Закричав от неожиданности, я перемахнула через капот, ударившись о металлическую поверхность, а потом рухнула на асфальт, заскулив от боли в изодранных руках и коленях. Слёзы застлали взор, я ощущала что-то горячее, сочащееся из ссадин. Казалось, я ободрала кожу до мышц, настолько было больно. А ведь преследователь сейчас догонит.

Послышался звук открываемой дверцы машины. Почти не видя ничего перед собой, я подняла глаза к вышедшему из машины водителю. Хотела попросить о помощи, предупредить о преследовании. Но из горла вырвался сиплый крик ужаса. Мужчина из моих кошмаров. Это был он.

/Кристина/

Дрожа всем телом, я приподнялась, попыталась отползти, глядя, как неумолимо приближается ко мне мужчина. Света, доходящего со стороны улицы, едва хватало, чтобы осветить его лицо. Но память безошибочно рисовала резкие черты лица, подчёркнутые сейчас чёрными тенями.

– Лежи, Кристина, – произнёс спокойно, но фраза была подобна приказу. Он отвёл полы куртки в сторону, демонстрируя рукояти пистолетов.

Тело оцепенело от ужаса, поэтому боль почти не ощущалась. Голова кружилась, а сердце трепыхалось где-то в районе горла, оглушая своим стуком. Я думала, пережила самые страшные моменты в жизни в тот день в банке. Но этот кошмар вернулся.

“Что тебе надо от меня?!” – хотела прокричать, но из горла вырвался лишь судорожный всхлип. А по щекам полились слёзы. Такие горячие по сравнению с ледяными каплями, падающими с неба.

– Вест, – к машине подбежал мужчина, что приставал ко мне. Он опёрся на капот руками, пытаясь отдышаться. Значит, он напал специально. Но зачем?

А потом что-то изменилось. Тело прострелило болью, мышцы свело судорогами. Я закричала, сжавшись в комочек. А судороги всё продолжались, выбивая силы из и так уставшего тела. Послышались какие-то щелчки. Подняв затуманенный болью взгляд, я поняла, что мужчины спешно запрыгивают в машину. Словно в замедленной съемке я видела, как со звоном осыпается лобовое стекло. Только тогда я поняла, что щелчки – звуки выстрелов. Послышался громкий визг колёс, когда машина дала задний ход. Вест уехал, но почему-то я не сомневалась в том, что он вернётся.

Ко мне подбежал какой-то мужчина. Склонился, приложив палец к горлу, проверяя пульс.

– Объект у меня. Жива, – раздался его приглушённый голос. – Вест уходит.

Он продолжал говорить, описывая машину Веста. Рядом появились ещё люди. Новый приступ судорог прошил тело. На этот раз не было сил даже закричать.

– Скорая, нужна скорая, – донеслось издали, прежде чем боль окончательно выбила меня из реальности. Я так и не узнала, кто напал на моих мучителей.

***

Резко приподнявшись на кровати, я огляделась. Знакомая одиночная палата с холодильником в углу и телевизором на стене. На какой-то миг показалось, что нападение в парке мне привиделось. Все приснилось, даже Стас. Будто я только очнулась после ограбления банка. Ладони судорожно пробежались по телу и волосам, ощупывая, выискивая изменения. Вздохнула почти свободно, рассмеявшись сквозь слёзы. Достижения этих месяцев мне не приснились, как и нападение.

Вест. У моего кошмара появилось имя.

– Кристина Валерьевна, вы очнулись! – в палату со счастливой улыбкой на губах вошёл Михаил Дмитриевич.

Он был по обыкновению в синей врачебной форме, поверх которой надел белоснежный халат. Седые волосы отведены назад.

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – коснулась ладоней, потом локтей.

Я так больно упала, неужели мне показались ссадины?

– Прошла неделя, Кристина.

– Неделя? – выдохнула ошеломлённо. – Наверное, это лучше, чем две?

– Да, – тускло улыбнулся он. – Мы взяли у вас анализы. Некоторые проверяются повторно. Каких-то серьезных изменений нет. Вы абсолютно здоровы. Но я наблюдаю изменения метаболизма. Думаю, понадобятся ещё тесты.

Молча кивнула, ведь уже проходила через всё это. Легче согласиться с дотошным врачом, чем вступать с ним в спор.

– Я могу позвонить?

– Да, конечно, Кристина. Я и сам обещал отписаться Станиславу, как только вы очнётесь. Ваши вещи в шкафу. Я приду после обеда, пройдём ряд процедур.

– Спасибо, Михаил Дмитриевич.

Я была благодарна врачу за проявленную деликатность. После недели без сознания хотелось поскорее успокоить родных и близких, а потом привести себя в порядок. Как ни странно, в шкафу ожидал мой телефон. Похоже, его подобрали после нападения. Первым делом я набрала маму. Она ответила уже на третьем гудке, долго причитала и плакала, отчего и я не выдержала, тоже расплакалась. Оттого толкового разговора не получилось. Отец был менее эмоционален, поздравил, справился о том, нужна ли помощь. Успокоив родителей, я набрала и Стаса.

– Малыш, я уже еду к тебе, – сообщил он вместо приветствия. – Буду минут через двадцать.

Облегчение при звуке его голоса слилось с обычной женской паникой. Выглядела я после недели в больничной койке ужасно. Но только сейчас поняла, что не ощущаю того дискомфорта, как в первый раз, хотя не сомневалась, что причиной обморока послужил препарат. Наоборот, я чувствовала себя вполне бодро. В теле растекалась расслабленность как после сна, не более. Странно, наверное. Решив обсудить это с врачом, я прихватила вещи и отправилась в душ.

Шок после пробуждения понемногу проходил, а перед мысленным взором начинали вспыхивать детали произошедшего нападения. Для чего это всё? В чём причина? И тут, словно вспышка, мелькнул эпизод, когда я оттолкнула мужчину. Как я сумела? Ведь и бежала нереально быстро. Может, мне показалось? Наверняка, так оно и есть. У страха, как говорят, глаза велики, а я была так напугана, что толком не соображала. Даже телефон выронила, который мог спасти мне жизнь. Что уж говорить об остальном.

Стас вошёл в душевую, когда я переодетая в спортивный костюм занималась сушкой волос. Стоило его увидеть, как стальной прут тревог, сжимающий грудь, ослаб. Отбросив фен, я обернулась и буквально подлетела к Стасу, обвила руками его грудь, прижавшись щекой к солнечному сплетению. Его сердце билось ровно и уверенно, когда моё радостно ударялось о рёбра. Но объятие не продлилось и минуты, Стас отстранился, заглядывая в мои глаза.

– Там ожидает полицейский. Нужно дать показания. Сможешь с ним поговорить?

– Д-да, смогу, – пролепетала, ощутив болезненный укол в сердце.

Стас выглядел собранным, серьёзным. Не то чтобы я ждала цветов и слёзного объединения после смертельной опасности, но надеялась на более яркое проявление любви, поддержки.

– Пойдём, – ладонь Станислава сжала мою.

Мельком оценив взглядом мой внешний вид, он повёл меня в палату.

Я была так расстроена холодностью Стаса, что пропустила мимо ушей имя полицейского. Рассказала, как можно подробнее, о том, что произошло. Правда, мне показалось, мужчины ждали от меня больше информации.

– Вест что-нибудь говорил? – спросил Стас, когда полицейский, пожелав мне скорейшего выздоровления, покинул палату.

Прошлась по палате, пытаясь сбросить напряжение, а потом устало опустилась на край больничной кровати, помассировала виски. Если после пробуждения чувствовала себя вполне нормально, то воспоминания о том ужасном вечере вылились в головную боль. Такая тяжесть легла на сердце, что не удавалось вдохнуть полной грудью.

– Кристина.

– Что? – подняла взгляд на Стаса, не понимая, что он имеет в виду. Он ведь был здесь весь допрос.

– Вест тебе что-нибудь говорил? – повторил он, присаживаясь возле меня.

Голубые глаза смотрели в мои внимательно, цепко. Никогда не видела Стаса таким. Он будто за раз изменился, словно я пробыла без сознания не неделю, а целый год. Только сейчас заметила, что он не надел очки, а вместо привычного делового костюма на нём были джинсы, толстовка и кожаная куртка.

– Нет, я же рассказывала. И что он мог мне говорить? Угрожать? Я и так была напугана так, что не могла произнести и слова. Даже спросить, почему он меня преследует! – раздражённо воскликнула задрожавшим голосом.