память из той роковой ночи, возвращается назад. Я боюсь своей жизни, и пугаюсь обеих жизней.

Это объясняет, почему я оттолкнул Эверли так надолго.

Потому что в глубине души я знал, что этот день придет. Знал, в итоге Трент покажет себя настоящего, и когда он это сделает, я бы хотел, что бы по возможности он был подальше от меня.

«— Когда я проснусь утром, и воспоминания об этой ночи будут нечеткими… что я буду помнить?

Глубоко вздохнув, я наполнил легкие воздухом и собрал свои мысли.

— Помни, ты сильная женщина, твои друзья любят тебя, и самое главное, держись от меня подальше, Эверли. Держись подальше, подальше от меня».

Я поднимаю фотографию, чтобы лучше рассмотреть, глубоко вздыхаю и молюсь.

Молюсь, чтобы она воспользовалась моим советом, и держалась от меня подальше.

Я для нее сейчас опаснее, чем когда-либо.

Глава 9

Эверли

— Доброе утро! — моя будущая свекровь чуть ли не поет, когда я открываю дверь.

Мне интересно, что она делает в нашей квартире в такой ранний час. Затянув халат вокруг талии, и еще раз потирая глаза, я щурюсь в сторону часов на микроволновке, пытаясь увидеть, сколько сейчас времени.

Восемь часов утра.

Мой последний выходной перед свадьбой. В последний день я могу поспать, обнимая простыни, и притворяясь, что такие вещи, как центральные части и цветочные композиции, не те вещи, которые мне нужно решать.

Взглянув на мать Райана, и ее сумки, которые она медленно завозит одну за другой в нашу маленькую гостиную, я понимаю, мое прекрасное утро лени подходит к резкому концу.

Главная центральная часть является приоритетом дня.

Радость всех радостей.

— Я собираюсь заварить чашку кофе и пойти одеться, — объявляю я, перепрыгивая через несколько пластиковых пакетов, чтобы добраться до кухни.

Я быстро начинаю готовить свое столь необходимое топливо, полагая, что мне понадобится весь кофейник для себя, чтобы пережить это утро, а затем быстро возвращаюсь в спальню.

Неудивительно, что Райан настаивал на работе до самой свадьбы. Думала, он просто трудоголик.

Теперь я понимаю, что это такой стратегический ход. Он специально избавляется от свадебной подготовки.

Хотела бы я быть такой умной.

Я начинаю вторую попытку дня нашей свадьбы с четкого видения. Мне хочется быть вовлеченной и позволить Саре взять на себя так много всего в первый раз, и я подумываю, что, возможно, мое неучастие приведет к нашему окончательному расставанию. На этот раз я буду присутствовать. Эта свадьба должна быть всем для нас.

По крайней мере, до тех пор, пока мать Райана не вмешалась, и все простое и легкое, что я хотела, вылетело в окно. С тех пор мои запланированные центральные части, крошечные стеклянные вазы с одной ромашкой в каждой были заменены огромными хрустальными вазами, которые держали цветочные композиции высотой в милю.

Мне не хочется знать, сколько стоит каждая из них.

Теперь Райан собирается надеть смокинг, а не коричневый костюм. «Никто не должен жениться в чем-то, что он носил в загородном клубе», — говорит она.

Я не совсем понимаю, почему это имеет значение, но Райан соглашается на это, так что, конечно, я тоже.

Все это похоже на чужую интрижку. Но я постоянно напоминаю себе, что это будет всего один день.

Всего лишь один день нашей жизни, и тогда мы поженимся.

Женаты до конца наших дней…

Натянув рубашку через голову, я направляюсь в ванную, быстро причесываю волосы и чищу зубы, стараясь не замечать темные круги под глазами. Прошла почти неделя с моей печально известной вечеринки, в результате которой мои лучшие друзья вынуждены были почти вытащить меня из бара и отвезти домой, и я до сих пор, казалось, не оправилась.

Похмелье прошло, и хотя большая часть ночи все еще оставалась нечеткой, я не могла вернуться к нормальному сну.

Я ложилась в постель, засыпала, а через час снова просыпалась и смотрела в потолок. В другое время я просыпалась и паниковала, а мое сердце бешено стучало, пока пыталась избавиться от нервотрепки, которые угрожали захватить меня, не разбудив Райана.

Вот, почему я так ждала утра в одиночестве в постели. Может быть, мне нужно поспать, потому что сейчас я всерьез начинаю больше выглядеть, как невеста Франкенштейна, чем все остальные.

— Эверли! Нам еще многое предстоит сделать! Нет времени бездельничать! — кричит Софи.

Это было ее имя — Софи. Хотя я не должна была ее так называть. Либо миссис Спарроу, либо мама.

Да. Мама.

Эта маленькая бомба была сброшена прошлым вечером за ужином.

В другом мире я была бы очень рада. Наверное, плакала бы большими слезами радости. Но это не так. Я не чувствовала ничего, кроме давления и вины, что не плакала, не подпрыгивала и не обнимала ее на месте, благодарив за любовь и поддержку.

Вместо этого я просто неловко сидела, пока Райан и миссис Спарроу смотрели на меня, ожидая какого-то ответа.

— Большое спасибо, — мне удалось не задохнуться, и я быстро схватила бокал вина, как спасательный круг.

Я мечтала о маме столько, сколько могла вспомнить. Сидела на одолженных кроватях с кишащими крысами простынями, представляя, каково это — иметь кого-то, кто любит тебя так — безусловно, без конца. Представляла на кухне дни выпечки печенья и поиски осенью идеальной тыквы. Это было бы замечательно. Я и мама.

Но это был только сон, а приемные дети редко видят конец радуги.

Ничто из этого — простыни или дерьмовая одежда — не имело бы значения, если бы у меня был кто-то, чтобы постоять за меня и держать меня, когда дети смеялись над моими долговязыми конечностями и россыпью веснушек, которые покрывали мое лицо.

Впервые встретив Райана, он рассказал мне о своем детстве, о том, как сильно его хотели родители, и я не могла дождаться встречи с его матерью. Думала, если она хотела его, конечно, она бы тоже захотела меня.

Но не думаю, что кто-то был бы достаточно хорош для ее драгоценного маленького мальчика.

Блуждая по гостиной, я прислоняюсь к дверной раме и наблюдаю за ее жужжанием в комнате, на мгновение, задаваясь вопросом, откуда берется вся эта энергия. миссис Спарроу находится не в лучшем состоянии здоровья, имеет прогрессивный артрит в нескольких местах и диабет, который постоянно создает ей проблемы, но что-то в этой свадьбе оживляет ее.

Думаю, это возможность сделать сына счастливым. Это то, ради чего она жила.

Она провела большую часть своей жизни в ожидании ребенка, и когда этот день, наконец, настал, Райан стал всем миром для этой женщины. Настолько, что ничто другое не имело значения. Она была настолько ослеплена своей любовью к нему, думаю, иногда она немного перебарщивала.

Эти сумасшедшие длинные списки и высотой в милю центральные элементы.

«Она хотела сделать, как лучше», — напоминаю я себе. Она действительно хотела сделать, как лучше.

— О, хорошо! Ты вернулась! Думаю, мы начнем с того, что соберем подарки, которые вы подарите гостям, и перейдем к центральным элементам.