Сладкая, как оказалось, тоже вплела частичку себя в эту куклу и поэтому девки не просто её видели, а также почувствовали весь многоликий и многоопытный мир этой бывалой бабы. Всю её огромную доброту и безмерную ласку под вредно пакостной оболочкой обрюзгшей страшилки. Всю её безмерную любовь ко всем малым детям без исключения, всю её тонкость и хрупкость души, упрятанной в массивном до безобразия туловище.

Зорьке вдруг во что бы то ни стало захотелось подбежать к ней и прижаться крепко-крепко, и она не стала себя сдерживать, рванула и повисла на могучей руке «чудовища». Ещё миг и Сладкую облепили с разных сторон её подруги по кумлению.

– Ну, ладноть. Будя, – пробулькала растроганная баба, не очень настойчиво стараясь избавиться от прилипших к ней девонек, и они почувствовали, что проявление спонтанной любви ей очень нравится.

Сладкая ещё немного понежилась, по умилялась их откровенной и по-детски наивной лаской, а как почуяла подкатывающие к горлу слёзы, вдруг резко встряхнулась и какой-то внутренней могучей силой в один миг настроила яриц на рабочий лад.

– Так, девоньки. У нас тут дел – полная помойка недоеденная. Вон молодняка сколь беспризорного побросали. Того и гляди подерутся да перетопят друг дружку, зассыхи кривоногие.

На берегу действительно творилось что-то невообразимое. Подход к заводи был узкий, заросший с двух сторон густым камышом и у этой водной тропки с визгом и криками барахталась куча-мала. Толкаясь и пихаясь, каждая норовила вылезти вперёд. Вот раздался плюх с травяным шелестом. Кого-то девичий напор окунул с головой в прибрежный камыш, после чего над поляной раздался обиженный рёв нерасторопной девки.

– А ну стоять! – взревела Сладкая раненным туром.

Все четыре ярицы как по команде рванули к клубку девичьих тел, хитро сплетённых руками и ногами, шустро растаскивая эту кучу-малу, выдёргивая по одной обратно на твёрдую почву.

– Мозги вышибу у кого найду! – продолжала орать взбешённая большуха, грузно ковыляя к в раз примолкшим кутыркам, – а ну встали в очередь, засранки вичконогие. Всех Речных Дев распугаете, горлопанки поносные.

Девченята всё ещё толкаясь и попискивая, тем не менее образовали что-то похожее на очередь, и большуха выравнивала их по одной в линию безжалостно применяя тычки с затрещинами.

И тут произошло чудо. Самое настоящее чудо. Одно из тех жизненных событий, что остаётся неизгладимым следом на всю оставшуюся жизнь. В центре тихой заводи вода пошла волнами, и на поверхности появилось любопытное личико. Увидев вереницу мелких девок, пищащих и щебечущих без устали между собой, лицо речной красавицы расцвело в елейной обворожительной улыбке, словно свет от неё заструился приятной мягкости. И тут же Дева вынырнула из воды по пояс, словно поплавок при отпущенный поклёвке.

Одеяние на ней было волшебное, неописуемое. Полужить была в тончайшей рубахе, плотно облегающей её стройное тело, сотканное ни то из лунного света, ни то из кристально чистой воды, но при этом подсвеченной изнутри. Покров её хоть и казался прозрачным, но источая непонятное холодное свечение создавал туманное замутнение, скрывающее её наготу.

Это была сама Речная Дева! Настоящая! Молодая и на загляденье прекрасная ликом. У Зорьки от восторга увиденной картинки перехватило дыхание, и она рухнула перед ней на колени во взбаламученный прибрежный ил. Сладкая уже стояла на своих коленных тумбах и кланялась, то и дело плюхаясь руками в жижу и что-то щебеча себе под нос и булькая горлом.

Баба благодарствовала Речной Деве за явление, а та, продолжая радоваться девичей кутерьме, расцветая колдовской улыбкой на обворожительном личике медленно выплывала к камышовому проходу.

Неожиданно за её спиной показалась ещё одна. За ней ещё, и ещё. Вскоре Речные полужити заполонили собой всю заводь и ни одна на другую не похожая лицом. Они были разные, узнаваемые, каждая со своими чертами и как одна удивительно красивые, одна прекрасней другой. Девы начали переговариваться между собой явно смеясь в голос, но ни одного звука от них не было слышно.

Большуха всё кланялась и причитала. Девки в очереди нетерпеливо ёрзали, но без команды Сладкой к воде больше не лезли. Побаивались.

Речная Дева всплывшая первой, встала на мелководье у самого берега где воды ей было по щиколотку, и по колыханию прозрачной рубахи, по-прежнему спускающейся в воду, Зорька поняла, что рыжая красавица все-таки не плыла, а шла, мелко перебирая ножками. Колдовская полужить остановилась и плавно протянула руку к девченюхе стоявшей ближайшей в очереди.

Сладкая встрепенулась будто ей кто скомандовал, и не поднимаясь с колен, в полуобороте, как смогла повернулась к девчатам. Погладила стоящую рядом по спине и ласковым тихим голосом проговорила:

– Иди. Только осторожна будь, – и уже в спину входящей в воду самой маленькой кутырке, напряжённо добавила, – опусти свой веночек да вертайся тихонечко. Речная Дева прям пред тобой стоит да на тебя смотрит.

Девченюха по кличке Жилтявонька, семи лет отроду, до этого уверенно шлёпавшая по проходу между редким камышом высоко задирая свои кривые и худющие ножки, вдруг вздрогнула и за озиралась насторожённо по сторонам. Но ничего приметного не заметив продолжила движение вперёд, но уже с опаской. Странный для девки голос большухи сделал своё пугливое дело. Зайдя в воду по колено, она сняла с головы приготовленный венок, пустила на поверхность заводи и легонько толкнула, отправляя его в плаванье.

Речная Дева стояла напротив малышки и улыбалась, провожая этой светлой улыбкой, отправленный по воде венок. Кольцо, сплетённое из трав и цветов, медленно дрейфовало вдоль берега. Девченюха поклонилась как положено и о чём-то тихо попросила полужить. Речная Дева явно её услышала, потому что плавно перевела взгляд на просящую кутырку и утвердительно кивнула, продолжая мило лыбиться.

Жилтявонька не видя перед собой Девы, ещё раз пробежала взглядом по водной глади в поисках чего-нибудь необычного и спокойно держа руки в стороны для равновесия пошлёпала обратно. Очередь двинулась.

С каждой последующей просительницей, опускающей свой венок перед рыжеволосой красавицей, происходило примерно то же самое. Только когда в заводь вошла первая из девок навыдане, а то была Краснушка-долговязая, картина несколько изменилась.

Когда она отпустила венок и смотря в водные кристаллы глаз Речной Девы стала о чём-то шёпотом просить, полужить не кивнула ей как это делала остальным, а заговорила. Но несмотря на то что губы её шевелились, а Зорька стояла совсем близко, тишина была полная. Но по ощущениям, которые ярица получала от подруги за счёт кумления, та прекрасно её слышала, и то что слышала Краснушку не радовало. Внутри её забилось тревожное волнение с беспокойством.

Речная Дева не просто знала судьбу всякого, а являясь вот таким образом могла изменить или исправить предначертанное, переделав всё будущее человека в принципе. Беспокойство, что получила Зорька от Краснушки мгновенно переросло в страх, но уже собственный. Что-то ей скажет Дева? Как-то изменит её судьбу? И изменит ли?

Примерно то же самое произошло и с Елейкой, и Малхушкой. Наконец и до неё дошла очередь, последней из всего этого девичьего балагана. Ноги подкашивались, не слушались будто набитые травой. Руки тряслись, но коснувшись ступнями прохладных вод, поняла, что не только руки трясутся, трясучка колотила всё тело от макушки до самых пяток.

Вошла в воду настороженно, не спуская глаз с лика полужити. Как заворожённая подошла к ней вплотную. Беспокойство волной нахлынуло и снаружи, и изнутри. Заколыхалось в гулком биении захлёбывающегося сердца. Дыхание сбилось. Зорька даже рот открыла, глотая недостающий воздух всё больше и больше, и лишь когда в глазах поплыли очертания Девы и образ её стал расплываться в выступивших слезах, Зорька выдохнула.

Как оказалось, она всё это время только вдыхала до предела наполняя лёгкие. После того как нормально задышала, ярица очнулась от наваждения. Рыжая сразу вспомнила все что надо делать и от осознания этого постепенно стала приходить полностью в себя.