— Неожиданно, да? Мой приёмный отец, из Вольных Когтей, любил подшучивать, что моя внешность отстаёт от возраста на пару лет. Он был добрым, весёлым драконом, доверенной лапой нашей королевы. У него на любой случай имелось несколько планов… Но не в тот день. — Когти Каракурта на несколько секунд замирают, вонзённые в тушку его завтрака, а сам песчаный прикрывает свои глаза, глубоко и тяжело вдыхая прохладный утренний воздух.
— Если тяжело… — сглотнув рыбий хвост, вновь пытаюсь сказать я, что он может остановиться.
— Нет. Ты захотела узнать, так слушай. — Дракон встрепенулся. — В тот день мы патрулировали северные границы Песчаного Королевства. Было начало осени, но холодные ветра с вечных ледяных равнин принесли первые сугробы снега. Тогда мы… наткнулись на что-то странное — разрытая дыра, уходящая глубоко в землю. И когда мы к ней подлетели, чтобы посмотреть, что это такое… Из неё на нас набросилось чудовище.
Голос Каракурта дрогнул, а сам он нахмурился, упёршись пустым взглядом в землю перед собой, будто полностью погружаясь в картину собственных воспоминаний.
— Чудовище… оно выглядело как песчаный дракон, с обвязанными окровавленными тряпками передними лапами и сокрытой под чёрным капюшоном мордой. Но… я не уверен, что это был дракон. — Каракурт поёжился, будто вспоминая ужасающий момент встречи со своим воспоминанием. — Я никогда не видел, чтобы кто-либо так двигался. Будто он был игрушкой, которую кто-то дёргал за ниточки. Рваные движения. Он выскальзывал из под выпадов копий, уходил из под снопов огня, будто не замечая скользящих по его телу искр. И всё время пел, не прерываясь ни на секунду. В какой-то момент он набросился на меня, полоснув своими когтями…
Слегка поёжившись на месте, Каракурт провел лапой по своему плечу, задевая один из своих шрамов.
— А после этого всё как в тумане. Очнулся я уже в лазарете, перевязанный и на скорую лапу зашитый. На соседних койках лежали другие патрульные, исполосованные и бредящие. И на одной из них лежал мой отец, изодранный больше других, откашливающий кровь. Ночная, с которой он проводил большую часть свободного времени, что-то шептала ему на ухо, а он пытался отшучиваться… Его так и не смогли спасти. Я… — Песчаный закинул свою морду к небу, зажмурив глаза и негромко зашипев, вжимая свои когти в собственные шрамы. — Я найду эту тварь. Когда-нибудь. Найду и вырву его сердце. Чего бы это не стоило.
Ба. Да у нас тут “мститель”. Лишившийся чего-то ценного персонаж, готовый разбиться в лепёшку во имя отмщения своему обидчику. С толиком скепсиса я смотрю на этого песчаного, не очень-то веря в его слова. Слишком его история кажется мне… простой? Идеализированной? Возможно, неполноценной. Будто он что-то умалчивает или недоговаривает. Впрочем, лезть дальше в дебри чужих воспоминаний и выдёргивать из Каракурта подробности я не собираюсь. Кроме разве что одного вопроса. Прожевав очередной кусок сырой рыбины, я осторожно прикасаюсь к плечу смотрящего на небо песчаного, выводя того из задумчивости.
— Ты прости за мою назойливость, — бреду я взглядом по рваному узору на теле песчаного. — Но драконьи когти правда оставляют такие шрамы?
— Вообще. — Я замечаю, как дёргается Каракурт, осторожно отводя движением крыла мою ладонь в сторону. — Только когти ледяных. Они ранят…
— … Как пять когтей, — вспоминаю я уроки Кремень, прерывая песчаного на половине фразы. Интересно, с чем это связано? Магия? Или может строение самих когтей? Вспоминая Фирн, я слегка вздрагиваю. Как бы не получить пару шрамов от этой злобной драконицы на всю свою морду. — Но ты ведь сказал, что то был песчаный?
— В этом и проблема! — вспыхивает Каракурт, закидывая недоеденный кусок ящерицы в свою пасть и тут же вскакивая на четыре лапы, начиная ходить передо мной взад-вперёд, взрывая сильными взмахами своего хвоста землю. — Я уверен, что это чудовище из песчаного племени!
— Может полукровка? — вот я и забываю о своём нежелании лезть в чужую историю дальше, вытягивая когтями из побитого беспощадной судьбой дракончика подробности.
— Нет. Я уверен, что это был песчаный, — покосившись на меня, повторяет Каракурт, останавливаясь напротив. А я доедают рыбину, сдёргивая последние мясо из под головы, да откидывая потроха вместе с позвоночником в пепелище костра.
— Ну. Тогда мои варианты всё, — максимально мило и невинно улыбаюсь я, вытирая лапы о клочок торчащей травы, перед тем как подняться, сладостно потягиваясь.
Эх, вздремнуть бы после столь плотного завтрака… До обеда. Но, похоже, такая роскошь у меня будет ещё ой как не скоро. Каракурт пожимает плечами, недовольно поморщившись. Но затем он улыбается мне, пряча собственное недовольство. Что, милок, помощи хотел? Ну уж нет, я в чужие проблемы настолько глубоко не лезу. На свой век мне и своих хватит. Так что, давай там сам, мсти за отца, за мать, за честь и отвагу, отправляясь в самоубийственную миссию. Мне такой радости не надо.
Я даже прикусываю свой язык, не позволяя тому задать ещё какой-нибудь дурацкий вопрос. «А что считает ваша королева?». Или спросить, кем была ночная, что навестила его “названного отца” в последние часы? Ну уж нет, как бы не хотелось утолить своё любопытство, потрошить чужие раны ещё сильнее я не собираюсь.
— Пойдём в библиотеку? — интересуется у меня песчаный, когда я двинулась в сторону столовой пещеры.
— Только пару бананов прихвачу и пойдём.
***
Ну что же. Библиотека… выглядит впечатляюще. И если бы не зеленоватое свечение, пробивающееся через листья и напоминающее мне о злополучном лесе, заполненном крикливыми драконами, то было бы вообще всё идеально!
Добрались мы до неё быстро. Из обеденного зала в главный, а оттуда, по короткому, уходящему вверх коридору, поднялись в просторное помещение. Судя по всему, это место частично находилось снаружи — каменный потолок как-то незаметно переходил в деревянные балки, проступающие из-под множества широких листьев. Интересно, покрытие потолков тут каждый год меняют? Гладкие, будто полированные стены, украшенные резными деревянными подпорками. Ютятся меж них выдолбленные в стене полки, заполненные пронумерованными свитками. Небольшие светильники, в которых подрагивают свечи. Широкие, полупрозрачные, судя по всему слюдяные, окна. Небольшие столики расставлены по залу с круглыми циновками вокруг. Длинный стол местного библиотекаря, на котором стоит подставка с надписью “не шуметь”. И сам библиотекарь.
Ночной дракон с чёрной чешуей, переливающейся еле заметными оттенками звёздного неба на спине и боках. Светло-серая грудная клетка, тёмные рога. Его левый глаз прикрывает белая повязка, перекинутая через основание рога и ухо. А правый, окружённый еле заметной паутиной белых “царапинок”, щуриться в полумраке библиотеки, рассматривая надписи на разложенной перед ним дощечке, медленно ведя по ней лапой и что-то бормоча себе под нос. Это ведь Звездокрыл? Не очень крупный, явно уступающий по физической мощи Цунами или Глину. Хотя он и приятно далёк от образа вздрагивающего, худого и слабого, почти что комедийного “интеллигента”, каким я порой представляла этого дракона по рассказам Кремень.
Звездокрыл не сразу нас замечает. Лишь когда Каракурт покашливает в свою лапу, ночной дракон судьбы отрывает взгляд от свитка, сильно щурясь в темноте и мотая головой в поисках источника звука.
— Здесь кто-то есть? — наконец-то подаёт он свой слегка хриплый голос, опираясь одной лапой о стол и приподнимаясь над нами.
— Он что, слепой? — шепчу я на ухо песчаному, в ответ получая кивок.
— Извините, за то что вас побеспокоили, учитель Звездокрыл, — начинает говорить Каракурт, подаваясь ближе к столу и замирая прямо перед ночным. Сощуренный взгляд Звездокрыла останавливается на Каракурте.
— Это ты, Молох? Я ещё не нашёл свитки, которые тебе были интересны, — выдаёт библиотекарь, отводя взгляд в сторону и свободной лапой потирая незакрытый глаз.
— Молох сейчас в столовой. Я Каракурт. А со мной моя земляная сокрыльница Водомерка, — подманивает меня кивком песчаный.
