Острый приступ боли выдернул Вику из сна и буквально подбросил над кроватью. Еле дыша, она нашарила на тумбочке телефон. Полночь. Все, понятно, лучше уже не станет, пора подключать медицину. Господи, как звонить в эту страховую? Там вроде в сумке пластиковый полис, надо дойти. Собравшись с духом, Вика попыталась встать с кровати. Бок залило огнем, сердце подкатило к самому горлу, дышать получалось мелкими вздохами, выдохов как будто и не было. В висках стучало: надо дойти, надо дойти. Вика поднялась и, ее резко затошнило. Инстинктивно сквозь боль она метнулась в туалет. Организм тут же добавил новые позывы. Вика склонилась над унитазом, однако ничего не получалось. Как страшное похмелье какое-то. Она еще немного постояла над унитазом, потом снова собралась и дошла в прихожую до сумки. Вытащила из кошелька полис и набрала номер. Ответили со второго гудка.

– Але, девушка, пожалуйста, спасите, – неожиданно сипло заголосила Вика, прерываясь на короткие вдохи. – Боль, сильная, правый бок, дышать не могу, тошнит, в туалет хочу, но не получается. Я не знаю, что это, очень плохо.

– Номер полиса и адрес, – спокойно затребовала диспетчер.

Вика продиктовала номер с карточки и адрес. Спокойствие на другом конце придало ей немного сил.

– Высылаю бригаду, ждите, – диспетчер нажала на отбой.

Вика опустила погасший телефон. Интересно, а как они войдут, если я отключусь? Им же еще доехать надо. И тошнит адски. Тут что угодно может случиться.

Вика заглянула в ванную и вытащила из-под раковины пластиковое ведро для мытья пола. Потом открыла замок, распахнула входную дверь и села прямо на коврик, обняв ведро. По крайней мере, так они ее быстро найдут. Мозг слегка плавился, тело болело уже почти везде, освещенная лестничная клетка слегка кружила и плыла. Вика начала про себя отсчитывать секунды. Где-то на трехсотой она обнаружила на площадке неизвестного в трениках, тапках и белой майке-алкоголичке. Наверное, рабочий из квартиры с ремонтом, остался, пялится тут. Страшно не было. Было больно.

– Я скорую вызвала, жду, – коротко и по делу выдала Вика незнакомцу.

– Не волнуйся, они уже подъезжают, скоро поднимутся, – без какого-либо акцента или говора ответил тот.

– Мы на ты? – почти не удивилась Вика.

– Да, я Гена, – представился незнакомец.

– Гена, мне так хреново, можно я не буду разговаривать, – Вика опустила голову почти в ведро.

Открылся лифт и из него выбежали двое в синей униформе с чемоданчиком:

– Виктория Сергеевна? – один, кажется, симпатичный и небритый, сверился с папкой.

– Я. Наконец-то, что ж так долго-то? – проныла Вика из ведра.

– Десять минут, между прочим. Давайте пройдем в квартиру и осмотрим вас.

Еще через десять минут Вика узнала, что у нее почечная колика, дающая высокое давление, получила больнючий укол магнезии с обезболивающим и предложение поехать в больницу. Куда угодно, только пусть это пройдет. После укола она смогла собрать с собой вещи и документа для больницы, одеться, добавить еды и воды в кормушки и даже самостоятельно выйти к скорой. Дома остался взволнованный Кастанеда.

Вику улеглась на каталку, врач сел в кабину, фельдшер с чемоданчиком пристегнулся в кресле у двери и сразу же закемарил. Скорая включила мигалку и помчала по ночным улицам. Больница, разумеется, была на другом конце Москвы. В непрозрачных окнах проскальзывал свет фонарей и светофоров. Сегодня всего-то понедельник, хотя уже вторник. Ничего себе неделька началась. Что все это такое? А главное, зачем это с ней происходит? Тряска на неровностях дороги немного раздражала, но при этом и убаюкивала. Вика начала дремать.

– Как ты? – спросил тихий голос.

– А? – Вика открыла глаза и с изумлением увидела Гену, сидящего на откидном сиденье. – А вы здесь зачем?

– Ты.

– Что ты?

– Мы на ты.

– Да с чего вдруг? – разозлилась Вика. – Зачем вы влезли в скорую, кто вас вообще впустил? Если мы пообщались две минуты в подъезде, это не дает вам права преследовать меня.

– В подъезде мы и не должны были общаться, это мой промах. А потом ты задала вопрос, – в отблесках огней снаружи Гена выглядел совершенно невозмутимым.

– Какой вопрос?

– Ты спросила «зачем это со мной происходит?». Спросила вовремя, в момент события, не обвиняя и не выясняя возможную собственную вину. Это значит, что ты имеешь право на Процесс, проводимый хранителем.

– Кем? – у Вики сел голос.

– Твоим личным хранителем. Это я.

– Хранитель Гена? – после паузы уточнила Вика.

– Вообще, Евгений, но мне нравится Гена.

– А что мне вкололи? – спохватилась Вика.

– Инъекции не являются причиной нашего с тобой разговора. – Гена сидел ровно, даже можно сказать, красиво.

– А майка с трениками – это спецодежда у хранителей, да?

– Понимаю сарказм, но как показывает практика, летом это самый нейтральный образ хранителя, не вызывающий вопросов у большинства людей.

– То есть вы – не человек?

– Нет.

– Ангел?

– Да.

Спящий фельдшер неожиданно громко всхрапнул, заставив Гену с Викой оглянуться.

– А они вас видят? – Вика кивнула в его сторону. – И слышат?

– По обстоятельствам. Сейчас – нет.

– Похоже на галлюцинацию.

– А вот так? – Гена положил ладонь Вике на лоб.

Она не успела возмутиться или отдернуться. От ладони шла нежная прохлада, по коже лица и по волосам словно потекли медленные легкие ручейки, переплетаясь и стекая по затылку, шее, плечам. Вику охватило удивительное спокойствие. А еще она услышала тихий звон колокольчика и легкий шелест крыльев. Вот так люди и сходят с ума, подумала Вика, отключаясь.

– Вот над кроватью кнопка вызова. Если будет плохо, нажимайте в любое время, приду я или моя сменщица. Боль терпеть нельзя. Вопросы есть? – Полная, но очень подвижная сестра в салатовой медицинской пижаме стояла над Викой. Та помотала головой. – Ну раз нет, выключаю свет и спокойной ночи, еще есть время поспать.

Дверь в палату закрылась, убрав поток яркого света из коридора. Но ночь была светлой, большое окно с собранными с одного краю вертикальными жалюзи пропускало мягкий лунный свет.

В двухместной палате Вика оказалась одна, ее уложили ближе к выходу, вторая кровать у окна была не заправлена. На стенах длинные лампы дневного света и блоки розеток. Два разнокалиберных стула и две тумбочки с мобильными столиками сверху завершали обстановку. Сумку Вика запихала в нижнюю часть своей тумбочки. Уже глубокая ночь, в больнице тишина. Спать не хотелось. Боль, нервы, поездка, безумный сон с хранителем Геной и последующий осмотр при приеме вроде бы лишили сил, тело совершенной тряпочкой разложилось под одеялом, но зато мозг словно получил дополнительную подпитку и бешено и бессистемно набрасывал разные вопросы и высвечивал проблемы. Никто не знает, что она в клинике, кому позвонить с утра? Чертов отчет, Александр ей печень выклюет, если что-то пойдет не так. Не понимаю, снова болит или кажется? Врачи сказали – минимум неделя, камень из почки может выйти сам, либо придется долбить ультразвуком. Откуда этот камень вообще? Мало в ее жизни других проблем. Руслан мог бы и предупредить заранее, что уезжает. Кастанеду надо кому-то поручить, еды надолго хватит, а вот воду поменять и лоток хорошо бы почистить. Интересно, а бумага туалетная тут есть, или надо было с собой брать? Родителям надо будет написать что-нибудь нейтральное, чтобы мама не расстраивалась. Надо попросить их привезти чебурашку из Сочи. Ах, да, Гена. Непонятно, если он приснился в скорой, то что было в подъезде? Галлюцинация? Странно, что с продолжением. – Вика потерла глаза ладонями, как будто пытаясь снять морок. Уловив в палате какое-то движение, она отняла руки от лица и остолбенела.

– Не спится? – на стуле возле стены сидел Гена, его белая майка отражала лунный свет.