Она сжимает его руку.

- Благодаря тебе.

Бен сжимает ее пальцы в ответ и, чтобы утешить, притягивает к себе и трется носом о макушку.

- Спасибо, что рассказала мне. Я… Ты не представляешь, как мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. Но ты такая сильная, и я верю, что ты самое прекрасное, что есть в моей жизни.

Из-за его слов Рэй разрывается между смехом и плачем. В итоге у нее получается влажный смешок.

- Какой ты болтун, Бен Соло. В конце концов, ты все-таки похож на отца.

- Нет, не похож, - тут же ворчит он, и Рэй улыбается – забавно, но звучит очень похоже на Хана.

- Тебе нужно поговорить с ним. Вы оба скучаете друг по другу, вы «упрямые задницы», как сказала бы Лея.

Бен снова напрягается, и Рэй раздраженно фыркает.

- Однажды это случится. Может, как раз перед свадьбой, чтобы ты мог проводить Лею к алтарю, не убивая его взглядом.

Бен бормочет что-то, что Рэй не может разобрать и щиплет его руку.

- Что?

- Боже, ничего.

- Я Рэй, а не Боже.

Он вздрагивает.

- Вот это было действительно жестко.

Рэй вздыхает и гладит его по руке.

- Ты привыкнешь.

При мысли о том, чтобы привыкнуть – быть вместе достаточно долго, чтобы что-то стало в порядке вещей, стало нормой, – Бен снова слегка отодвигается, но Рэй это не комментирует.

- Кстати о разговорах с людьми – тебе правда еще нужно поговорить с Финном.

Рэй не видит его лица, но знает, что его карие глаза закатились.

- Вы не можете просто ненавидеть друг друга. Я вам не позволю.

- Не думаю, что это тебе…

Еще один щипок.

- Иисусе, Рэй!

- Нет, просто Рэй, а не Иисусе. И ты должен поговорить с ним, Бен. Ради меня.

Из-за ее спины снова доносится бормотание, и пальцы еще раз щиплют его, когда…

- Хорошо, хорошо, я поговорю с ним. Черт.

Рэй поворачивает голову, чтобы с радостью поцеловать его под подбородком.

- Спасибо, Бен.

Он агрессивно потирает руку, и Рэй сухо посмеивается.

- Ты можешь выдержать татуировки, но не щипки?

Раздается низкий рык, а затем он начинает щекотать ей бока, осыпая поцелуями лицо и голову, все, до чего может достать.

- Блин-нет-стой!

Он не останавливается, и Рэй опускается до самого низкого состояния, в котором может оказаться человеческое существо – вовсю икает, задыхается и плачет.

Но в животе она чувствует тепло, не имеющее ничего общего с болью от смеха или всем, что связано с ее друзьями.

_____________

Три недели спустя, в 4 часа утра, Рэй замечает это в первый раз.

Бен решил остаться у нее и отвезти их обоих на работу на следующий день. У них появился определенный распорядок (но, если бы Рэй произнесла слово «распорядок», Бен, несомненно, стал бы суровым и неловким). Проснуться, пойти на работу, вместе пообедать, (потискаться где-нибудь, как подростки) еще поработать, потом прийти домой и вместе приготовить ужин, лечь спать. Cмыть и повторить.

Но не это на мгновение пробуждает в ней чувство неуверенности.

Дело в том, что, когда она возвращается из туалета и собирается забраться в кровать, Бен лежит свернувшись в клубок на своей половине. Он свернулся рядом с пустым местом – обнимая пространство, где обычно была она. Естественно изогнувшись там, где ее тело упирается в его каждую ночь.

Это обычная сцена, смысла которой большинство людей бы даже не поняли. Но Рэй понимает.

Он начал спать так, будто их двое, даже будучи один. Его рука протянулась через кровать, будто подсознательно он знает, что ее рядом нет.

У Рэй перехватывает дыхание, и она чувствует, как в груди разрастается ноющая боль.

Она даже не уверена в том, что чувствует – у этого нет названия; сладкая меланхолия с оттенком удушающей тревоги за то, во что превращаются их отношения…

Верь она в подобные вещи, Рэй сходила бы к экстрасенсу и спросила о своем будущем – их будущем. Но она была циничным скептиком и меняться не собиралась.

Что она точно знает, так это то, что больше не уснет. Поэтому берет с прикроватной тумбочки ключи Бена. Быстро царапает записку: «Поехала прогуляться. Скоро вернусь!» Затем она выходит за порог и вдыхает запах холодного воздуха и звездного света.

Она не знает, как долго едет, наслаждаясь тихой темнотой и размышляя.

Позже придя в себя, она лишь смутно удивляется, что оказалась перед свадебным салоном Леи. Там горит весь свет, и это единственный открытый магазин на отрезке дороги, который может похвастаться разными дорогими бутиками и салонами.

Она обнаруживает, что стучит в глянцевую белую дверь с номером 327, украшенную позолотой, и довольно быстро Лея проводит ее внутрь. Не задавая никаких вопросов.

Рэй сразу вооружают чашкой чая, а затем ей поручают запечатывать конверты рядом с Леей на мягком белом диване. Все внутри безупречно, как всегда, под хрустальными люстрами сверкают серебро, розовые и белые цвета. В то же время это успокаивает.

- Я предполагаю, что речь пойдет о моем сыне, а не о доставке цветов сачи, которая запланирована на сегодня, - спустя некоторое время начинает Лея, кладя новую стопку незапечатанных конвертов перед Рэй.

Рэй вздыхает, принимаясь за работу. Она уверена, что Лея знает, что они встречаются, хотя прямо никто из них ей об этом не говорил. На самом деле она подозревает, что должна была поблагодарить Лею…

- У меня так много проблем с привязанностью, и я только начинаю их преодолевать. Но сомневаюсь, что он находится на том же уровне, и боюсь его напугать. Я даже, черт возьми, не знаю, какие эмоции сама сейчас испытываю.

Лея кивает и с серьезным лицом прячет очередное приглашение в позолоченный конверт.

- Эмоции сложная штука. Они капризнее ветра, а по устойчивости, почти как карточный домик. Но чувства… это совершенно другое.

Рэй недоуменно потрясла головой.

- Разве это не одно и то же?

Лея качает головой.

- Я тоже так думала, но нет. Симпатия – эмоция, но когда она превращается в чувство, то становится любовью. Разница есть.

- Что ж, выражение чего бы то ни было у Бена под запретом. Я даже не могу сказать: «Ты привыкнешь», чтобы он не замкнулся в себе.

Лея впервые за все время поднимает взгляд, чтобы посмотреть на Рэй.

- Он позволяет тебе называть его Беном?

Что-то мелькает в ее взгляде – возможно, надежда, смешанная с острой тоской.

Рэй медленно и молча кивает, забывая про конверты.

Руки Леи находят ее.

- Рэй, мой сын всегда был кем-то вроде изгоя. Игры с другими детьми оборачивались катастрофой, а в средней школе, пожалуй, нам приходилось тяжелее всего… - она качает головой. – Я не была рядом, когда он в этом нуждался… Материнство должно было стоять на первом месте, но я была эгоистична, и наивна, и слишком многого ждала. Я разрушила его детство, хотя, подозреваю, ты уже это знаешь. Об этом я жалею больше всего.

Рэй тепло, успокаивающе сжимает ее руки.

- Но он нашел друзей в том тату-салоне, и я этому очень рада. Он видит кого-то и в тебе, пусть и не может пока четко сказать об этом. Не сбрасывай его со счетов так скоро.

Лея улыбается чуть озорной улыбкой.

- Что, если я скажу, что у меня в вашем отношении были скрытые мотивы? Я уверена, что ты догадывалась – ты умная девушка.

Губы Рэй дергаются несмотря ни на что.

- В любом случае, я думаю, его не помешает хорошенько напугать. Это может расшевелить его, показать, кем он станет, если продолжит идти по тому же самому пути, никого не подпуская к себе и держась за ненависть.

Рэй не нравится двусмысленность в этих словах, риск, что все может пойти не так. Ее сердце сбивается с ритма, ладони потеют. Но Лея тут, рядом, сильная, и теплая, и ведет себя, как настоящая мама, и у нее начинают болеть глаза и горло.

- Я правда верю, что в конце концов все получится, Рэй. Я надеюсь.

Рэй медленно кивает, глядя на них переплетенные руки – одна взрослая и гладкая, другая молодая и мозолистая.