* * *
беги, Венечка, беги
кругом зима, враги
если не шило, то машина
не заколют, так застрелят
загонят в подъезд зверя
накинут на шею подтяжки
беги до дома
в ванной под струями
смыть день уличный тяжкий
утопить сахар в чая чашке
хлебни из фляжки амброзии
и беги по морозу
по переходу
в Петушки свободу
после «зубровки» или хереса
ноги ноют —
тяпни настой вереска
Венечка
цыганка пристанет
позолотит руку копеечкой,
держи портфель крепче
опасайся многоэтажных свечек
береги смолоду честь
а с осознания печень
Венечка
сам знаешь
жизнь – кросс
пересекай Крымский мост
а лучше…
бей, Венечка, бей
за пару рублей
за редких друзей
за рваные строки
о, боги
знают, как ты устал…
мимо милицейского поста
те не убьют, так покалечат
Венечка, беги
из зимнего утра в майский вечер
* * *
а дети иногда вырастают
перестают любить компоты
и бояться бабушкиной старости
вырываются из гусиной перьевой стаи
прячутся в важность достойной работы
внимательно следят за часами
вымеряя дорогу обхода меж лужами,
своим же брюшьим салом мажут сани
садятся в них сами,
муж верен жене, жена верна мужу
блюдут моду шёлковых брюк
утюгом выводят стрелочку к стрелочке
затем вытаскивают ремень
кидают на крюк —
смешно болтаются
на пол сыплется мелочь
* * *
свитер крупной вязки
хемингуэевский
за окном магистралей отрезки
круглыми глазами уставился кот
меняю поворотом регулятора
свет люстры на менее резкий
в упор смотрит арки чёрный рот
из всех окружающих вещей
нарочито молчаливых
набитых, как живые, ливером
неугомонные часы
страны восходящего солнца
где-то там, на краю мира
где всегда тепло
они ходят босые
по песку, превращающемуся в стекло
привыкаешь к стуку их
размеренно-методичному
в пластмассе маятника обличье
без него уже не спится
хрустит последняя спичка
плита опаливает ресницы
глаза светофоров
(ядовито-жёлтые)
на дороге протёртой
(гладкой, как змеиная кожа)
отражаются в окнах, до утра мёртвых
подмигивают силуэту прохожего
всё в этом месте замирает в декабре
с любопытством рассматривает ночь
разметённые матраса клочья
испорченного умирающим стариком
не узнающим растущий район
заново окрашенный дом
только дряхлый клён
точь-в-точь
и вензель
на коре ножом приторно знаком
для старика запятая
меняется
в точку
* * *
письмо палкой на песке начертал,
солнечный вал скрылся, остывал,
берег так мал, безбрежно море,
построенный замок смыло прибоем
вам, леди, так влюблённой в июль
оставил мысли строкой неровной
я – человек, паяц, стихоплюй…
сумерек тюль наползает коброй
Евгении Г.
* * *
там, где нет меня —
ретро-трамваи
узкие улицы между учебных корпусов
если верить фотографиям Вконтакте
в твоём городе всегда май
застыл вечный полдень на циферблате
центральных советских часов
* * *
в этом доме вечно хлопают двери
на смятых простынях тело очередной Анны Карениной
кольцами в воздухе плавает время
потолка морская безбрежность
кашель и сутулые плечи
рубашка мятая
но любимая – клетчатая
вчера вечером это была жизнь
тонула в вине, как на межи
а теперь рисунок от пружин на спине вычерчен
я помню после виски
ко мне заходил Che
ругал подъезд, потонувший в моче
потирая виски, меня хвалил патлатый
тощий Виссарион Белинский
наступает сочельник…
кто утром за Клинским?
* * *
на этикетке дружелюбно сияли звёзды —
кухонной вселенной под абажуром
в прокуренный воздух
исступленно кидал слов грозди
ты умело играла роль очарованной дуры
ночь, шипя, растворилась «Зорексом»
в переполненном влагой стакане
всё происходящее вечером
остаётся там же…
тебя встречала утренняя весенняя сырость
меня сигарета
и кривляющиеся люди на синем экране
* * *
горела фабрика китайских фейерверков
нагревалась рубашка, свитер
запах палёной кожи, сладковатый, терпкий
испуганные очевидцы
писали о происходящем в твиттере
кто-то истерично звал бога
кто-то милицию
окна наполняли смайлики —
с открытыми ртами лица
а ты громко смеялась
тебя умиляло приводить меня в бешенство
на меня, быка, красную тряпку навешивала
и пускала по арене
ярко горел
затем фразой окатывала —
мокро
холодно
жарко
пинком двери
обветренные губы – черешни
испуганные прохожие
мятое лежбище
феерия
а потом снова мрак
окна занавешены
крошки от посуды
истеричка – враг
битых французских флаконов груда
я был Катоном в своём Риме
ты Элиссой в Карфагене
твой город должен быть разрушен!
и снова кисти-плечи-колени…
бред!
вечность!
мгновение!
алло, говори, я слушаю…
* * *
мы родом из панк-рока
из угловых подъездов
новостроек 97 серии
потерявшие невинность
под лифта грохот
у обитой дерматином двери
* * *
ты можешь быть рядом только в стихах
моих
или в строках тех людей
кто держал это тело так же, как я —
в руках
ошибочно думая, что держит тебя целую
* * *
у нас сегодня гости —
пузатые стаканы и космос
снаружи мороз
у тебя растафари косы
грифы гитар – хрустящие кости
у меня греческий нос
и на тельняшке синие полосы,
Дориана Грея вечный возраст
слегка охрипший голос
фоном по телевизору новости
* * *
я бы с Вами потанцевал
напился, проснулся
пока Вы спали
тихо оделся
вышел на незнакомую улицу
люблю эти моменты
когда утро ещё пьянит
настоявшееся на дровах вчерашних
под ногами асфальтовая лента
на рубашке с вечера яркий принт —
помада красная
Ваша
* * *
импонирует, что вырвал тебя
из цепких пальцев
модных ныне лесби
