– Я уйду, не буду мешать. Веселись и не переживай – ты будешь в безопасности. Я прослежу.

Сунув руки в карманы, он направился к двери, а Нелли смотрела на его спину, закусив губу.

Надо решиться. Сейчас или никогда. Сейчас или…

Сейчас.

– Филипп, – набравшись смелости, позвала она его по имени. Скольких сил ей это стоило!..

Он обернулся.

– Что?

– Ты сказал, что способен постоять за свою женщину, – тихо, но уверенно произнесла Нелли, подошла к нему и взяла за рукав. – Ты видишь во мне женщину? Или я навечно останусь подростком в твоих глазах?

– Почему ты спрашиваешь об этом, Нэл? – Голос Фила был мягким. От такого хотелось таять, как мороженое на горячих пальцах.

– Потому что я давно не ребенок. Потому что мы целовались. Потому что ты мне нравишься! – выпалила девушка. – Не как музыкант. Как мужчина.

Какое-то время Фил смотрел на нее – так, словно впервые видел. А после взял двумя пальцами за подбородок. Взял аккуратно. И чуть приподнял ее голову.

– Зачем ты сейчас это говоришь? – спросил он. – Что ты хочешь, Нэл?

«Тебя», – хотелось ответить ей.

– Нэл?

Она решила быть не только смелой, но и честной.

– Я влюблена в тебя, – глядя в его глаза, ответила Нелли. – И я устала тебя ждать. Устала быть ребенком в твоих глазах. Устала осознавать раз за разом, что другие парни мне не нужны. Что рядом с другими нет бабочек в животе. Что я не могу без того, кто не видит во мне женщину. Что…

Нелли не договорила – Фил прижал указательный палец к ее губам.

– Ты пьяна? – растерянно спросил он. – Не говори этого, хватит. Ты ведь потом жалеть будешь, что говорила мне все это, Нэл!

Она убрала его руку, но не отпустила ее – напротив, переплела свои пальцы с его.

– Я не пила. И я не буду жалеть. Я бы жалела, если бы промолчала. К тому же ты сам виноват, – свела брови Нелли. – Это ты поцеловал меня на крыше. Ты дал мне надежду. Ты, Филипп. Поэтому теперь моя очередь.

Она обняла его за пояс и потянулась за поцелуем. Сама целовала парня. Уже во второй раз. Одного и того же.

Сначала Нелли думала, что Фил оттолкнет ее, однако он этого не сделал. Просто стоял, опустив руки. То ли ждал чего-то, то ли не знал, как поступить. Она коснулась своими губами его губ, чуть приоткрытых и теплых. Осторожно провела по ним языком. Замерла. Запустила руку в его густые волосы, чуть сжала их. Углубила поцелуй.

Фил не отвечал, и Нелли отстранилась, сгорая со стыда. Но, не сдержавшись, поцеловала его в гладко выбритую щеку, а после прижалась к ней своей щекой, словно прощаясь.

Нелли отпустила Фила, в панике думая, что делать дальше – наверное, убегать прочь. Однако он вдруг обхватил ее за плечи и прижал к стене. Склонился – так, что его губы касались ее губ. И прошептал, обжигая дыханием:

– Куда?

– Уйду.

Одна его ладонь коснулась ее щеки и скользнула на шею. Вторая оказалась на талии.

– Я тебя не отпускал.

Ответить Нелли не успела – все так же прижимая ее к стене, Фил поцеловал ее. Неспешно, но требовательно. Безумно нежно. Так, что опешившую девушку тотчас охватило знакомой волной жара и приятой слабости, от которой подкашивались коленки. Фил углубил поцелуй с тихим полустоном, и по телу девушки пробежала дрожь удовольствия. Может быть, ей это снится? Может быть, на нее все же упало это чертово шампанское, она потеряла сознание и видит прекрасные сны?

Нелли нашла в себе силы ущипнуть себя. И боль заставила ее понять, что все это правда. Они целуются. Снова. И Фил явно больше не видит в ней ребенка. Он понял, какой она стала. И он должен понять, как сильно она его любит.

Нелли откинула голову назад, разрешая целовать себя в шею.

В какой-то момент Фил легко подхватил Нелли на руки, и она оказалась на подоконнике – слишком широком для такого узкого окна. Она сидела, прижимаясь острыми коленями к его бедрам, а он стоял, обнимая ее и целуя, словно безумный.

Это было неожиданно.

Это было безумно.

И это было прекрасно.

Филу стоило больших усилий оторваться от Нелли и заглянуть в ее лицо, обхватив его обеими ладонями. Ее щеки горели.

– И что ты со мной делаешь, женщина? – шутливо спросил он.

– То же, что и вы со мной, мужчина, – выдохнула она и, обняв, прижалась к его груди. Нелли казалось, что она слышит, как бьется его сердце. А он гладил ее по волосам и шептал что-то ласковое.

Огни города светили им в спину.

Какое-то время они молчали. Нелли приходила в себя после умопомрачительного поцелуя. А Фил успокаивался – не хотел заходить далеко в полутемной подсобке.

– Тебе понравилось? – не выдержала Нелли.

– Да, – просто ответил он, играя с ее волосами.

– Я не ребенок, – на всякий случай предупредила она его. – Я взрослая самостоятельная женщина.

– Я уже понял, – по-доброму усмехнулся ее Медвежонок.

– Можно вопрос?

– Задавай.

– Ты был сегодня… неожиданным. Я не думала, что можешь быть таким, – призналась Нелли.

– Разочаровал?

– Нисколько. Скорее, открылся с новой стороны. Я поняла, что многое о тебе не знаю.

– Многое, – с неожиданной горечью подтворил он.

– Почему ты так зациклен на этом? На слабости? – спросила Нелли.

Она даже и не ждала, что он ответит. А он ответил. Откровенно. Может быть, просто хотел выговориться, может быть, доверял ей.

– Меня всегда считали меня слабаком, – сказал Фил, глядя на огни города. – В детстве я был застенчивым и добрым. Не умел давать отпор другим детям. И Игорю часто приходилось защищать меня. Он был другим. Сильным, смелым, веселым. Первый заводила. Я смотрел на него и хотел быть таким же. Знаешь, в старшей школе меня не трогали только потому, что я – брат Демина. Девчонки хотели со мной тусоваться только потому, что я – брат Демина. На тусовки меня звали только потому, что я – брат Демина. И я всегда считал себя хуже, чем он. Я злился, винил его, родителей, весь окружающий мир. Хотел быть лучше, но понимал, что лучше брата мне не стать. Я слабак. Это въелось под кожу. Да так, что было не вытравить. Не думай, что я будут говорить об Игоре плохо, – усмехнулся Фил. – Он – лучший брат, которого можно было пожелать. Он всегда меня защищал, даже от самого себя. Но я всегда понимал разницу между нами. Он действительно сильный человек, хоть и тот еще засранец.

– А может быть, тебе это только казалось? – спросила Нелли.

– Может быть. Когда я говорил об этом с братом, он был удивлен. Сказал, что никогда даже и не думал об этом. Что это полный бред. Он не подозревал, что я жил с этим. А мне казалось – он в курсе, что лучше меня. – Фил невесело рассмеялся, а Нелли нахмурилась. Ей странно было слышать это от Фила, но она должна была знать все, ей нужно было понять его до конца, а потому жадно внимала каждому слову.

– Я приехал в США по обмену, потому что хотел все начать сначала, – продолжал Фил. – У меня были планы подтянуть язык и остаться там жить. Новая страна, новые люди, новые возможности. Отличный шанс, верно? Я думал, что убегу от себя. Думал, что смогу наполнить свою жизнь чем-то важным… Найду смысл жизни – так, как Игорь нашел его в любви. Идиот. Только там все стало еще хуже. Я думал, моя жизнь станет другой, но ничего из того, что я себе нафантазировал, не происходило. И я стал понимать, что дело-то не в других людях и не во внешних обстоятельствах, а во мне. Я – пустой. Никчемный. Это было настоящее открытие. Я впал в депрессию. Не знал, как общаться с другими – словно в ступоре был. А потом… Потом…

Он замолчал. Нахмурился. Между его бровей появилась морщинка. Глаза словно застекленели.

– Я знаю, что потом, – сказала Нелли, обняв его. Он вздрогнул. – Знаю про твое прошлое. Знаю про наркотики.

Ей вдруг стало жаль Фила. Так, что сердце болезненно сжималось и хотелось обнять его. Обнять и прижать к себе.

В ответ Фил лишь кивнул:

– Это был апогей моей слабости, Нэл. Дно. Сейчас я это понимаю. А тогда мне казалось, что я родился заново. И стал крутым – куда там брату! Стал свободным. Стал сильным. А ведь началось все с того, что я не хотел быть изгоем. Все пробовали, и я решился. Что будет с одного раза? Ничего! Камон, Фил, попробуй, это же просто баловство! И я решился. Тысячу раз пожалел. Минутная слабость – и жизнь испорчена. Я призвал демона. – Фил прикрыл глаза. – Когда Игорь приехал и увидел, в каком я состоянии, мне стыдно было смотреть ему в глаза. Он сразу все понял, забрал меня домой. Но я снова и снова шел в этот ад, чтобы забыться. Жил ради приходов. Как животное. Пару раз ловил бэд-трипы, чувствовал, как под кожей ползают пауки, в воздухе видел глаза, наблюдающие за мной. Но это не останавливало. Родители и брат пытались помочь, но в меня словно бес вселился. Как-то я кинулся на Игоря с ножом и… Черт, не хочу вспоминать. – Он потер лицо ладонями и больными глазами посмотрел на девушку, которая слушала его откровения, затаив дыхание. – Нэл, я знаю, ты любишь нашу музыку и думаешь, что я хороший и все такое, но… Помни, я тот еще кусок дерьма. То, как я жил и что вытворял, – это было ужасно. Не думай обо мне хорошо. И еще раз – извини. Тебя я хотел обидеть меньше всего.