– Господи, опять? – прошептала Вика

– Напоминаю, я – хранитель, – уточнил Гена.

– Ну раз так, можно с самого начала и подробнее, чтобы мне стало понятно, зачем ты здесь сейчас?

– О, ты все-таки перешла на ты. А до этого было непонятно?

– До этого я считала, что ты сон или галлюцинация.

– А сейчас как считаешь?

– Если честно, то так же. Но у меня есть робкая надежда, что этому существует объяснение.

– Конечно, существует, – Гена поерзал и уселся поудобнее на стуле, закинув ногу на ногу. – Давай по порядку. У каждого человека есть свой хранитель, которого он получает при рождении. Хранитель не персональный, у него несколько подопечных, их число зависит от ранга и мастерства хранителя. Его задача – вести подопечных по жизни максимально возможным безопасным путем. За счастливую жизнь и естественную смерть подопечного от старости хранитель получает дополнительную звезду.

– Это как игра, что ли?

– Скорее, как работа.

– И сколько у тебя звезд?

– Я не могу разглашать эту информацию.

– Так, а за меня тебе светит звезда? Или я сложный подопечный?

– Ты сама не сложная, сложности могут возникать, если сразу у двух или нескольких подопечных возникают опасные ситуации. Кстати, если с кем-то из подопечных случается беда, ранг хранителя понижается.

– То, что я сейчас в больнице – это беда?

– Скажу понятнее, беда – это смерть – от болезни, несчастного случая или насилия. Твой случай к этому не относится.

– Так почему ты здесь?

– Чтобы организовать для тебя Процесс, в результате которого ты поймешь, зачем ты сейчас оказалась там, где, собственно, оказалась. У него довольно простая схема. Ты выбираешь близких или не очень близких, но важных для тебя людей, каждого из которых вызывают в комнату расспросов. Они будут говорить о тебе. От тебя нужен только один вопрос к каждому. Его в числе других задаст мастер расспросов. Процесс обычно идет восемь ночей. Последней в комнату расспросов пойдешь ты. И ты сможешь задать один вопрос мне.

– А почему я не могу задать его прямо сейчас?

– Потому что ты еще не готова.

– А что я могу сейчас?

– Сейчас от тебя нужен список людей, которые пройдут через Процесс.

Вика задумалась. С одной стороны, про себя интересно услышать от разных людей. С другой стороны, страшно. Надо выбрать.

– Мама, Ольга Ивановна, раз, – решительно сказала Вика.

– Отлично, многие начинают с мамы, записал.

– Ты же никуда не пишешь?

– Пишу. Сразу в память.

– Ну допустим. Александр, мой начальник.

– Так, достойный выбор настоящего трудоголика. Два.

– Руслан, мой… ээээ, – смутилась Вика.

– Любовник. Три. – бесстрастно подтвердил Гена.

– А хранители пользуются словами типа бойфренд?

– Мы всеми словами пользуемся, но в списки пишем исключительно по делу.

– Ладно. Леонид, бывший муж.

– Интересный выбор. Четыре.

– А только людей можно назначать?

– А кого бы ты хотела выбрать?

– Кота, он меня знает получше многих, – Вика засмеялась.

– Хорошо, Кастанеда, пять.

– Ух ты, ничего себе, это бы я посмотрела. Следующий, точнее, следующая, Лариса, подруга.

– Шесть. Давай последнего.

– Алла, младшая сестра.

– Логично. Все семь есть. Сейчас покажу тебе комнату расспросов и оставлю до завтра, у меня еще дел полно, – Гена поднялся со стула и протянул Вике руку, – вставай, нас ждут великие дела.

Вика вложила пальцы в уже знакомую прохладную ладонь Гены и, пожалуй, только что моргнула, а они уже стояли в светлой комнате с серыми стенами, большим столом, несколькими стульями и одной стеной, зеркальной наполовину. На другой стене висела картина в раме, «Звездная ночь» Ван Гога. В комнате не было на дверей, ни окон, ни ламп, однако, все было очень хорошо и мягко освещено идущим ниоткуда светом. Вика шагнула к картине. Знаменитые завитки в синем небе над деревней, миллионами растиражированные сувенирными дельцами на всяческих чашках, подушках и кошельках.

– Какая хорошая репродукция.

– Это оригинал.

Вика с изумлением обернулась к Гене.

– Да, можем себе позволить маленькие радости, – Гена улыбнулся. – Это на короткое время, на Земле даже не заметят.

– На Земле?! А мы где?

– Мы парим в облаках. Они прямо вот за этой зеркальной стеной. С завтрашней ночи мы с тобой будем наблюдать оттуда.

Вика перешла от картины к зеркальной стене. Она отразилась в ней юной, загорелой, с выгоревшими короткими волосами, в легком и свободном платье и белых кедах.

– Это зеркало отражает ваши желания, здесь люди именно такие, какими хотят видеть себя.

Вика растерянно посмотрела на свои руки с голубой кожей и треники с футболкой. Она повернулась к Гене:

– А ты каким отражаешься?

– А мы не отражаемся, – Гена подошел и встал рядом. В отражении рядом с юной Викой никого не было.

– Я сяду, пожалуй, – Вика отодвинула стул, и опустилась на сиденье. Странно, комната была почти пустой, но в ней ощущался какой-то комфорт и уют. Может быть, из-за картины.

– Из-за запаха, – отозвался Гена.

Вика принюхалась, действительно, очень тонко пахло шоколадом.

– Я спросила вслух? – удивилась Вика.

– Нет, ты подумала, а я ответил.

– Ой, так ты знаешь все, что я думаю?

– Да, в том числе и про меня, – улыбнулся Гена. – И да, у меня действительно очень красивая улыбка.

Вика совершенно смутилась и спрятала голову в ладони.

– Запах шоколада, – как ни в чем ни бывало продолжил Гена, – действует успокаивающе и расслабляюще на расспрашиваемых. Например, если бы тут пахло хлоркой, они бы скорее нервничали. А совсем без запахов тоже нельзя, мозг начинает пугаться и отвлекаться от вопросов. К слову о них, завтра к вечеру жду от тебя вопрос для мамы. На этом наша экскурсия заканчивается, ты проснешься утром в палате, в туалете тебя будут ждать твои новые друзья – банки для анализов.

– Фу! – Вика отмахнулась, – ну про это-то зачем сейчас?

– Чтобы не забыла, я все-таки хороший хранитель, а не хухры-мухры.

И снова прохладная ладонь накрыла руку Вики. Через мгновение она уже потянулась в кровати, завернулась поплотнее в одеяло и провалилась в сон без сновидений.

– Доброе утро! Меряем температуру, – бодрый голос вчерашней медсестры заполнил палату и выдернул Вику из сна. Медсестра вручила ей градусник. – В туалете банки, соберите и оставьте мочу, среднюю порцию.

– Хорошо-хорошо, я знаю, – Вика засунула градусник под мышку и потянулась к телефону. – Семь часов?! А что так рано подъем?

– Это не подъем, это конец смены, сейчас соберем по отделению температуру, раздадим назначения и меняемся.

– А завтрак во сколько?

– Завтрак в девять. Привезут в палату. В отделении мало народу, лето. Вот к осени набегут урологические после отпусков. С десяти обход, придет лечащий врач. Про мочу не забудьте, нужна первая утренняя, – медсестра вышла, прикрыв дверь.

Вика поерзала на кровати. Спать дальше с градусником как-то страшно, еще раздавится от неловкого движения. Надо встать, что ли. Вика спустила ноги на пол, нащупала тапочки, влезла в них и бережно встала с кровати. Бок отреагировал сдержанной болью. Прислушиваясь к себе, Вика медленно дошла до окна и, придерживая градусник под мышкой, распахнула огромную створку. За окном был парк. Вчера ночью Вика не обратила внимания, как каком этаже она в конце концов оказались. Судя по высоте, это был этаж примерно четвертый-пятый, кроны ближайших деревьев были в основном ниже, поэтому были видны на удивление ухоженные аллеи, уходящие в даль и упирающиеся в плотные заросли высоких дубов. Ну или не дубов, а каких-то других деревьев. В ботанике Вика была не сильна. Окно выходило не на солнечную сторону, видимо, оно придет к вечеру. Жары еще не было, от деревьев шла приятная свежесть. Вика подтащила стул прямо к окну, села на него и стала смотреть на деревья, небо, легкие облака, летающих птиц. Мыслей не было вообще никаких. Приходила новая медсестра, потоньше и потише предыдущей, забрала градусник. Приходила уборщица, прошлась мокрой шваброй по всему полу, заставив Вику поднять ноги и оставив после себя запах хлорки. Потом неожиданно принесли завтрак: тарелку овсяной каши, бутерброд с сыром и чай с сахаром. Оказалось, что уже девять.