– И я не собираюсь обсуждать твой тест, чтобы сдать тебя предкам. Успокойся.

Я поздно понимаю, что все еще держу ладонь на его груди, поэтому нервно убираю ее только тогда, когда он наклоняется в мою сторону и, взяв эту злосчастную тетрадь, кивает на мою руку.

После этого мы около десяти минут работаем молча.

– Мистер Джонсон разрешил пересдачу?

Сухо отвечаю:

– Нет.

Мэт открыл рот, словно хотел сказать что-то еще, но, нахмурившись, почему-то осекается. И оставшиеся пару минут до конца урока мы снова игнорируем друг друга.

И это успокаивает меня больше, чем что-либо.

Глава 6

Вечером ко мне снова приезжает Итон, потому что родители пишут, что останутся в офисе еще часа на два. Выцепив в саду недовольного Мэта, узнаю, что его родители тоже задержатся, потому что свои проблемы они все еще не решили. Когда я начинаю терзать парня своими тревожными опасениями, он, закатив глаза, пафосно машет на меня рукой и бросает мне сухое: «Успокойся, Хейли».

Поэтому я и звоню Итону. Не хотелось сидеть дома одной и еще вдобавок к этому мучиться от ненужных переживаний, которые сегодня весь день меня преследовали. Мы с парнем садимся смотреть телик, и за весь вечер Итон не делает ни одной попытки спросить меня о том, почему я была так зла на стадионе. Не то, чтобы я не была этому рада, потому что обсуждать случившееся мне точно не хотелось, но я все еще остро помню, как меня задели слова Мэта.

Почему он понял, что я расстроена, а Итон – нет?

Когда я делаю попытку выйти на этот разговор, чтобы просто услышать от него призванные утешить меня слова: «Хейли, я все знаю», я слышу только добродушное: «Хейли, тебе позволительно быть иногда резкой. Расслабься, я не обижаюсь». Интересный поворот событий, который дает понять, что Итон не стал вдаваться в подробности моего раздражения.

Около пятнадцати минут сижу молча. Но потом внутренний голос перестает поддаваться внутреннему самоконтролю. Он вырывается наружу, несмотря на то, что мои мозги были против всех этих обсуждений.

– Я завалила тест у Мистера Джонсона, – негромко говорю я, на что Итон лишь машет рукой.

– Пересдашь, не переживай.

Парень обнимает меня за плечи и прижимает к себе, не сделав попытки продолжить тему. И этого достаточно, чтобы уже через час я отправила его обратно домой, наврав, что предки должны уже приехать.

Конечно, когда мы выходим во двор, то, по уже привычному мне несчастливому стечению обстоятельств, сразу видим Мэта. Парень выгуливал мопса Тины и, кажется, не особо был рад видеть нас снова. Итон же сразу ведет нас ему на встречу и, если парни как всегда приветливо жмут друг другу руки, то мне перепадает почти равнодушный кивок головы.

Я в это время только мысленно молю Итона не упомянуть причину его столь скорого возвращения к себе домой. Увы, везучей меня сложно назвать.

– Родители Хейли должны скоро приехать. А мне нужно еще помочь отцу с машиной.

Мэт выпускает из рук мопса и переводит на меня настороженный взгляд. Я немигающим напуганным взглядом даю ему понять, что не стоит сейчас поддавать эту информацию обсуждению. Мэт, слава богу, из догадливых.

Итон же хлопает парня па плечу, а меня быстро целует в щеку.

– Не грусти, Хейли. Все пересдашь.

Но за этим «все пересдашь» не было того понимания ситуации, которое я хотела, чтобы у него было.

Мы с Мэтом провожаем парня, и только когда машина Итона отъезжает, Мэт хмуро поворачивается ко мне.

– Предки, действительно, скоро будут?

Трусливо отпустив голову, бросаю ему короткое «Нет».

Прекрасно зная, что парень сейчас прожигает мою удаляющуюся спину своим задумчивым взглядом.

Потому что он знал, что я соврала Итону.

И, уверена, он хотел понять, почему.

Спустя три дня меня в школьном коридоре выцепил сам Мистер Джордж.

– Хейли, я не могу смотреть на то, как вы скатываетесь по моему предмету. Тем более, что у вас хорошие гены, ваша мама всегда была лучшей на моем предмете. Я готов назначить вам пересдачу на следующей неделе. Вы успеете подготовиться?

Все еще напуганная тем, что нарвалась на него, а теперь еще и озадаченная его, не понятно откуда возникшей, тактичностью, только суетливо киваю. Учитель отпускает меня и удаляется в учительскую, так и оставив меня стоять посреди коридора с ошарашенным взглядом. Он снизошел до меня? Серьезно? Мистер Джордж разрешил мне пересдать тест? Мне?!

Понятное дело, все выходные я сижу над учебником биологии и лекциями по предмету Мистера Джорджа, игнорируя предложения ребят вылезти куда-нибудь потусить. Родители встречают мое времяпровождение над учебниками положительно, обманчиво сочтя это за мой интерес к знаниям.

Ага, как же.

Горела бы в аду эта чертова биология и ее невыносимые формулы!

А уже в понедельник я ругаюсь с Мэтом, который снова решил, что я отвлекаю Итона от тренировок. В итоге, мы высказываем друг другу все, что можно было и не говорить, и я покидаю школьное футбольное поле с трясущимися от возмущения руками.

Позже Тина героически выслушивает мою пламенную речь относительно невыносимости ее брата. Но ей удается отвлечь меня, когда она показывает мне свое белое летнее платье, которое Челси заставила ее купить в торговом центре, куда я снова не нашла времени выбраться. Челси, устав ждать меня, поехала туда с Тиной, которую, хвала небесам, смогла уговорить на платье, а не на очередные джинсы.

Тина примеряет новое платье, и я искренне восхищаюсь тем, как оно идет ей.

– Ну, наконец-то ты открываешь себя миру! – я радостно обнимаю подругу, уже предвкушая, как восхищенно ее встретят наши ребята. – Ты красавица, Тина!

Вечером отзваниваюсь Челси и хвалю ее за проделанную работу. Та только стонет.

– Ты не представляешь, чего мне это стоило! Я проспорила ей две новых книги из серии, которую она читает, но зато уговорила ее на это платье. Осталось проследить, чтобы в пятницу она надела именно его. Проследишь?

– Обязательно!

Мы еще пару минут обсуждаем школу и парня, с которым Челси познакомилась в фейсбуке. Сделав ей осторожное замечание относительно того, что у него слишком много фоток с мотоциклами, которые были для Челси под запретом из-за одного неудачного знакомства с этим средством передвижения, пытаюсь отговорить ее от встречи с парнем, который выглядел так же нехорошо, как я о нем сейчас думала.

Вечером Мэт и Мистер Джонсон помогают моему отцу с машиной, поэтому я весь вечер раздражено дергаюсь только от одного голоса парня. У нас дома он чувствовал себя очень свободно, а мои родители и вовсе любили его так же сильно, как меня – родители парня.

Мне это не нравилось. Мама же встречала мою ревность почти со смехом.

– Ты опять съел все пирожные!

Я возмущенно развожу руки в сторону, застав на кухне маму и Мэта возле пустой тарелки, которая еще час назад была полной.

– Милая …

Но маму прерывает Мэт, уже надменно прошедшийся по мне своим взглядом.

– Лучше их съём я, чем ты, Хейли. Иначе потом опять все будем выслушивать твое нытье относительно того, что ты не влезаешь в свои джинсы.

Это был опасный поворот, который не предвещал нам мирного расставания. Парень припомнил мне тот случай, когда я рыдала из-за того, что мои любимые джинсы предательски отказались сесть на меня.

– Они сели после неудачной стирки! – истошно прошипела я, но Мэт только иронично ведет бровями.

– Или после килограмма пирожных, да, Хейли?

Не знаю, что в этом смешного, но мама, тихо смеясь, даже оставляет нас наедине, не понимая, что это граничит нам катастрофой.

– Ты невыносим!

Мэт, невозмутимо допив свой чай, налету ловит полотенце, которое я в него запустила.

– Ты повторяешься, Хейли.

Ох, меня душила сотня противоречивых эмоций! Этот парень выводил меня из себя так, как не удавалось никому другому! Надменный засранец!

– Кстати, тебе не помешает скинуть пару килограмм. – С издевкой парирует парень, встав рядом. – Твоя задница начинает слишком уж выпирать.