– Чего мы стоим? Стучать будем?

– Ушастый и без стука откроет. Он сейчас нас в окно рассматривает.

Входная дверь заскрипела, демонстрируя абсолютно темный проем.

– Кого черти принесли в такое время? Это ты, Краб?

– Я.

– А кто с тобой?

– Новенький. Зяба кличут..

– Чего притащились?

– Дело есть к Ушастому.

– Заходите, коли так, да на вторую ступеньку не наступайте, – посоветовал голос из темноты.

Они перешагнули ловушку и оказались в сенях. Дверь со скрипом закрылась, и в темноте загремели засовы. Только тогда открылась другая дверь, ведущая в комнату, откуда хлынул яркий свет направленной на проем настольной лампы. Пришедшие зажмурились, ничего не видя.

– Проходите, чего встали, – прозвучал из комнаты голос, а в спину подтолкнула чья-то рука.

Свет лампы перестал слепить. Отражатель повернули, и теперь она освещала стол, на котором стояли бутылка водки, два стакана, нехитрая закуска, и лежала разбросанная колода карт.

– Чем порадуешь, Краб? – спросил сидящий за столом хозяин, невзрачный сухой старичок в меховой безрукавке, наброшенной на рубаху. – И чего так греметь во дворе? Всех соседей разбудили, – добавил он, усмехаясь.

– С просьбой к тебе, Яков Данилыч.

– Излагай, – старик откинулся на спинку стула.

– Штука нужна позарез.

– Баксов, что ли? – дед закатился дребезжащим смехом. – Так это не ко мне. Таким уважаемым людям утром любой банк без вопросов выдаст.

– Тысяча рублей, – уточнил Краб. – Ты же знаешь, я отдам, – заискивающе добавил он.

С лица хозяина слетела добрая улыбка.

– Совсем обнаглели, ночью по таким делам беспокоить. Вот завтра Буге скажу, чтоб поучил вас уму- разуму.

– Ему-то и задолжали. Помилосердствуй.

– Выброси их, Клещ, да бесплатного дай на прощание, – ответил старик, отворачиваясь, и беря со стола карты.

Мощная рука уже легла на плечо Зяблика, стоящего позади Краба, когда тот заговорил:

– Яков Данилыч, есть у нас малость.

Старик повернул голову и, вопросительно посмотрев на говорившего, кивнул.

Гость залез двумя пальцами в рот, поковырялся там какое-то время и протянул хозяину золотую коронку.

– Две сотни или пошли вон, с вашим дерьмом, – барыга направил в сторону просителей свет лампы и посмотрел, что ему предлагают.

– А можно разочек на кон поставить? – попросил бродяга.

– Ты собрался со мной играть? – дед ехидно усмехнулся. – Краб, ты где нашел этого придурка? – и, не дожидаясь ответа, продолжил, собирая со стола колоду и тасуя карты. – Фарт свой хочешь проверить? Давай, сними пену, – протянул он зажатую в руке колоду.

Зяблик сдвинул верхние карты и одновременно положил на угол стола коронку.

Старик с пренебрежением бросил перед ним две карты рубашками вверх.

– Себе, – не поднимая раздачу, произнес новенький.

Первой вскрытой картой у старика оказался туз, второй валет, третьей снова туз.

– Черти только ночью шутят. Фартовый, – прокомментировал раздачу старик и положил колоду на стол перед выигравшим.

Вторую сдачу он тоже проиграл с недобором, при этом внимательно следя за руками партнера. Третью выиграл. Четвертую опять проиграл.

– Постели этому ухарю газетку, – приказал он своему телохранителю и, когда Клещ выполнил указание, жестом предложил удачливому бомжу сесть на застеленный стул. В течение часа они, передавая карты из рук в руки, рубились в очко. Удачи Зябы чередовались с поражениями. Дед поднял ставку до пяти сотен, но и это не помогло.

– Сколько? – спросил он, не притрагиваясь в очередной раз к колоде, когда наступила его очередь сдавать.

– Пять штук в минусах, – удивленно протянул Клещ.

– Похоже, парень, сегодня твоя ночка, – сообщил Данилыч.

Встав со стула, он прошел к старому обшарпанному буфету и, погремев там посудой, вернулся, положив на стол пять тысячных бумажек.

– Так-то интересней будет. Карты любят видеть бабло. Что предпочитаешь, буру или секу?

– Вы хозяин, ваш выбор, – скромно ответил бродяжка.

Дед завелся, почувствовав в партнере достойного противника, и не желая оставаться в проигрыше. Карты и деньги передвигались по столу то в ту, то в другую сторону, но в два часа ночи старик сдался.

– Играешь ты чисто, но кто-то тебе подыгрывает, – задумчиво протянул он. – Если хочешь, приходи завтра, стар я что-то стал, спать пора.

– Спасибо, – поклонился Зяблик, собирая деньги со стола.

– Клещ, проводи гостей.

Заждавшийся на улице Костыль встретил их радостным ворчанием.

– Вы что так долго? Я уж, грешным делом, подумал, не случилось ли чего.

– Случилось, – ответил Краб. – Зяблик с Ушастым в стиры резались.

– С Ушастым? В стиры? Да он же в прошлом катала.

– Хочешь, верь, хочешь, нет, но у Зябы в кармане больше десяти штук. Ты что, в зоне так стирами махать научился? – задал он вопрос новому товарищу.

– Играл несколько раз, – без особого желания ответил тот.

Видя, что герой вечера не хочет разговаривать, Краб перестал задавать вопросы.

Героя карточного сражения самого поразил сегодняшний вечер. Играя, он знал, какие карты у противника, и в каком порядке они лежат в колоде. Выиграв несколько раз подряд, он ловил себя на мысли, что пора проиграть противнику, чтобы затянуть его в игру и убедить в случайности выигрыша, хотя сам был уверен, что может не проиграть ни одной партии. С этими ощущениями и уверенностью надо было разобраться самому, не впутывая своих спасителей.

Они уже покинули нахаловку и, пройдя развалины какого-то строения, вышли на пути, когда дорогу им преградили четверо крепких парней.

– Выкладывайте все из карманов, вонючки подзаборные, – потребовал самый крупный из них, поигрывая в руке ножом.

– Чего с нас взять-то? – испуганно пробормотал Краб, сделал шаг назад, но, столкнувшись с остановившимся позади него Зябликом, сдвинулся в сторону.

Высокий найденыш оказался в центре группы, и главарь гоп-стопников шагнул к нему, приставляя нож к животу и слегка вдавливая его острый конец в тело.

– Не надо, – Зяблик согнулся, при этом прижав двумя руками руку с ножом к своему животу.

Когда он выпрямился, то нож каким-то непостижимым образом оказался уже у него в руке, а мгновением позже главарь взвыл от удара в промежность и упал на бок, громко скуля от боли. Второй нападающий бросился вперед, широким замахом пытаясь нанести удар в голову. Беглец присел, пропуская кулак над головой, одновременно снизу нанося удар в солнечное сплетение противника. Хватая ртом воздух, тот начал сгибаться, опускаясь на колени, но, получив ногой в лицо от Костыля, рухнул, обливаясь кровью, под невысокую насыпь. Двое грабителей, не успевших поучаствовать в драке, сделали по шагу вперед. Навстречу уверенно выдвинулся Зяба, вытянув в их направлении руку с отнятым ножом. Тот, как живой, скользил между пальцами, ложась рукояткой в ладонь то прямым, то обратным хватом и перелетая из одной руки в другую. Похоже, это мелькание клинка убедило оставшихся на ногах, что с таким человеком не стоит связываться. Они сначала начали отступать, а потом развернулись и бегом скрылись в темноте.

– Бежим быстрей, – крикнул Краб, сбегая с насыпи.

Костыль с Зябликом последовали за ним.

Они долго бежали в темноте, пока запыхавшийся проводник не пошел шагом, а потом и совсем не остановился, присев на траву.

Новости, случившиеся одна за другой, повергли всех троих в легкий шок, и минут пять они просидели молча.

– Пошли домой, – нарушил молчание Костыль, которого била мелкая дрожь.

– Зяба, ты кто такой? – спросил Краб, поднимая голову и глядя на товарища.

– Да никто, – прислушиваясь к своим ощущениям, ответил тот.

– А как ты делаешь вот это? – бомж, подняв руку, пошевелил в воздухе кистью и пальцами, имитируя движения ножа.

– Черт его знает. Получилось как-то. В зоне чего только не увидишь.

– Как-то выиграл, как-то получилось, – с сомнением покачал головой Краб. – С тобой одни неприятности.