— Картер! — крикнул крупный мужчина у стойки бара. — Как раз вовремя, чтобы купить нам выпивку! Затем он увидел Смита и моргнул, и дюжина или около того людей компании успокоились и затихли, так, что стало слышно шипение огня.
— Друзья, я не кусаюсь, — сказал Смит с улыбкой, — но я выпью и буду спать. Если, конечно, я смогу договориться с нашим хозяином… — добавил он, улыбаясь бармену.
— Меня зовут Моделл,— сказал высокий шишковатый местный житель. Ни он, ни путешественник не подали друг другу руки, но он ответил на улыбку собеседника более короткой, профессиональной улыбкой. — Давай посмотрим, чем ты можешь торговать.
Мужчины в баре освободили место, чтобы Смит разложил свои небольшие запасы на столе красного дерева. Сначала путешественник положил долгоиграющую грампластинку, все еще запечатанную в пластик. Губы Моделла беззвучно шевельнулись, а палец завис в миллиметре над заголовком. — Что такое «Шер», — наконец спросил он.
— Имя этой дамы, — сказал Смит. — Она сама произносит это слово, как «Шеа». Понимающее ворчание мужчин вокруг него хором повторило объяснение. — Я вижу, у вас тут есть электричество. Может быть, есть фонограф?
— Нет, электричество еще недостаточно натренировано, — с сожалением сказал Моделл. Его глаза были заняты фотографией пиджака. — Оно нагревает плавильные печи, вот и все, и…
— Моделл, ты должен торговать, а не болтать без умолку, — перебил его полицейский. — Продолжай в том же духе.
— Ну, если не пластинка, то… — начал Смит.
— Я могу сделать вам предложение по поводу картинки, — вмешался один из местных жителей.
— Боюсь, я не стану их разделять, — возразил Смит, — иначе их нельзя будет использовать должным образом. Вот эти вещи могут быть более полезными, хотя я не могу гарантировать их после того, как они лежали без дела, и он положил красно-зеленую коробку патронов «30-30» на дерево.
— Шеф держит все оружие в Мосби, кроме этого, — сказал Картер, лаская пластмассовый приклад своей М16. — Так оно и будет в дальнейшем. И для него уже есть множество боеприпасов.
— Хорошо, хорошо, — невозмутимо ответил Смит, снова залезая в рюкзак. Он вытащил пластмассовую коробку, которая зажужжала, пока крошечная зеленая рука не потянулась из механизма, чтобы отключить себя. Это испугало зевак не меньше, чем собственные лучевые шрамы Смита. Путешественник задумчиво спрятал игрушку обратно в рюкзак, прежде чем вытащить свой последний предмет — армейский компас.
— Он всегда показывает на север, если только вы не находитесь слишком близко к железу, — сказал Смит, демонстрируя компас. — Вы можете повернуть основание на любой угол и снять показание через эту щель… но за него мне понадобится нечто большее, чем ночлег.
— Наши жетоны высоко ценятся здесь, и вверх и вниз по реке, — предложил один из местных жителей, положив на стойку маленький медный диск. На нем был отчеканен сложный узор молний с одной стороны и цифра «50» с другой. — Вы можете обменять их на слитки железа на причале, — объяснил он, указывая на реку. — Конечно, они теряют стоимость, чем дальше вы уходите от этого места.
— Я не очень-то следую по рекам, — с улыбкой солгал путешественник. — Допустим, я получу комнату, стол и все, что захочу выпить, на неделю…
Торг был добродушным и коротким, закончившийся трехдневным жильем и питанием, или… и тут Смит кивнул в сторону сурового Картера — гораздо более коротким сроком, чем то, что он полагал пробыть в деревне. Кроме того, теперь у Смита будет вся провизия, которую он запросит на дорогу, и выпивка в баре. Когда Моделл взял руку путешественника, протянутую, чтобы скрепить сделку, весь зал зааплодировал. Потребность в кружках острого, крепкого пива привлекла трактирщика, хотя он предпочел бы углубиться в изучение своего приобретения, изготовленного до Взрыва — чудесного, хотя и мало полезного для него.
Закончив сделку, Смит перенес свою кружку на один из табуретов перед камином. С балок крыши свисали колбасы, сушеные овощи и пара фонарей. Оленьи и лосиные рога были прибиты к сосновым панелям по всей комнате, а над камином сверкал череп крысы размером больше немецкой овчарки.
— Я удивляюсь, как это у человека хватает смелости идти туда одному, — предположил коренастый местный житель, набивая трубку подушечкой большого пальца, — в места с этими мутиками — мутантами и всем прочим.
Смит усмехнулся, отхлебнул пива и указал кружкой на крысиный череп. — Вот как эти, вы имеете в виду? Но это уже старовато. Я не сомневаюсь, что гигантские крысы были достаточно мерзкими, но они были не сильнее волков и гораздо глупее. Может быть, вы найдете их колонию время от времени в руинах с подветренной стороны Удара… но они не отважатся далеко выйти на свет, а те, что остались, их не так уж много, то камень пращи или стрела справятся с ними, если понадобится. Он помолчал и улыбнулся. — Кроме того, их мясо достаточно сладкое. Мне так говорили.
Несмотря на красноватый огонь, остальные лица в круге побледнели. Глаза Смита зафиксировали эту реакцию, а губы продолжали улыбаться. — Знаете, путешественники рассказывают истории, — сказал он, — и слушать их — настоящее искусство. В пути и так мало поводов для шуток, так что мне придется сделать это здесь.
На мгновение его лицо посерьезнело, и он добавил: — Но вот что я вам скажу и поклянусь: когда я был рядом с тем, что, возможно, когда-то было Кливлендом, мне показалось, что я поймал мышь, роющуюся в моем рюкзаке. И когда я вытащил его, он был не больше мыши, и его ноги были сложены под ним, так что он мог прыгать и бегать, как может мышь. Но его голова… там был рог, — путешественник коснулся кончика носа, — и еще один маленький, прямо за ним. Я думаю, что какой-нибудь смотритель зоопарка перед Взрывом назвал бы меня лжецом, если бы я сказал ему, что его носороги будут размножаться, вам не кажется?
Он сделал большой глоток. Компания гудела от удивления и непринужденного общения человека, который видел это.
— Скотти имел в виду полулюдей, не так ли, Скотти?— сказал грузный мужчина, чьи усы и борода вокруг рта потемнели от пива. Он изобразил сжатым кулаком лишнюю голову. — Такие чудовища водятся в Жарких Землях.
Голова Смита глубокомысленно качнулась в ответ на хор мрачного согласия остальных мужчин. — Конечно, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он. — Двухголовые люди? Девушки с лишней парой ног, торчащих из их живота?
Раздались звуки ужаса и согласия.
— Видите ли, — продолжал путешественник, — Взрыв все изменил… но вы знаете, как и я, что это не изменило их, чтобы это было легче для людей. Они всегда были детьми, рожденными как… чудовища, если хотите. Может быть, сейчас рождается больше, чем было до Взрыва; но они рождаются, и я видел книги, которые были уже старыми во время Взрыва, которые говорят о них. И теперь они не живут, друзья мои. Жизнь повсюду слишком тяжела, и эти бедные невинные люди напоминают людям о Взрыве; и кто бы это запомнил?
Он оглядел комнату. Глаза, встретившиеся с его глазами, быстро опустились. — Некоторые родились здесь, в Мосби, не так ли? — спросил Смит, и его слова, без сомнения, вонзились в них, как лезвия ножей. — А где они сейчас?
Человек, которого они называли Скотти, прикусил тростниковый чубук своей трубки. Он захлебнулся, и передние ножки его табурета застучали по утрамбованному полу.
— Послушайте, я здесь не для того, чтобы совать нос в чужие дела, — быстро продолжал Смит. — То, что вы делаете, — это ваше личное дело. Со своей стороны, я был бы признателен за еще одну кружку этого превосходного пива.
Стулья заскрипели в знак согласия, когда все мужчины встали, потянулись и двинулись к бару. Моделл плавно нацеживал пиво, мелом записывая напитки на доске на задней стене — все, кроме Смита, были местными. Трактирщик даже принес новую бочку без заметного промедления. Несколько человек вышли через заднюю дверь и вернулись, зашнуровывая брюки. Наступила короткая пауза, когда все снова уселись вокруг огня. Потом Скотти сглотнул, нахмурился и сказал воинственно: — Хорошо, а как насчет Подменышей?
