Глава 8

Эта вечеринка становится для меня костью в горле, и я жалею, что не осталась дома. Все сегодня мной воспринималось болезненно остро.

До невыносимости.

Мне удается выглядеть беззаботной в компании ребят, и я даже играю в твистер вместе с Итоном, который счастлив от того, что можно пофлиртовать со мной на таком уровне. Отвечаю на все его действия, но ловко обвожу его вокруг пальца, уложив на спину, и, тем самым, выйдя в победители. Мужская половина, понятное дело, гудит, потому что они ставили на парня, а вот девчонки ликуют, потому что я выигрываю ту сумму денег, которую мы уже завтра потратим на шмотки.

Периодически ловлю на себе напряженные взгляды Мета и беспокойные – Эрика. Первого продолжаю игнорировать, а второму отвечаю искренней полуулыбкой. Итон на какое-то время забирает мое внимание на себя, но как только видит во мне тоску, игриво спрашивает, почему я так притихла. И тут же просит меня забыть про проблемы в учебе и позволить себе отдохнуть.

Его невнимательности, которая никогда меня до этого не задевала, достаточно, чтобы я снова вернула себе прежний счастливый вид, только, чтобы он не лез ко мне с разговорами.

Но в итоге я ссылаюсь на усталость и уезжаю с вечеринки в компании Эрика. Мэт, обнимающий какую-то девушку, в отличие от Итона, отстраняется от нее, чтобы проводить нас, и в итоге снова видит меня без всей этой улыбчивости и самоуверенности.

С силой тяну Эрика к машине, понимая, что не выдержу еще одного унизительного словесного потока в свой адрес со стороны Мэта и, слава богу, тот провожает нас молчанием.

А уже вернувшись домой, я вижу пропущенный в своем телефоне. Увидев имя звонившего, не сдерживаю потока слез.

Дед снова звонил мне на сотовый.

Потому что знал, что к домашнему я не подойду.

Уже месяц как не подхожу.

Утро встречаю почти стеклянным взглядом.

За завтраком молча слушаю новости от родителей, которые снова попытались осторожно вставить сюда деда и бабушку. Не поддерживаю разговор и, как прежде, ухожу прежде, чем мать зарыдает.

Быстро переодеваюсь в спортивную форму и, несмотря на усталость и нежелание выходить из дома, все равно выхожу на пробежку. Только, чтобы не быть сейчас дома.

В выходные находиться дома становилось все сложнее. Если в будни у нас было мало времени на обсуждение семейных проблем, то в выходные этого времени было намного больше, поэтому родители начинали разговор, который приводил нас к одному и тому же исходу: мама рыдала, а я с тяжелым сердцем уходила на пробежку.

Вот и сейчас, я ухожу в парк и, вставив наушники, включаю недавно созданную папку с музыкой, где не попадалась бы ни одна из песен и музыкальных композиций деда.

Уткнувшись взглядом в асфальт, начинаю бежать, игнорируя прохожих и парней, которые хотели бежать рядом.

В обед родители уезжают в магазин, а вечером мы все снова встречаемся за ужином, но, на мое облегчение, с родителями Тины и Мэта. Ребята тоже приходят к нам на веранду, поэтому родители оставляют попытки поговорить со мной.

В воскресение все повторяется по кругу.

Который мне так хотелось прервать.

И из которого так отчаянно хотелось вырваться на свободу.

– Ты похудела, Хейли.

Мы с Тиной и Мэтом ждем с факультатива Итона, и, если Мэт предпочел стоять молча, то Тина решила занять это время болтовней. К сожалению, обо мне.

– Тебе кажется, Тина. – Отмахиваюсь я, не желая признавать, что за этот месяц, действительно, сбросила несколько килограмм на нервной почве.

– Нет, серьезно. Ты еще больше постройнела.

Я уже раздраженно отмахиваюсь от чуткой Тины.

– Это просто удачно подобранная одежда.

Я не ожидаю подвоха, поэтому нервно дергаюсь, когда ко мне тянется мощная загорелая рука Мэта. Парень касается пальцами моих шлевок на джинсах, потянув их на себя так, чтобы они оттянулись к нему.

Моментально реагирую на эту наглость и бью его по руке.

– Охренел?!

Мэт, не отводя от меня какого-то изучающего взгляда, послушно убрал руку.

– Раньше ты носила эти джинсы без ремня.

Я снова теряюсь от его наблюдательности. Которая больше усложняла жизнь мне, чем Тине.

– Ты ошибаешься.

Мэт хмуро качает головой, все еще сканируя меня своим напряженным взглядом.

– Не думаю, Хейли.

И в этот момент бурлившее во мне все эти дни раздражение снова дает о себе знать. Это как защитная реакция на каждого, кто пробует залезть ко мне в душу, игнорируя мой запрет на это.

– Еще две недели назад ты был недоволен тем, что моя задница выпирает! Сейчас тебе не нравится, что она вернулась в нормальный размер! Что будет завтра?! Скажешь, что у меня короткие ноги?! Или, что мне нужно удлинить шею?!

Тина, не ожидая от меня такого возмущения, теряется, а вот Мэт так же выдержанно смотрит мне в лицо.

– Не дури, Хейли.

Он говорит со мной спокойно и негромко, я бы сказала, что даже как-то осторожно. Несвойственно для него в отношении меня. И это задевает меня еще сильнее. Пробивает во мне какую-то дыру, которая начинает болезненно кровоточить, заставляя меня выставить оборону, пусть и в этой возмущенной агрессии.

– Отвали от меня, Мэт Джонсон! – только остается прошипеть мне, отмахнувшись от напуганной Тины. – Не надо строить из себя того, кем ты не являешься!

И развернувшись, поспешно ухожу, оставляя Джонсонов напряженно смотреть мне в след. Пока сама расстроенно смотрю прямо перед собой.

Итон, которого мои «соседи» любезно просветили относительно моей нервозности, приезжает ко мне сразу после тренировки и вытаскивает меня из дома, несмотря на то, что я упираюсь. В конце концов, он просто подхватывает меня и, повесив себе на плечо, выходит на улицу, где напряженно кивает Мэту и Тине, которые в это время поливали сад.

Итон усаживает меня на переднее сидение и увозит меня за город, в туристический пригородный округ, где находит красивую поляну возле местного озера. Разложив широкий плед на земле, он тянет меня вниз, и два часа мы с ним просто лежим на земле, молча обнимая друг друга.

Мы не говорим.

Парень просто прижимает меня к себе, позволяя мне выдохнуть из себя всю ту боль, что так сковывала меня последние дни. Итон сегодня не шутит и не пробует воздействовать на меня своей привлекательностью, он просто рядом и дает мне то, что мне так не хватало. Он дает мне внимание. Осознание того, что я не одна.

Я, как ребенок, прижимаюсь к нему, гадая, как скоро он начнет задавать вопросы.

На которые я не хочу отвечать.

Но Итон умел быть чутким тогда, когда дело принимало подобный оборот. Поэтому, увидев, что я внутренне успокоилась, он увлекает меня разговором и в шутливой форме угощает приготовленными сэндвичами, которые взял с собой. Я немного отхожу и уже поддерживаю разговор, спрашиваю, как обстоят дела с тренировками, почему тренер так давит на Сэма, который задыхался под этим давлением. Мы долго обсуждаем какие-то общие для нас темы и, только когда садимся в машину, чтобы вернуться в город, Итон осмеливается спросить, что меня так мучало все это время. Но он не осмеливается перечить мне, когда я ухожу от ответа.

Итон позволял мне это.

Итон всегда давал мне время.

И я любила в нем эту черту: его ненавязчивость. Принятие чужой территории.

Поэтому я возвращаюсь домой с прежним грузом невысказанности, но с, определённо, облегчённым набором переживаний.

И усмирившимся набором чувств.

Которые ослабили хватку под горлом, перестав так истошно душить.

Но это не спасает меня от того, чтобы в ответ на слова Итона «Я люблю тебя, Хейли», не ответить:

– И я тебя, Итон.

Я не осмеливаюсь сказать то самое слово, которое в последнее время приняло для меня шаткий смысл.

Не осмеливаюсь.

И оставалось только надеяться, что Итон и дальше будет прощать мне это.

Глава 9

Следующая неделя проходит почти спокойно. Мэт больше не цепляется ко мне, а я перестаю так обострять наше общение. Итон же всю неделю балует меня своим вниманием, а Тина – участливым беспокойством. Теперь, уловив, что меня что-то беспокоит, она, конечно, ждала от меня какой-то исповеди, которой так и не происходило.