Файтер осторожно убрал карты в мешок и потуже затянул завязки. Бросил вопросительный взгляд на Эва, на что клирик сдержанно похлопал его по плечу и только буркнул, впрочем, не без удовольствия в голосе, что при должной настойчивости и финансовой поддержке бумаги безукоризненно точно скопируют за одну ночь.
— Хотел бы я знать, кому принадлежит тот тайник, что наш наниматель побоялся открывать его сам… Знал бы он еще, как мы примемся за дело, — маг сдержанно рассмеялся.
Остальные подхватили его смех. Действительно, на первый взгляд, самое идиотское, что можно было сделать в такой ситуации, на деле послужило отличным ее решением: кто не обратит внимание, если на одной из главных площадей столицы четверо типов в ночной тиши и темноте будут, старательно скрываясь, открывать твой тайник? А компания придурков, средь бела дня опрокинувших памятник на глазах у улюлюкающей толпы? Вот то-то же!..
*
Маг устроился на крыльце храмовой лавки, выходящем в узенький внутренний дворик. Пара подгнивших досок проседали даже под худым колдуном, а Мигель, когда проходил, вообще провалился по щиколотку и долго ругался, прыгая на одной ноге и вытряхивая трухлявые щепки из сапога. Теперь они с Хьюго картинно и показательно-медленно рубились на парных клинках наемника, то и дело демонстративно спотыкаясь на ровном месте и едва не падая носом в песок. Смешно это было четверть часа назад, а сейчас Юджину надоело смотреть на творимое безобразие, и огненный маг обернулся внутрь лавки. В полутьме перед прилавком маячила фигура в темном балахоне, и доносился писклявый голос молодого монаха-торговца. Тот восклицал все громче и истеричнее, порой переходя на крик — долго выдерживать ворчание и въедливые комментарии Эва неподготовленный человек не способен, а если клирик брался торговаться или пояснять единоверцу, где допущены ошибки в распределении ученых книг по полкам с табличками… Монаха за прилавком можно было только пожалеть.
Наконец Эверарду это надоело. Он уплатил полторы серебряные монеты за пухлый томик без названия на потертой обложке и передал через прилавок несколько сложенных карт, которые квартет тщательно отобрал часом ранее из общей стопки. Вот эти-то бумаги и их отличные копии, практически неотличимые от оригинала, клирик и собирался забрать на следующий день. Другое дело, что сделать это было в принципе невозможно, и монах-торговец прекрасно это понимал — ну что ж, пусть хотя б постарается, авось что путное выйдет, тогда и какое-нибудь, скажем, рекомендательное письмецо вдруг придет, в поощрение… Коротко усмехнувшись из-под капюшона, Эв кивнул друзьям, мол, уходим.
Наемник и вор тут же убрали мечи в ножны и, к немалому облегчению разнервничавшегося сверх всякой меры продавца, поспешили за ним. Маг, всего на пару лет младше замершего торговца, легко, по-кошачьи поднялся с низких ступеней крылечка и, пройдя лавку насквозь, тактично и с легким снисходительным поклоном прикрыл за собой дверь. И четверка путников растворилась в толпе.
Городская жизнь бурлила все так же, как и день, и год назад. Теперь, когда юный король не отдавал предпочтения ни магам, ни монахам, эти две противоположные группы стали мирно существовать друг с другом. Мелкие неурядицы, конечно, иногда случались, но подружить враждующих служителей никто не пытался, лишь бы жили спокойно по соседству. Так и получилось. Совсем недалеко от храма святого Мартиноса, через две улицы, взобравшись на приставную лесенку, какой-то маг как раз заканчивал вывеску над готовой открыться колдовской лавкой. С квартетом поравнялась группа монахов. Проходя мимо лавки, те дружно прикрыли лица от едкого запаха краски, но даже не прервали своего разговора.
Квартет свернул с оживленной улицы, ведущей к набережной, на улочку потише. Торговые кварталы остались позади, толпа поредела и стала просто людьми, занятыми своими делами.
— Ну, куда теперь двинем?
Файтер пожал здоровым плечом и раздраженно дернул сползшую во время недо-фехтования повязку.
— Ну, что вам там еще нужно?
Путники переглянулись и пожали плечами. На что наемник удовлетворенно провозгласил:
— Ну, а раз закончили, то теперь — отдыхать!
И за непринужденной беседой друзья все дальше удалялись от оживленного центра города. На чердак мага им незачем было возвращаться — делать там сейчас, пока не получены копии карт, было решительно нечего, только пылью дышать, да и время наступило трапезное. Квартет направлялся к постоялому двору.
Становилось все менее сутолочно, изредка начали мелькать все более непрезентабельные личности со все менее честными лицами, но четверку путников это не особенно смущало — они же не благородные девицы, ну право слово! Тут кто кого еще бояться должен.
Попетляв слегка по неблагонадежным кварталам, четверка друзей снова появилась на чистых и ухоженных улицах. Если кто-то и пытался следить за ними, то давно уже должен был потерять квартет из виду, по здравому размышлению решили они и прямым ходом отправились в облюбованный по приезде трактир. «Добрый рыцарь» был красивый и просторный, с добротной кухней и приличными комнатами. Заведение не грошовое, но и роскошью не блещет, просто приличное и уютное — если они могут себе это позволить, так почему бы и нет? Отсутствием денег квартет не страдал, а хорошо отдохнуть с дороги всегда приятно.
*
Следующим утром друзья, после сытного завтрака, отправились забирать карты в храмовую лавку. Распогодилось еще более по-летнему, и у Хьюго уже обгорел нос, так что теперь воришка, уподобившись монаху, плелся по улице в низко надвинутом на лицо капюшоне. Отличие состояло в том, что он, даже обиженный на погоду и жизнь, абсолютно не умел долго молчать.
Продолжалось это до тех пор, пока клирик и маг не сжалились: Эв выделил «этому недоразумению» заветную баночку из своих целительских запасов — мазь от ожогов по собственному рецепту, а Юджин, посмеиваясь, высыпал в протянутые ладони целую горсть льда.
— Спасибо огромное! — радостно раздалось из-под капюшона, и благодарный вор, должно быть, расплылся в широкой улыбке.
Вернув себе прекрасное расположение духа и спася свой пострадавший нос, Хьюго наконец огляделся по сторонам. Как-то незаметно друзья уже почти добрались до храмовой лавки, и теперь должен был решиться вопрос с картами и их копиями.
Мигель положил руки на плечи магу и вору, и, чуть наклонившись, довольно усмехнулся.
— Ставлю четверть золотого, что отличу копию от оригинала.
— Ну уж нет! — возмутился Юджин. — Я сам хотел предложить пари! Ну, скажем… — маг задумался, — что…
— Что тот парень сделает все карты, и при том качественно, — вставил свой медяк Хьюго.
— Ну, пожалуй, да, — кивнул маг.
— И будет смотреть на нас, как на нелюдей, а завтра попросит у своих старших отпустить его в странствие во имя прославления богов, — добавил наемник, подмигивая спорщикам и демонстративно позвякивая монетами в кармане.
Парни ударили по рукам под ехидным взглядом Эверарда и, продолжая переговариваться и вполголоса посмеиваться, зашли в книжную лавку. Покинули они ее уже спустя пару минут и, выйдя на улицу, переглянулись. Мигель, сияя не хуже только что выигранного серебренного, поглядывал на проигравших с наигранным превосходством, а те подталкивали друг друга локтями и о чем-то шептались и хихикали.
— В следующий раз я отыграюсь! — звонко объявил вор, и тут же без предупреждения кинул блеснувшую на солнце монетку.
Файтер поймал ее и усмехнулся.
Жара становилась нестерпимой. Город, казалось, плавился в лучах солнца, а ведь это только начало лета! Наемник, монах и воришка стали все более многозначительно поглядывать на Юджина. Он единственный шагал легко и непринужденно, совсем не замечая настоящего пекла. Наконец Мигель не выдержал:
— Слушай, колдун!
Огненный маг обернулся с выражением святой невинности и собирался даже спросить жизнерадостно: «Что, замерзли?», но в последний момент передумал. Сложил пальцы обеих рук вместе, поднял перед глазами сетку заклинания, и тут же под счастливое «ооо!» квартет накрыл купол благословенной прохлады. Все, порядок, можно жить.
