Ксения взяла поднос и попыталась величественно войти в кабинет, как это обычно делала Танечка, но у неё тряслись руки, отчего чашки тоненько звенели. «Только бы не пролить», — стучало в голове. Когда она вошла в кабинет, мужчины сразу замолчали. Ксения украдкой взглянула на Эдуарда Романовича. Он хмурился и наблюдал за её действиями с недовольным лицом. Танечка всё делала по-другому — с лёгкостью и шармом, а она неуклюжая, и руки дрожат. Несколько капель пролились из неудобного носика кофейника. Ксения быстро вытерла салфеткой и поспешила ретироваться.

В приёмной было тихо, из-за двери не доносилось ни звука. Вдох, выдох, вдо-ох, вы-ыдох, вдо-о-ох, вы-ы-ыдох… она старалась успокоиться, считала вдохи и выдохи. Руки перестали дрожать.

Около часа Ксения не знала, куда себя деть, она сидела и смотрела в окно. Вид был сомнительный. Кусочек бетонной стены, проём и опять стена. Ещё через час она услышала приглушённые голоса, дверь кабинета открылась, и на пороге появился Новиков. Ксения постаралась придать лицу приветливое выражение.

— Спасибо за кофе, — поблагодарил Александр. — Никогда не пробовал ничего вкуснее, — он кивнул в качестве прощания и слегка улыбнулся.

Ксению словно волной унесло в море от одного его взгляда. Она ещё не успела очнуться, как услышала гневный рык Журкова. Начальник велел срочно зайти в его кабинет и прихватить ручку и блокнот.

Эдуард Романович расхаживал взад-вперёд, заложив руки за спину. Он сосредоточенно о чём-то думал. От начальника исходили такие сильные волны раздражительности, что Ксения боялась нарушить тишину.

— Найдите все упоминания корпорации «Фобос» в документах за прошлый и этот год, — он указал на внушительную стопку папок, потом остановился и пристально посмотрел на неё. Ксения вся сжалась под его жёстким взглядом. — С утра эти документы должны лежать у меня на столе.

— Завтра?! — у неё округлились глаза. Это задание почти такое же невыполнимое, как то, что дала мачеха Золушке, прежде чем ехать на бал.

— Я не по-русски сказал? — во всём его облике было столько гнева, что Ксения поняла: возражать не стоит.

Она перенесла папки на свой стол. Журков ушёл, а она осталась сидеть, закопавшись в бумагах. В одиннадцать Ксения спохватилась. Она затолкала в пакет оставшиеся папки и засобиралась домой. Не ночевать же на работе!

3

Сложный день понедельник закончился. Из духоты метро Ксения вышла в ночь. Ей повезло. Скрипя и громыхая, сразу подъехал троллейбус. Раньше она всегда ходила от метро пешком, но сегодняшний день вымотал её настолько, что ноги передвигались с трудом. К тому же пришлось тащить домой тяжеленный пакет с папками.

Она села на двойное сидение и поставила рядом сумку. Под мерное покачивание глаза стали сами собой закрываться. Вот бы прийти домой и сразу лечь спать, а эти папки оставить на завтра. Если она встанет пораньше, то сможет посмотреть документы до начала рабочего дня.

Она чуть не проспала свою остановку, успела выскочить в последний момент. Откуда только взялась такая прыть? Наверное, от страха возвращаться целую остановку обратно.

В подъезде пахло плесенью и кошками, несмотря на титанические усилия уборщицы навести чистоту. Здесь Ксения жила с самого рождения, по этим ступенькам бегала в детстве и юности, но раньше не замечала убогости своего жилища. Когда-то всё было знакомое и родное. А теперь — нет.

Одинокая лампочка, которая свисала с потолка первого этажа и являлась единственной во всём подъезде, сегодня не горела. В кромешной темноте она с трудом добралась до третьего этажа, нащупала замочную скважину и, стараясь не шуметь, вошла в квартиру. Села на тумбу в прихожей, скинула надоевшие туфли. Ноги отозвались тупой болью, как будто весь день были замурованы в колодки.

— Ксюшенька, почему так поздно? — из комнаты вышла мама. — Ты не позвонила, и я начала волноваться. Набираю номер, а телефон недоступен.

— Прости, мам, совсем закрутилась. Забыла зарядить.

— Почему здесь сидишь? Давай мой руки, я подогрею ужин.

— Не надо. Мне бы закончить работу, — она кивнула на стоявший у двери пакет.

Светлана Николаевна покачала головой, ничего не ответила, скрылась на кухне. Через несколько минут по квартире поплыли аппетитные запахи. Ксения повела носом. Неужели её любимые фаршированные перцы? Организм настойчиво запросил еду — в животе заурчало. Пришлось заставить себя встать.

Когда Ксения всё доела, мама сразу положила добавку. Несмотря на тяжесть в животе, она осилила и эту порцию. Потом отвалилась на стуле и прикрыла глаза. Как же хорошо!

— Ксюшенька, ты так много работаешь, — начала Светлана Николаевна, но Ксения открыла глаза и предостерегающе посмотрела на мать.

Эта тема всегда развивалась по одной схеме. Вначале мама причитала, что дочь много работает, потом вспоминала развалившийся брак, а заканчивалось всё обсуждением недостойного поведения Павла. Слушать это Ксения уже не могла.

Но мать можно понять, ведь после рождения Алисы Светлана Николаевна уволилась с работы и полностью посвятила себя внучке. Павел обеспечивал не только жену и дочь, но и тёщу. Когда Ксения ушла от мужа, они все остались без средств к существованию. Младшая сестра, Мариша, ещё училась в аспирантуре и подрабатывала в школе, но её зарплата была совсем маленькой. Светлана Николаевна растерялась, а Ксения сразу почувствовала себя виноватой в том, что лишила близких людей устойчивости. Она стала главой их женского царства, вышла на работу и взяла все заботы о семье на себя.

Светлана Николаевна сменила тему:

— Сегодня встретила Римму Георгиевну из второго подъезда, она спрашивала твой рецепт «Пьяной вишни». Я обещала, что завтра Мариша занесёт. Ты же не против?

— Конечно, нет.

— Римма дала мне рецепт чудесного чая. Он укрепляет иммунитет, восстанавливает силы и ещё много чего делает. Я заварила, и, ты знаешь, совсем ничего, даже вкусный. — Мама поставила перед Ксенией чашку с бледной жидкостью и резким запахом имбиря и мёда.

— Мне бы лучше кофе, — сморщилась Ксения.

— На ночь? — удивилась мама и махнула рукой. — С ума сошла, потом ведь не уснёшь.

— Мне надо закончить работу, — Ксения с чувством зевнула.

— Доченька, ты совсем так себя загонишь, — мама поставила перед дочерью чашку кофе и села рядом. — Подумай об Алисе. Ты нужна ей здоровая и сильная. А Павел твой нагуляется и вернётся, вот увидишь. Такой жены, как ты, ему не найти.

— Никогда его не прощу, — как всегда спокойно ответила Ксения. А в душе уже поднимался ураган чувств: обида, отчаяние и даже брезгливость.

— Время всё лечит, — философски заметила мама.

— Нет, не прощу, — упрямо повторила Ксения.

— Тогда надо искать другого. В одиночку очень трудно, уж я-то знаю, вас с Маринкой одна тянула, — мама протяжно вздохнула.

— Сейчас не до этого, — Ксения вдруг вспомнила сегодняшнего посетителя — Новикова. Было в нём что-то притягательное.

— А зря, — гнула свою линию Светлана Николаевна. — Вот, например, Максим Васильев, сын Риммы, очень хороший мальчик. Мы знаем его с детства, и родители его порядочные люди — преподаватели, не как у Павла.

— У Паши тоже нормальные родители, — вступилась Ксения.

— Знаю твою свекровь, та ещё фифа. Строила из себя неизвестно что, сыночка против тебя настраивала.

— О ком речь? — в дверном проёме появилась Марина в розовой растянутой футболке-ночнушке с нарисованным мишкой.

— Привет, сестрёнка, — улыбнулась Ксения. — Чего не спишь?

— Уснёшь с вами, — фыркнула Марина.

— Да ладно ворчать, — Светлана Николаевна выдвинула стул для младшей дочери. — Признайся, что любопытство пересилило сон.

Марина была противоположностью Ксении и внешне походила на мать. Невысокого роста, ладненькая, со светлыми пушистыми волосами до плеч. Она всегда знала, что хочет. После школы легко поступила в «Тимирязевку», окончила с красным дипломом и пошла в аспирантуру. Метания и неуверенность Ксении были ей чужды. Несмотря на различия и разницу в возрасте почти в десять лет, сёстры жили дружно и никогда ничего не делили.