Вялые ручонки отказываются тянуть массивные снаряды, которые составляют вполне рабочий вес для широчайших. Не одна неделя понадобилась чтобы разобраться с этим нелепым обстоятельством. Мне казалось, что нахальный домовенок-барабашка издевается надо мной. В один и тот же день сплита, я то спокойно работал с весом, то замечал однозначный откат процентов в 20-30. Актуальна любая комбинация мышечных групп в рамках сплит-системы. Если вы поставите тренировку трицепса в один день с грудными мышцами или даже подряд в разные дни, то неизменно заметите повышенное утомление групп-синергистов.

Тут кстати без разницы, что на что будет влиять, если идет сначала спина, а потом руки, то руки в полной мере не выполнят своей задачи, поскольку изрядно устанут в ходе работы со спиной. Зачастую жертвуют меньшей группой в угоду большей, например теми же руками. Сейчас мне забавно вспоминать себя тем, что считал свое тело машиной, поддающейся надуманной арифметике. Если на той неделе я поднял 100 кг, то на этой обязан увеличить вес хотя бы на 2,5 кг. Проблема недостаточного восстановления меня постоянно злила, ведь энергичности, мотивации и потребности в эндорфиновом драйве было в избытке.

Не один десяток часов мы с Проводником провели при обсуждении тренировочного процесса, где я почерпнул массу жизненных данных. Здесь особо ценен исключительный канал информационного обмена «Проводник-Идущий». Особенности человеческого восприятия бывают коварными, и разного рода предубеждения, недоверия и критического отношения мешают слушать и слышать даже здравые мысли людей. Поэтому неимоверно важно, что и как говорит Проводник Идущему, ведь восприятие идет на полную катушку.

Нередко мне кажется, что я считывают массу невербальных сигналов помимо самих слов, от чего поток информации бьет точно в цель. Мне хотелось, чтобы организм мог тренироваться как машина: чаще и с большей интенсивностью, но имевшегося генетического потенциала на тот момент было недостаточно. Набор массы никак не удавался в условиях такой нагрузки, хотя я и знал, что нужно тренироваться реже, хотя бы через день, но не мог устоять.

Спортзал в то время был куда больше, чем просто набор железяк. Он выполнял глубокую роль поддерживающего фактора, ведь прочие жизненные обстоятельства словно стремились загнать меня в угол. Велнес-зона фитнес-клуба была роскошной, включая бассейн, сауну, хамам и зону отдыха с балдахинами и огромным камином на всю ширину 25-метрового бассейна в шесть дорожек. Поскольку заведение было наиболее дорогостоящим среди себе подобных, то и публика была колоритной по местным меркам. Там я мог чувствовать себя комфортно, словно вновь обрел прежний образ жизни.

Проводил там по полдня, поскольку сильно не хотелось выходить обратно в тот бедняцкий мир, где я оказался. Физкультура давала физиологическое спокойствие, а атмосфера клуба давала все остальное. Похоже, мой мир стремился смягчить локальные реформы в период острых потрясений, ведь спустя год абонемент закончился. Появилась возможность продлить посещение еще на один месяц, после чего спортзал отвалился полностью. Тогда-то я и начал осознавать обширный охват его ценности в моей жизни и те психоэмоциональные послабления, что вытекали.

Цирк сгорел, но клоуны-то остались, и теперь им пришлось перейти в заснеженный сибирский воркаут. Выработавшаяся привычка к физкультуре не пасует ни в каких обстоятельствах! Не искал отговорок, и как бы на тот момент не зудела гордыня, но встал и пошел в прибрежный лес искать замену. Обнаружив советские заброшенные и изрядно ржавые тренажеры, я несколько натужно, но все же выдохнул. Нашлась площадка для удовлетворения минимальных фитнес-потребностей. Занимался на улице без малого полгода, пока не переехал в Москву. Правда, были некоторые вкрапления других спортзалов летом 2019 года, о чем тоже упоминал в третьей книге.

Когда образ жизни впитывает в себя стержневые составляющие, тогда глаз неизменно находит подходящие средства, а вопрос нытья или целесообразности выходить из дома в снег или дождь даже не поднимается. «Матч состоится при любой погоде» – известная фраза, появившаяся в конце 19 века на велосостязаниях в Питере, стала для меня девизом. Раньше я никак не мог понять, почему некоторым не сидится дома в ливень или вьюгу. Оказывается, для них такой вопрос вообще не стоит. Есть только то, что они делают. Делают то, что делают и все.

В течение разных времен мы с Проводником периодически упоминали вопрос гормональной поддержки тренинга. Всякий, кто даже не совался в спортзал, имеет мнение на счет стероидов. В основном это мнения крайностей. Более популярным является осуждение самих препаратов и людей их применяющих. Отсутствие квалификации не такая проблема, ведь мы редко прибегаем к изучению вопроса для формирования отношения. Вязкость осуждения настолько велика, что сами спортсмены старательно скрывают использование, раскрываясь лишь в среде коллег. Мифы вокруг культуризма, пожалуй, максимально выраженные, ведь ничто иное как человеческое тело не вызывает столько волнений в умах людей. Проходя мимо выражено атлетичных ребят каждый, непременно сложит мнение, основанное на собственных страхах и предубеждениях.

Тогда я думал, что вне зависимости от пола группы мнений будут вновь выражать полярность: завистливое обесценивание и восхищение с придыханием. Разумеется, на тот момент я не мог знать о другой категории людей, которые шагнули выше по ступеням измышления. Упрощенно говоря, в то время во мне зрело и укреплялось убеждение, что нужно быть именно большим и выражено красивым. Занятно вспоминать, но я вовсе не мог различать противоестественные параметры и пропорции культуристов. Такая слепота временами необходима человеку для прохождения персонального жизненного опыта. Кто бы мог знать, как именно определяется набор этих ступенек жизненной лестницы отдельно взятого человека.

Вероятно, все это проистекает из глубинных комплексов неполноценности, зарождавшихся в детстве. Мне довелось уродиться с непопулярным недугом рыхлости зубов, которые с самого рождения отличались нежизнеспособностью, постоянно разрушались, болели, выделяли запах. Картина была разной степени запущенности, но всегда неэстетичной. Легко предположить, что застенчивость и кричащая стеснительность особенно в отношениях с девушками меня тяготили. Приходилось постоянно прикрывать рот рукой и меньше улыбаться. Форма тянет содержание, и моя психология стремилась к личностной замкнутости, хотя и компенсировалась детской непринужденностью. Ребята во дворе и в школе не исповедовали тактичность, хотя на прямые оскорбления решались немногие.

Проблемность обострилась с началом полового созревания, когда я не мог игнорировать взгляды девчонок. В самом деле, моя улыбка была некрасивой, зубы были серых, желтых, темноватых тонов с выраженным гнилостным запахом. За долгие годы я отчасти привык к запаху, но окружающие шарахались по мере приближения. Какие уж тут первые поцелуи. Все это сопровождалось классическими прыщами, которые почти сразу стали достаточно глубокими, чтобы сохранить рубцы на висках до сих пор. Только к четырнадцати годам маме удалось частично реконструировать мне передние резцы. Я начал учиться общаться и улыбаться непринужденно. У самой мамы тоже были проблемы с зубами с моего рождения, по ее словам, во время родов они стали буквально вымываться.

Не следует забывать так же финансовую составляющую детства и юности. Я родился в бедной семье, в 37-метровой хрущевке, доставшейся родителям от бабушки или прабабушки. За 17 лет постоянного проживания с родителями квартира ни разу не знала ремонта, и находилась в ветхом состоянии с обваливающимися кирпичами и гниющей фанерой на полу. Странное дело, но видимо родители так свыклись с нищим образом жизни, что даже уборкой не занимались. Густая паутина по углам в ванной с кусками штукатурки висела годами, до сих пор оставаясь в моей памяти. Естественно, привычкой к чистоплотности я заразиться не мог. В подобной ситуации я как огня боялся приглашать в гости друзей, одноклассников и знакомых. Тогда было принято ходить в гости, много времени проводили таким образом.