– Садитесь и покажите мне то место. И что все-таки произошло?

Из сбивающегося рассказа Джеймса (кажется, его звали именно так) мистер Грегор понял всю трагичность ситуации. Даже если Мэри все еще жива (а шанс такой был), зная эти склоны, мужчина боялся, что травмы будут слишком серьезными. Но говорить об этом расстроенному мужу сейчас не стоило. И он молча вел машину, следуя указаниям Джеймса.

Когда машина остановилась на склоне, молодой человек выпрыгнул и стал искать точное место, в темноте постоянно спотыкаясь и падая. Вскоре он нашел их корзинку, плед и чуть поодаль телефон.

– Сюда! Сюда!

Мистер Грегор сдал назад. Его пикап был переоборудован, и в багажнике имелись различные приспособления для экстремальных спусков, включая трос и прожектор. Его-то он и включил, направляя луч вниз, в обрыв. Гора, на вершине которой они находились, была хорошо известна мистеру Грегору. Она была не особо высокой, на ней постоянно встречались выступы и переходы, поэтому она пользовалась спросом у альпинистов-новичков. Мистер Грегор часто на ней бывал, помогал, инструктировал и давал в аренду снаряжение всем желающим. Но сегодня он боялся смотреть вниз. Боялся оказаться правым. В очередной раз.

– Вот. Посмотрите туда. Кажется, я что-то вижу, – Джеймс усиленно жестикулировал, чтобы мистер Грегор повернул лампу.

И действительно, внизу был виден силуэт в светлой кофте. Неподвижный силуэт. Лежащий в неестественной позе. Это было ужасно.

– Нужно спуститься вниз! Вы поможете мне это сделать? – умоляюще просил Джеймс.

Его суета порядком раздражала мистера Грегора, который поинтересовался, разматывая трос:

– Ты когда-нибудь этим занимался?

Джеймс неуверенно покачал головой:

– Нет.

Мистер Грегор подошел к обрыву и нагнулся.

– Тогда не мешай делать мне мою работу, – прикинув глубину, мужчина вернулся к машине. – Я в прошлом спасатель. Отойди, пока я буду подготавливать спуск. А лучше – возьми телефон в бардачке и вызови полицию и скорую.

Джеймс на мгновение скрылся в кабине.

– Расскажи им все, как было. И скажи, что ты со мной. Я Грегор Уоллис. Меня там знают.

Пока Джемс звонил, мистер Грегор, решив, что длины троса должно хватить, надел страховочную обвязку и каску на голову, подготовил снаряжение и пристегнул самостраховку. Когда все было готово, он дернул рычаг лебедки и начал тянуть трос. В этот момент к нему подбежал Джеймс:

– Я всех вызвал, что я еще могу сделать?

– Теперь мне нужно, чтобы ты не суетился. Посмотри на меня!

Блуждающий потерянный взгляд Джеймса никак не мог сфокусироваться на лице мистера Грегора.

– На меня посмотри! – рявкнул он, и наконец добившись желаемого, продолжил, объясняя свои дальнейшие действия. Он говорил медленно и с расстановкой. – Я спущусь вниз и посмотрю, как там дела, но подняться с Мэри я точно не смогу. Сейчас приедут спасательные службы, и, если ты все верно объяснил, они пришлют вертолет. Я помогу поместить Мэри в люльку, и ее вытащат.

Джеймс периодически кивал, будто все понимал, но мистер Грегор отлично знал подобное поведение.

– В бардачке лежат рации, принеси мне одну, вторую возьми себе, ты должен быть на связи.

– Хорошо, – убегая, ответил Джеймс.

И хотя прожектор отлично освещал стену, а страховка была надежно закреплена, все же спуск в темное время суток – довольно неприятное занятие. Особенно если знаешь, что ждет тебя внизу. Но еще страшнее – если знаешь, что потом ждет тебя наверху. Засунув рацию в карман и путаясь в своих мыслях, мистер Грегор начал спуск.

Он занял меньше пяти минут. Выступ, на котором лежала Мэри, был вполне широким, и мужчине даже не пришлось прижиматься к скале. От Джеймса его отделяло метров десять, не больше. И мистер Грегор мог даже различить выражение его лица, хотя оно и было в тени прожектора. Серьезно и встревоженно, с болью и грустью тот всматривался вниз, пытаясь получить хоть какой-нибудь намек от мистера Грегора.

С тяжелым сердцем мужчина перевел взгляд на Мэри. Рот ее был открыт, и из него тоненькой струйкой вытекала кровь. Широко распахнутые глаза с ужасом глядели куда-то в темноту. Руки были закинуты за голову, водолазка задралась, оголив живот. Одна нога лежала ровно, а другая была выгнута в неестественном положении и, вероятнее всего, была сломана. Мистер Грегор наклонился к девушке, пытаясь нащупать пульс на запястье, потом на шее. Его не было. Тогда он посветил ей карманным фонариком в глаза, чтобы проверить реакцию зрачков на свет. Зрачки не сокращались. Он достал рацию и, зажав кнопку, заговорил:

– Джеймс… Джеймс…

Послышалось шипение, а потом раздался голос Джеймса:

– Как она?

Мистер Грегор медлил. А потом на выдохе произнес:

– Прости… Мне очень жаль…

Предрассветную мглу рассек дикий рев человека, который в один момент утратил веру, утратил надежду, утратил любовь. Жизнь Мэри, еще не успевшей насладиться ей в полной мере, угасла, потащив за собой душу мужа.

Мистер Грегор вздохнул, когда медленная скупая слеза подкралась и к его уголку глаза. Так быть не должно. Молодые должны жить, встречать рассветы, провожать закаты, дурачиться, заводить новые знакомства, писать песни и петь их под луной, путешествовать, любить и быть любимыми. А не гибнуть, да еще таким образом.

По зову сердца и долгу службы он повидал немало смертей, ни одна из них не была естественной, и каждая ужасна по-своему. Но когда это становится твоей профессией, а ты все так же относишься к этому с болью, каждая потеря оставляет маленький шрам на сердце. Именно поэтому мистер Грегор и покинул службу. Слишком тяжело. И слишком больно.

Присев рядом, он провел рукой по волосам Мэри и закрыл ей глаза.

Наверху завыли сирены, приехали службы, которые вызвал Джеймс. Рация снова ожила:

– Грегор, приветствую, это Френсис Морган. Объясни в двух словах, что там внизу.

Мужчина поднял голову наверх и увидел старую знакомую, инспектора полиции городка, что находился неподалеку. Темнокожая невысокая щуплая женщина, немного за сорок, была назначена местным инспектором года три назад. Говорят, что этому поспособствовал ее муж, главный врач больницы, ныне покойный.

– Френсис, доброй ночи, красавица, – Грегор махнул ей рукой. – Здесь девушка без признаков жизни. Наверху ее муж, все данные можешь уточнить у него.

– Хорошо, – инспектор вглядывалась в пустоту, – вызываю вертолет. Ты дождешься его там? Или поднимешься?

Мистеру Грегору не очень хотелось сидеть на склоне в полном одиночестве рядом с погибшей девушкой.

– Я сейчас поднимусь, – ответил он.

Послышалась какая-то суета, потом снова шипение, и умоляющий голос Джеймса ворвался в предрассветную тишину:

– Мистер Грегор, не бросайте ее, прошу вас! Побудьте с ней! Или дайте мне возможность побыть рядом, – просил он. Мистер Грегор закатил глаза к небу. Джеймс тем временем продолжал: – Можно я спущу ей одеяло? Там ведь холодно?!

Мужчина выдохнул. Да, иногда мы совершаем нелогичные поступки, лишь бы на душе стало легче. И если Джеймсу от этого действительно будет легче, то он просто не имеет права отказать.

– Хорошо, я побуду с ней. Не переживай. Спусти одеяло и иди, ответь на вопросы полиции.

Мистер Грегор присел на край скалы и свесил ноги в пропасть. На горизонте забрезжил рассвет. Взгляду открывался прекрасный вид на долину. Лучи солнца уже пробежали по ней. Они заглянули в каждый уголок, будь то лес или речка, осветили и согрели землю. Мужчина перевел взгляд на девушку. Она будто спала, укутанная в одеяло, и только бледность лица выдавала ее состояние. Она не видела этого рассвета, не увидит и следующий. Никогда не прижмет к груди своего ребенка. Не сходит на его первое собрание в школе. Не побывает на его свадьбе. Не отметит с Джеймсом двадцатую годовщину. Не застанет его за изменой. Ей не придется подавать на развод. И проводить остаток жизни в одиночестве. Мистер Грегор провел рукой по ее волосам.