– Могу я передать ей вот это? – скромно протянул я Надежде цветок и пакет с фруктами.

– Если пожелает меня видеть, тогда я зайду. Не хочу оказаться незваным гостем.

– Да, парень, ты умница! Почему за мной так вежливо никто не ухаживал? Давай передачу, – Надежда протянула руку, взяла мои подношения. – Жди здесь, я быстро, – встала и ушла.

Я ждал недолго. Надежда вернулась, с любопытством посмотрела на меня и сказала:

– Вас пригласили войти. Только скажи мне, почему девушка так разволновалась, понюхав твой цветок? Она была то ли в ужасе, то ли в восторге, мне трудно было разглядеть через бинты на её лице, но вела себя возбуждённо.

– Женщины вообще народ труднообъяснимый. Откуда мне знать, почему. Может, просто попал в точку с букетом, – я создал невинное выражение на своём лице и пожал плечами.

– Палата та же, тридцать первая, третий этаж. Проходи, – Надежда протянула мне халат и пропустила меня через турникет, указав вход на лестницу. – Там, перед входом на этаж, ящичек с бахилами. Не забудь надеть. Удачи.

– Спасибо, Надежда, – поблагодарил я, натянул халат и, сдерживая внутреннее волнение, прошёл в указанном направлении, преодолел лестницу, не забыл про бахилы на входе в третий этаж, нашёл нужную палату, постоял перед дверью в палату, слушая, как бьется моё сердце в груди. Постучал.

– Войдите, – послышался голос за дверью, я вошёл.

На кровати полулежала девушка. На загипсованных ногах, приподнятых над кроватью простой конструкцией, накинута простыня. Голова девушки почти вся забинтована, видны только глаза, выпуклость носа. Не перебинтованы только рот с подбородком, значит челюсть не повреждена. В руках девушка теребит подаренную мной герберу и внимательно смотрит на вошедшего, то есть, на меня.

– Я тебе нравлюсь такой? – спросила она отрывисто и глухо, будто через вату.

– Я не думал об этом. Знаешь, твои слова проходят фильтрацию и теряют резкость, – с этими словами я прошёл вглубь палаты и присел на краешек стула. – Думал, ты сразу спросишь про серёжку.

– Говорить больно. Лучше скажи, где ухо, из которого ты вынул её,– глаза девушки немного злы и не особо приветливы.

– Растёрто в прах. Было бы глупо собирать его по асфальту, – лгу я, но, неожиданно для себя, тут же признаюсь. – Оно у меня в банке со спиртом хранится. Так получилось, – пожимаю плечами и ожидаю реакции Анны.

– Пусть там и хранится, – её взгляд почему-то успокоился и она расслабилась. – Я бы не хотела, чтобы ты его сюда притащил. Было бы страшно увидеть своё ухо в чьих-то руках. А вот за серёжку спасибо. Бабушка подарила. Как ты меня нашёл?

– Слышал, как полицейские говорили, куда тебя отвезли. И как тебя сбивали, тоже видел.

– Понятно. А зачем спёр неожиданно потерянное мной с места аварии?

– Сам не знаю, – объяснять Анне весь процесс желания не было. Меня интересовало другое на данный момент. – Анна, с тобой всё в порядке? Я бы хотел знать, что изменилось в тебе после аварии.

– Больной человек! – Анна попыталась усмехнуться видимо, но неприятные ощущения прервали усмешку. – То есть ты припёрся сюда поинтересоваться, какие ощущения я получила, в момент удара машиной или очнувшись без лица, с одним ухом и нараскоряку ногами? Ты, прям, джентльмен! Бесподобно себя чувствую, уверяю! Я в шоке.

– Извини, я не то имел ввиду, – мой мозг застопорился. Как объяснить, что я хочу узнать, чтобы меня не приняли за сумасшедшего? Тогда я ляпнул первое, что пришло мне в голову. – Анна, я рисовал машины, когда увидел, что с тобой произошло. Не знаю, как чувствовала ты себя в тот момент, но я потерялся на какое-то время.

– Художник? Тонкая натура? Значит, я отвлекла тебя от рисования перед аварией? Смотрел на меня? Приятно, наверно, – она задумалась. – Никак я себя не чувствовала. Перед аварией, я должна была идти в библиотеку, но что-то внутри потянуло меня к месту аварии. Прям так и случилось, я слышала отчётливо голос, который говорил: «Пойдём направо, теперь налево, переходи через дорогу!» Мне казалось забавно делать не то, что я должна, а что-то интуитивное. В последний момент, увидев машину перед собой, испугалась, но как будто почувствовала облегчение, как будто что-то неприятное уже закончилось. Почувствовала сильный удар и исчезла. Очнулась тут. Только другой. Или почти той же самой, но с другими предпочтениями. Если раньше я хотела закончить университет, и выбирала на какую высокооплачиваемую профессию мне учиться, то теперь думаю, что мне больше по душе будет приют для бездомных и покалеченных животных создать. Душные офисы, сделки, деньги, учёба и т.д. – не моё это. Теперь я это понимаю. Как будто мысли в порядок привела. Я тебе понравилась там, перед аварией? – внезапно спросила Анна и отвернулась в сторону, ожидая ответа.

– Наверно. Я же смотрел на тебя.

– Хорошо. Ты ещё не представился. Скажешь своё имя?

– Глеб, – я и не заметил, что не назвался.

– Спокойное имя, – Анна помолчала. Я тоже молчал. Кое-что из сказанного ею о внутренних душевных изменениях наводило меня на определённые мысли, но картина в голове ещё не сложилась. Мне хотелось уйти и подумать в одиночестве, но что-то останавливало. Грубо было бы сейчас встать и уйти. Анна предложила. – Посидишь со мной немного? Отец придёт вечером, на работе сейчас. Матери нет. Бабушка умерла. Так что посетителей не ожидается.

– Чем будем заниматься? – спросил я, тут же поправив сам себя. – Хотя, остаётся только разговаривать. Расскажи о себе.

– Не хочу о себе. Я тут пока лежала, думала о хрупкости человека и решила попробовать написать подобие книги о человеке. Прочитать тебе?

– Да, конечно. Я люблю дневники людей, хоть и читал всего один.

– Точно, я тебе прочитаю набросок! Определюсь, писать дальше или нет. Слушай! – Анна взяла с прикроватной тумбы тетрадку, раскрыла и начала читать. Я внимательно слушал.

«Пролог

Меня всегда удивляла и тревожила политика современной литературы. Особенно пара вопросов, которые я постоянно себе задаю. Почему нужно писать чётко и ясно, воздействуя на человеческие эмоции? Зачем писать вообще пьесы-трагедии, пьесы-комедии или, непонятно к какому жанру относящиеся, пьесы? Посмотри на себя в зеркало, разве не шут? Сам человек по себе выглядит странно. Но описывают характеры и ситуации.

Мне давно хотелось попробовать написать что-нибудь от себя, и, попав в одну нестандартную ситуацию, я решила написать книгу для идиотов. Ой, только не судите за обобщение, примеров приведу столько в процессе, что отпираться перестанете! Да, пора уже кому-нибудь написать самую глупую книгу на свете, которую будет, почему-то, модно читать, знать, обсуждать. Так же, злословить на тему этой книги, мечтать изловить автора, пожелать автору покончить с собой или пожелать самому покончить с собой после прочтения этой книги, попытаться доказать себе, что значишь в этой жизни хоть капельку чего-то, больше имеющегося. Нет. Вряд ли значишь. И не значил раньше. По себе сужу? Сам решай, читатель!

Глава первая «Красота человека»

Секрет красоты материи, как и не материи прост – ты красив или не красив, одно из двух. Что это? Шутка генофонда или желание предыдущего «красавца\ не красавца» продолжить свой бесполезный род дальше? Нарисовать-таки свою единственную картинку-карикатуру на себя! Может и не единственную, но нарисовать поскорее! А нарисовав, смотреть на неё, кормить и воспитывать! В первую очередь, конечно, кормить. Воспитание, это вообще интересная тема, грандиозно интересная тема, к ней мы ещё вернёмся. Итак, кормить в первую очередь. Во вторую тоже! А потом привык к карикатуре и как бы семья даже сформировалась. Фотографии там разные совместные: Вот мы попу моему творению моем; это мы срыгнули; здесь грызём угол серванта и т.д. по возрастающей . Чем старше творение, тем изощрённей и красивее темы фотографии сотворённой тобой живой картины себя! Милота, не правда ли? Вскоре сама, обретающая характер, картина начинает делать уже себя красивее! А теперь более детально!