Двое на одного… Нечестно, когда силы неравны! Но разве кто-то обещал, что все будет честно?

Ни на какие вопросы они не отвечали, словно и не могли говорить.

Со следующим противником он дрался куда дольше. Парировал, играл, то отступая и уходя в глухую оборону, то увеличивая темп почти до предела и заставляя его отступать, осыпая градом ударов. Легкие горели, но, черт побери, это была бешеная окрыленность боем! Файтер никогда не чувствовал себя настолько собой, как в такие минуты.

Противник пропустил скользящий удар, и бедро его окрасилось кровью за несколько мгновений. Он пошатнулся, но — продолжал.

Мигель хищно ухмылялся ему, давая обманчиво милосердную паузу, время для отдыха, но сам уже снова заносил клинки. По движениям бойца наемник увидел: раненый понял, что его смерть просто оттягивают еще на считанные минуты.

Оба они устали, но на недельной щетине файтера была чужая кровь, а его противник слабел с каждым ударом. Наконец он допустил ошибку, стоившую ему жизни, и Мигель почти не изменился в лице, вытаскивая из его груди вошедший в нее по самую гарду меч.

За мгновение до падения в небытие встретившись со взглядом серо-голубых глаз, воин увидел, как мало в них человеческого и как много — торжества битвы.

Потом наемник не мог вспомнить, как сражались остальные. Да и за собой тоже счета не вел, но, как ему сказали, половина убитых принадлежала ему.

А по велению жеста пироманта огненный шар сбил с ног одного из нападавших, а после взорвался, погребя человека под пламенем. Стена живого огня окружила еще одного, давая Хьюго возможность метнуть кинжал без промаха, и тут же опала, едва у убитого подкосились ноги.

— Как насчет заняться лошадьми? — крикнул, перекрывая звон стали и шум, рыжий.

Маг коротко кивнул, уже сплетая заклинание, которое должно было их удержать, пока он не поймает их за поводья.

Эверард сперва думал, что ему придется приглядеть за Алом, да и Хьюго с Юджином были готовы прикрыть, если что, но одноручный меч на удивление проворно плясал в руках проводника. Он сражался легко, однако больше защищался, чем нападал — и без усилий не пропускал ни одного удара.

Сумке с его драгоценной книгой кто-то все-таки перерезал ремень и сдернул ее с хозяина, но тот ругнулся и утроил усилия.

Эв расправился сразу с двумя противниками, молясь своим богам и в особо трудные моменты закусывая тонкую губу. Следующий, с которым ему помог Хьюго, был последним.

Звуки драки утихли так же резко, как и начались. Ржал чей-то конь, упираясь в руках чужого человека, и — тишина.

Мигель, тяжело дыша, даже не трудясь вытереть со лба пот и чью-то кровь, тщательно вытирал свои мечи о плащ убитого. Взгляд светлых глаз мертвого упирался в летнее небо. Хьюго искал свой второй кинжал в траве, Эверард говорил с богами, отсутствующим взглядом обводя трупы и кровь, смотревшиеся так дико в этом спокойном тихом краю.

— Вот и все, — обронил маг устало.

А Ал постоял над воином, накрывшим собой его сумку, с печальной растерянностью перевернул его на спину.

— Их не должно было здесь быть, — вздохнул проводник, наклоняясь к сумке.

Вдруг тот, кого он принял было за убитого, глухо застонал, даже не пытаясь открыть глаз. Хьюго хотел было окрикнуть Ала, предостеречь, но раненый совсем на чуть-чуть опередил его своим самым последним движением.

В грудь их проводнику вонзился короткий кинжал.

Тот мгновение непонимающе смотрел на торчащую рукоять, потом лицо его посерело, и изо рта потекла струйка крови.

— Черт возьми!!! — Мигель сорвался с места, бросившись к товарищу.

Ал начал медленно оседать на траву. Наемник успел подхватить его, остальные кинулись к ним — но их неприметный имперец только жалобно смотрел, силясь что-то сказать.

Пока Эверард откупоривал пузырек с каким-то средством, глаза умирающего начали закрываться, и никаких сил в этом мире уже не хватило бы их открыть. Целитель понимал, как бесполезны сейчас его усилия — но, может быть…

— Я вез… предло…жение мира, — прохрипел Ал, с трудом шевеля губами, — Рогар велел. Передайте…

Друзья опустили взгляд.

Его тело сожгли и развеяли по ветру среди бесконечных пустошей, и он остался лежать там, в тишине, которую так любил. Квартет его совсем не знал — но они вместе делили путь и хлеб и слушали его песни в свете костра.

Снова оказавшись в седле, клирик задумчиво поглядывал на файтера — очень уж тот его тревожил в последнее время своим отношением к драке и крови.

Хьюго перехватил этот взгляд.

— Ты тоже заметил, да? — одними губами, спокойно-спокойно спросил он.

Эверард кивнул, вор отвернулся и засвистел дурацкий мотивчик, и больше они об этом не заговаривали.

Причина всей этой заварушки — книга — лежала в седельной сумке Эва, и он то и дело сверялся с картами, чтобы не потерять направление. Путники теперь не просто искали дезертира, подавшегося к неизвестному темному мастеру; они везли императору мирный договор, тайно доверенный их королем, и многие лиги лежали между ними и столицей. Железная Империя расстилалась вокруг.

========== Глава 21. Еще одна столица ==========

Еще без малого пять дней квартет провел в пути. Они больше не встретили в пустошах ни доброго человека, ни злого, и сообщники прислужников императорского кузена тоже не появлялись. Пустоши снова объяла тишина. Казалось, она была здесь всегда — и так навсегда и останется, пока будет существовать это место.

За все дни произошла только одна вещь, действительно заслуживающая внимания. На третью ночь после той драки, где погиб Ал, уже под утро, Юджин перебудил всех своими криками и с легкой руки внезапно взметнувшимся в небо огромным столпом пламени.

Его друзья подорвались со своих мест.

— Что за черт тут происходит?

— Юдж, что ты творишь?!

Хьюго и вовсе был в карауле. Он единственный не голосил и не озирался по сторонам, зная, что никто не подкрадывался с дурными помыслами, чтобы потревожить их сон. И рыжий видел, как сам маг удивлен и растерян, а глаза у него вовсе не сонные, несмотря на самый муторный и глухой предрассветный час.

Ругаясь, перетряхнули вещи, отыскали посудину и сделали беспокойному чародею травяной успокаивающий чай. Оставив его наедине с горячим отваром, Мигель и Эв завернулись в плащи и вернулись к прерванному сну, уже даже не злясь и не удивляясь нечаянной побудке. Со сновидениями у парня всегда было неладно — но такой бардак он устраивал редко.

Хьюго, посмеиваясь, по-восточному сидел в коконе из плаща. Всюду вокруг крупными каплями лежала роса, и, как показывал опыт, и она тоже была горька на вкус, как и все здесь.

Маг медленными глотками пил чай и пустыми глазами смотрел в огонь. Когда он наконец оторвался от пламени, наткнулся на любопытный взгляд вора. Тот терпеливо ждал.

— Ну?

Юджин вздохнул.

— Я видел Ала. Не во сне, а призрачного, такого прозрачного насквозь, как и должны быть все призраки. Стоял, колыхался на ветру…

— А ветра-то нет.

— Верно, нет. Но он колыхался.

Хьюго как-то посерьезнел, подобрался и стряхнул одолевавший его было сон.

— Что-то сказал? Может, хотел от тебя что?

— Да нет, молча стоял. Смотрел, — маг поежился, вспоминая и что-то высматривая в скудном костерке, — а потом его проткнуло невидимым ножом, по нему потекла кровь, и он растаял.

— То есть, ты видел его смерть. Но зачем? Не просто же так он тебе явился, а?

Прежде чем ответить, Юджин сделал еще глоток.

— Я не знаю. Не могу понять, но что-то точно было, не могло не быть — чай, не привет передавал… Что-то важное, очень важное, и почему-то непременно мне.

— Мог бы явиться Эву, у него ведь книга. Или Мигелю, они говорили чаще всего, — вор задумчиво прищурился, вглядываясь в застывшее лицо мага. — А тут — ты. Значит, что-то касалось именно тебя. Вы о чем-то таком особенном разговаривали? Разговоры на полуслове не бросали, а?

Маг вспоминал, прокручивая картинки в голове. Чаще всего Ал говорил что-нибудь нейтральное, просто чтобы поддержать беседу, или обращался сразу ко всем вместе… Это отвлекало и не давало сосредоточиться, а перед внутренним взглядом стояло пятно крови на одежде и алая струйка, побежавшая по подбородку. Разговоры, разговоры…