I wonder if your therapist knows everything about me. Она-то знала, только о ком?
За много лет жизни с кошмарами Рэй смогла запомнить его лицо и набросала портрет. Прислонившись к ближайшей стене, порылась в рюкзаке и вытащила старый потрепанный блокнот, с которым никогда не расставалась. Сперва потому, что родители могли найти и встревожиться; а когда они отправились в очередное кругосветное путешествие в поисках рухляди для своих инсталляций – чтобы напоминать себе, что когда-то она тоже для них что-то значила.
Рэй торопливо перелистывала страницы, испещренные цветочными узорами, эскизами прически с тремя пучками и шлемами штурмовиков (слово из ее снов), закапанные слезами. Еще в детстве ей посоветовали давать выход накопившимся страхам через творчество. И Рэй рисовала – преимущественно натюрморты и цветы, и особенно любила стиль Ван Гога. После пожирающих ее ночами чувств одиночества и ожидания, которые были непонятны родителям, такие простые вещи как яркий подсолнух или идеально круглое яблоко казались островками покоя. Доказательствами того, что мир все-таки прекрасен.
Дыхание Рэй участилось. Она начала тревожиться из-за того, что он ускользал от нее – спасительный образ, указывающий ей путь из очередного кошмара, как маяк в море. Наконец трясущиеся пальцы сжали блокнот. Рядом с рисунком странного дроида с круглым телом был он – с такими же густыми темными волосами, орлиным носом и пронзительными глазами, которых не коснулось время. Рэй почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. На щеке того здоровяка из кафе она тоже разглядела шрам – чуть менее заметный, чем на рисунке. В день, когда она смогла нарисовать его несколько лет назад, ее преследовало ужасное чувство. Боль, которая появляется, когда умирает кто-то близкий, хотя ранее она всего лишь проводила родителей на рейс (который они не стали отменять даже из-за ее ветрянки).
Она оглянулась, боясь и одновременно надеясь, что он последовал за ней. Пальцы еще помнили его прикосновение.
Чаще всего во сне этот мужчина называл себя Кайло Реном. Но нынче ночью она вспомнила, что у него было и другое имя. Оно шло ему куда больше, и его вполне мог носить реальный человек.
Бен Соло.
***
And I know these scars will bleed
But both of our hearts believe
All of these stars will guide us home
- Эд Ширан, “All Of The Stars”
Бен не знал, что делать дальше. Мысль о ночном поезде не внушала радости, и меньше всего ему хотелось ехать в гостиницу, где остались все вещи. Номер был таким же пустым и бесцветным, как его квартира за много миль отсюда. Несмотря на выпитое какао, его печаль никуда не исчезла.
Безумную мысль отправиться на поиски той девушки – упорно избегая имени Рэй, – он отмел сразу. В лучшем случае придется бродить по городу всю ночь; в худшем она примет его за маньяка и вызовет полицию. Она была сама не своя, убегая из кафе, и он надеялся, что она благополучно добралась до дома.
И все же он верил, что она могла бы его понять. Дело было не только в сходных музыкальных вкусах и любви к «Патерсону». Бен догадывался, что она тоже не была избалована семейной любовью и научилась справляться с трудностями своими силами. Для нее спасением было рисование. Для него история и техника.
Проект «Гримтааш» - второе слово из снов, не вызывавшее приступа тревоги, - был его детищем, новой технологией, в которой видели безопасное будущее дорожного движения. Как художник, занимающийся каллиграфией, он создавал изящные компьютерные коды, которые делали тяжелые конструкции из металла, стекла и резины умнее. Безопаснее. Позволяли им видеть препятствия и риски на дорогах лучше самого опытного водителя (даже бывшего гонщика).
Внутренний карман куртки оттягивал комплект ключей от дома, который он оставил себе на память. Другие сегодня днем забрал риелтор. Бен решил, что вряд ли ему станет хуже после одной ночи на прежнем месте.
Заперев дверь, он прошел в гостиную, где благодаря огромным окнам было достаточно света от уличных фонарей. Стены, ранее скрывавшиеся за книжными полками, теперь были неприятно пустыми. Посреди комнаты остался диван – родители купили его вскоре после того, как он ушел в армию, и едва успели использовать. Бен откинулся на подушки и закрыл глаза.
Улитка была такой же вкусной, как в последний раз, когда мама купила ее уже взрослому сыну, угодившему в госпиталь после неудачного прыжка на тренировке. В тот день его кошмары снова вернулись – не во сне, а наяву. Внезапный приступ невыносимой тоски, боли одиночества, странным образом связанный с девушкой из его снов, стоил ему потери сознания, сломанных ребер и шрама через всю правую щеку, который и сейчас был едва заметен. Его родители и дядя Люк даже приезжали навестить его, и все наконец смогли помириться. А спустя несколько дней они попали в страшную аварию. Никто не выжил.
Сны появились еще в детстве, когда ему было шесть. Тени, образы, чужие голоса. Он видел себя и родителей в странной одежде, рядом со странным мохнатым существом, Чуи. Его отец пилотировал космический корабль, а не гоночный автомобиль, а дядя Люк учил Бена управлять световым мечом. Скоро родители перестали шутить, что ему нужно писать фантастические романы. Но самое главное – сильнее становилось оно.
Он называл его тенью, затем призраком и лишь со временем сумел узнать настоящее имя. Палпатин. Его присутствие было обжигающе холодным, как прикосновение снега зимой к голой коже. Становилось трудно дышать, перед глазами мелькали погони, убийства, драки. Он просыпался в холодном поту, но со временем научился сдерживать крики, чтобы не пугать родителей. Его мать и так все время думала о работе в институте политологии, а отец, когда не пропадал на треке, ничего не понимал из его сбивчивой речи. Он обнимал сына, прижимал к себе, но кошмары повторялись.
Люк, преподававший в университете историю, нашел Бену врача. Вердикт был однозначным: мальчик слишком много играет в компьютерные игры и читает о жестоких событиях в мировой истории. Но Бен не любил игры, а войнам предпочитал биографии. Ему нравилось торчать вместе с отцом в гараже и рассказывать ему о Генрихе Восьмом и Исааке Ньютоне. Мать предлагала заниматься с Люком, но стиль преподавания дяди казался ему слишком скучным – и высокомерным.
Так или иначе, врач не помог. Кошмары возвращались, а он так и не мог определить, от чего это зависит – дня недели, еды на обед или места, где побывал накануне. Он чувствовал себя марионеткой, которую кто-то дергал за ниточки, когда становилось скучно. Он взрослел, и вместе с тем менялись и сны. Он видел себя на пожаре, видел, как раскалывал кайбер-кристалл, как стоял во главе армии штурмовиков, а потом летал по галактике. И за его плечом всегда стоял Палпатин. Во сне Бен Соло (Кайло Рен) оказался втянут в какую-то темную историю, и это окрашивало жизнь настоящего Бена в сумрачные цвета. Спасали – ненадолго и неожиданно – песни о звездах.
А потом он сумел найти в своих снах еще кое-кого. Сперва искру, затем лучик, словно выглянувший из-за туч, а потом ее – девушку с тремя пучками. Она сражалась с Кайло, но в то же время была неразрывно с ним связана. Рэй.
В моменты ее появления во сне все становилось таким, каким и должно быть. Тьма отступала. До сегодняшнего дня он не чувствовал ничего подобного в реальном мире. Это не было любовью с первого взгляда к девушке в цветочных кедах – это было нечто большее.
Призраки прошлого появлялись из пустых стен, шептали из теней. Родные хотели помочь ему и не смогли. Но сейчас он стоял на пороге чего-то нового, свободного от тайн и секретов, и не хотел думать, что грядущий день окажется таким же бесцветным, как все предыдущие. Отчаяние и надежда погрузили его в сон. И там он снова оказался не один.
Рэй – девушка из кафе, та, кто победила его на «Старкиллере», - пришла к нему, оживив чувства, которые давно поглотила тьма. Он ясно увидел то, что раньше лишь смутно мелькало вдали, и задавал мысленные команды, как компьютеру, чтобы продвинуться дальше.
