– Ха-ха-ха! Твоему мужу по вкусу только личные яхты!

– Нет-нет, ты все неверно поняла. Он бы выбрал трудный и полный лишений поход вместо роскошного круиза. Я скорее представляю его на каком-то экспедиционном фрегате, направляющемся в Антарктиду, или на рыбацкой лодке в Новой Шотландии, но не на плавучем дворце.

– На рыбацкой лодке! Эти богатенькие детки, которые ни в чем не знали недостатка, теперь хотят жить, как будто они бедны. Как, кстати, дела у Ника?

– Нормально. Но у его бабушки на прошлой неделе случился сердечный приступ.

– Ох, правда? Он возвращается в Сингапур?

– Я не знаю, мам. Ты же помнишь, как он напрягается, стоит только упомянуть бабушку.

– Ему нужно поехать. Ты должна убедить его вернуться. Это, возможно, последний шанс повидаться со старой леди.

Внезапно у Рейчел включился внутренний радар.

– Погоди-ка минутку… Ты говорила с мамой Ника, да?

Повисла слишком долгая пауза, после чего Керри сказала:

– Не-е-е-ет. Мы уже сто лет не общались.

– Не ври мне, мама! Только Элинор называет бабушку Ника старой леди!

– Ай-я! Мне тебя не обмануть, ты меня слишком хорошо знаешь. Да, звонила Элинор. Уже несколько раз. И в покое меня не оставит. Она считает, что ты можешь убедить Ника поехать домой.

– Я не могу уговорить Ника делать то, чего он делать не хочет.

– Ты в курсе, что Ник должен был унаследовать тот дом?

– Разумеется, я в курсе, мам. Именно из-за меня она его и вычеркнула из завещания. Неужели ты не понимаешь, что я последний человек, который станет его уговаривать вернуться?

– Но его бабушке осталось жить несколько недель. Если он правильно разыграет карты, то все равно сможет получить дом.

– Господи, мам, хватит повторять как попугай за Элинор Янг!

– Ай-я, это не из-за Элинор. Я говорю сейчас как твоя мать. Я думаю о тебе! Только представь, как этот дом может изменить вашу жизнь в лучшую сторону.

– Мам, мы живем в Нью-Йорке, и этот дом не сможет изменить нашу жизнь, разве что придется убирать эту махину – вот это настоящий кошмар!

– А я и не предлагаю вам там поселиться. Продайте его. Это ж целое состояние!

Рейчел закатила глаза:

– Мама, нам уже и так повезло по сравнению с остальными жителями планеты.

– Знаю, знаю. Но только вообрази, как ваша жизнь изменится, если Ник унаследует поместье. Мне говорили: оно стоит сотни миллионов. Это все равно что выиграть в лотерею «Пауэрболл»! Сумасшедшие деньги, вам никогда больше не придется так впахивать.

– Мам, я знаю, что ты могла бы выйти на пенсию несколько лет назад, но тебе нравится то, чем ты занимаешься. Ты же три года подряд становилась лучшим агентом по недвижимости в Купертино.

– Я понимаю, но просто хочу, чтобы ты подумала, как можно распорядиться таким огромным состоянием. Сколько хорошего вы смогли бы сделать с Ником с такими деньжищами! Вроде той китаяночки, которая выскочила за основателя «Фейсбука». Они жертвуют миллиарды. Представь, как, должно быть, гордятся ее родители!

Рейчел взглянула на Сильвию, которая опасно откинулась на спинку стула, потянувшись к торту на кофейном столике.

– Не могу сейчас говорить, мам. А то Сильвия сейчас рухнет и сломает шею.

– Перезвони мне! Нам нужно…

Рейчел нажала отбой как раз в тот момент, когда ее подруга соскребла-таки пальцем кусочек шоколадно-кокосовой глазури и снова уселась прямо.

– Ну ты даешь! Использовать меня как повод закончить телефонный разговор с мамой! – фыркнула Сильвия, облизав палец.

Рейчел улыбнулась:

– Иногда я забываю, что ты говоришь по-китайски.

– И куда лучше, чем ты, моя банановая[46] подружка! Похоже, твоя мама переключилась в турборежим выедания мозга.

– Да, если она на чем-то зацикливается, то не может остановиться.

– Если она хоть немного похожа на мою маманю, то перезвонит вечером и попробует давить на чувство вины.

– Скорее всего, ты права. А значит, надо увидеться за обедом с Ником.

Несколько часов спустя Рейчел и Ник сидели за своим любимым столиком в ресторане «Чай и симпатия». Владелица заведения Никки Перри показала им забавное видео с Катбертом, ее бульдогом, обед только что подали, был снежный январский полдень, и в уютном зале запотели окна – словом, здесь царила еще более приятная атмосфера, чем обычно, и Рейчел с аппетитом принялась за пирог с курятиной и луком-пореем.

– Отличная идея! Как ты догадалась, что я безумно хочу пойти сюда пообедать? – спросил Ник, приступая к своему любимому сэндвичу с английским беконом, авокадо и томатами.

Воспользовавшись его хорошим настроением, Рейчел сразу перешла к делу:

– Я тут поговорила со своей мамой… Видимо, наши матери пообщались…

– Господи, только не разговоры про внуков!

– Нет, в этот раз про тебя.

– Дай догадаюсь… моя мама заручилась помощью тещи, чтобы убедить меня вернуться в Сингапур.

– Да ты телепат!

Ник закатил глаза:

– Моя мать так предсказуема. Знаешь, мне кажется, ей плевать, что бабушка умирает. Она просто зациклена на том, чтобы я получил поместье. Это ее raison d’être[47].

Рейчел подцепила золотистую корочку куриного пирога вилкой, чтобы вышел пар. Она осторожно пробовала горячий сливочный соус, прежде чем снова заговорить.

– Я никогда не понимала, почему все думают, что дом должен достаться тебе. А как насчет отца или тети? Разве они не имеют больше прав на поместье?

Ник вздохнул:

– А-ма, как ты знаешь, старомодная китаянка. Для нее сын всегда главнее дочерей. Предполагается, что о замужних дочерях заботятся семьи мужей, поэтому Тайерсаль-парк должен перейти к отцу. Это искаженное сочетание архаичных китайских обычаев и британских правил наследования по старшинству.

– Но это же несправедливо, – пробормотала Рейчел.

– Я знаю, но так обстоит дело, и мои тети росли, прекрасно зная, что они в пролете. Имей в виду, каждая из них унаследует свою долю от финансовых активов а-ма, так что будет не так обидно.

– Так почему же ты вдруг стал первым в очередь на поместье?

Ник откинулся на спинку стула.

– Помнишь, когда Жаклин Лин приехала в Нью-Йорк пару лет назад и пригласила меня пообедать на свою яхту?

– О да, две шведские блондинки похитили тебя посреди лекции, – рассмеялась Рейчел.

– Да. Жаклин – крестная дочь а-ма, они всегда были очень близки. Жаклин рассказала мне, что в начале девяностых, когда мой отец решил перебраться в Австралию насовсем, бабушка так разозлилась, что изменила завещание, лишив его права унаследовать поместье. Она перескочила через поколение, и я стал наследником собственности. Но когда я женился на тебе, она якобы снова переписала завещание.

– И как ты думаешь, кому она хочет отдать Тайерсаль-парк?

– Честно говоря, понятия не имею. Наверное, Эдди или кому-то из двоюродных братьев в Таиланде, а может, и вовсе оставит все своим любимым гуайявам. Важно то, что а-ма использует наследство, чтобы контролировать семью. Она меняет завещание по собственной прихоти. Никто не понимает, что она выкинет дальше, и меня это больше не заботит.

Рейчел посмотрела Нику прямо в глаза:

– Вот что я тебе скажу… Я знаю, тебе плевать, что произойдет с бабушкиным наследством, но не притворяйся, что тебе плевать на бабушку. И это единственная причина, по которой ты должен поехать в Сингапур.

Ник уставился в запотевшее окно, избегая взгляда Рейчел. Через пару минут он пробормотал:

– Не знаю… думаю, что в глубине души я все еще сержусь на то, как а-ма обошлась с тобой.

– Ник, пожалуйста, не держи зла на нее из-за меня. Я простила твою бабушку давным-давно.

Ник посмотрел на нее скептически.

Рейчел накрыла его ладонь своей:

– Простила. Честно. Я поняла, что злиться – пустая трата времени, поскольку она меня совсем не знает. Она не дала мне ни единого шанса. Я – девушка, которая появилась невесть откуда и украла сердце ее внука. Но с течением времени я даже ощутила благодарность.