— Там холмы, холмы! — воскликнул маг с нескрываемым нетерпением. — Мы добрались до холмов!
Горизонт и правда из ровной линии прекратился в мягкие скаты спинок холмов. Было еще слишком далека, чтобы что-нибудь разглядеть, но путникам уже казалось, что они видят молочно-серый туман, а склоны отдают легкой синевой… О, сколько приключенцев искали эти места — и вот квартету посчастливилось найти их!
— Еще нужен проход, — напомнил наемник. — Помните, что сказал король о пограничной магии?
— Она сожрет любого, кто полезет напролом, — охотно повторил Юджин. — Но мы и более затейливые защиты обходили, а на этот раз есть Хьюго с картой.
— Ты сам-то чувствуешь колдовство?
Губы мага дрогнули в улыбке.
— Такое тяжело не почувствовать. И у вас получится, если захотите. Понимаешь, оно… Сам воздух здесь из него, но не так, как будто она сюда натекла откуда-то, а как неотъемлемая его часть…
— И это не помешает нам пробраться туда?
— Мы пройдем насквозь по тайным тропам. Кто-то же начертил те карты, выйдя оттуда живым.
Файтер только ухмыльнулся, жадно разглядывая туманный горизонт.
Вор и монах остановились рядом. Рыжий нетерпеливо привстал в седле, уже тянул из сумки карту и сверкал своей заразительной улыбкой.
— Мы в настоящей легенде! О нас будут петь по трактирам и на площадях? Я бы послушал.
Друзья не стали безрассудничать и дождались ночи, чтобы ориентироваться по вышедшим звездам. Первые звездочки, появившиеся на небе, обманчиво легко указывали путь, но квартет непреклонно оставался на месте до полной темноты — и когда последний свет исчез, а картина над головой стала полной, они, не поддаваясь нетерпению, двинулись вперед.
Ночь была безлунной. Эверард и наделся на такую, когда обещал прочесть карту — здесь важна была каждая мелочь. И он вел друзей, не останавливаясь, со спусков на подъемы, иногда круто сворачивая или подолгу держа направление неизменным. Он знал цену крохотной ошибки — и знал, какова будет награда удачливым.
— О, Фортуна, помни же о своей любви! — бормотал воришка, кутаясь в плащ и направляя коня почти след в след за лошадью клирика.
Тот слышал все, но молчал: то ли терпел, то ли и сам в уме был согласен с этими бесхитростными молитвами. Пусть капризная покровительница лиса и не была настоящей богиней, все же он ведь еще ни разу не получал по заслугам за свои проделки, и все неприятности чудесным образом сходили ему с рук — ловко, легко, и уж не по чьей-то ли благосклонной воле?.. Быть может, какая-нибудь из древних богинь и правда носила когда-то это имя.
Тем временем Мигель уточнял у мага, как тот зачаровал его клинки и на сколько сильным сделал вплетенное заклинание. Юджин, помрачневший после заката, отвечал коротко и по возможности емко, но от наемника было не так-то просто отделаться, и приходилось все говорить и говорить. Пропитанный колдовством воздух только разворошил его тревогу и тихую злость. Огненному магу было не по себе.
Так прошли несколько часов. Склоны холмов становились все круче, начало пахнуть чем-то сладко-горьким — а темнота сгустилась до полной черноты. Эв ехал все осторожнее, не сводя глаз с перемигивающихся над головой звезд, а остальные давно уже потеряли направление и просто доверились другу. Еще через лучину над плечом у каждого вспыхнуло по танцующему живому пламени. Маг зажег огни — легко, словно вздохнул.
И вдруг позади квартета запела дудочка, бесхитростно выводя один и тот же знакомый мотив. Хьюго принялся нервно кусать губы, узнав мелодию — это была их старая знакомая из Тихих земель.
Она сперва подбиралась сзади, потом ненадолго смолкла, и вот уже играла где-то впереди, все так же одинаково повторяя одно и то же.
Мигель чертыхнулся и хлопнул себя по колену, что-то эмоционально пробормотал.
— А? Что ты сказал? — воришка не смог не переспросить.
— Вырос город из тумана, небо царапает в хмурые дни.
Это не дом наш, дружок, не ветер дурмана,
а дорог бесконечные ленты — нам крыша, подобие храма,
что обнимет и будет для нас до утра разводить огни.
…Узнаете теперь?
О, это была старая песня. Из тех, которые еще менестрель Осверин, друг старшего лорда Витта, называл мелодией из своего детства. Теперь странствующие музыканты уже не пели такое — в основном ее помнили старики.
— Совсем как в тот день, — отозвался Эв вполголоса, не отрывая изучающего взгляда от звезд. — Старая знакомая наша.
Юджин задумчиво потер глаза, наклонил голову, вслушиваясь. Какое-то смутное воспоминание маячило на самой грани осознания. Маг поморщился, ковыряя этот обрывок, старательно вытягивая его в мысль. И наконец сумел разобраться:
— Я от мастера это слышал. Когда-то.
Помолчали. Говорить тут было не о чем: оставалось только вместе молчать.
Дудочка покружила еще немного, и то ли друзьям это чудилось, то ли и вправду ее голос звучал то радостно, то покинуто-грустно. Через личину-другую он смолк, и квартет смог вздохнуть спокойно. Как уверял уткнувшийся в карту вор, большая часть пути была пройдена, и, судя по тому, что все еще живы, пройдена успешно.
— Но это совершенно не гарантирует нам, что и дальше продолжит везти, — буркнул монах ворчливо.
Подобные его реплики были так привычны квартету, что наемник и вор даже позволили себе короткий хулиганский смешок. Эверард фыркнул.
Последний отрезок пути дался друзьям сложнее других — на то он и последний. Хрупкая тишина, оставшаяся после ухода таинственного музыканта, теперь давила не чуть не хуже, чем старинная мелодия.
Легкое облачко, набежавшее из ниоткуда, скрыло часть звезд от клирика, и он сделал знак остановиться.
— И что теперь? — негромко спросил его Юджин, рассеянно поглаживая огонек над своим плечом. — Еще много осталось?
Эв молча кивнул на вора, склонившегося над картой. Тот крутил ее, поворачивая то так, то так, нервно улыбался и силился что-то разглядеть. Конец этому положил файтер — поймал и удержал бумагу, оказавшуюся в верном положении (не иначе как по случайности!) и указал рукой на проступивший в темноте склон ближайшего холма.
— Это последний ориентир, за ним, если верить карте, будет безопасный проход в долину.
Как оказалось, то ли понятие безопасного прохода очень изменилось со времен создания этой карты, то ли это уже сама природа круто поменялась — так или иначе, друзья замерли, когда несколько осветительных огней Юджина рассеяли темноту. В неприятном изумлении квартет смотрел на бездонный разлом земли прямо перед ними. Он тянулся в обе стороны, насколько это можно было рассмотреть без света, и лишь в одном месте был узок настолько, чтобы его смогла перепрыгнуть сильная легкая лошадь. Там же, поблескивая в тусклом свете огоньков, лежал начавший ржаветь двуручный меч в окружении таких же унылых стальных частей доспехов.
— Интересно, это ему помогло? — скорее у самого себя, чем у других, спросил маг.
Хьюго соскочил с коня и подошел к самому краю, беспечно наклонился над провалом. Ему, городскому крышелазу, не привыкать, конечно, но разве не должен нормальный человеческий инстинкт самосохранения срабатывать?..
Клирик не стал говорить, что, закружись у рыжего сейчас голова, одним бестолковым вором на свете стало бы меньше.
Бестолковый вор вглядывался в темноту. Наконец разглядел что-то, присмотрелся — и отпрянул в сторону, словно увидел там по меньшей мере пару старших демонов из Бездны.
В ответ на вопросительно приподнятую бровь файтера он только вздохнул, сокрушенно качая головой.
— Не думаю, что хозяин меча добивался того, что получилось… Бывший хозяин.
Друзья хмуро переглянулись. Конечно, человек, в одиночку приехавший в древний тайник, не был дилетантом, ослепленным жаждой наживы. Уже одно то, что он нашел это место, говорит о многом. Но все же он там, лежит на уступе в разломе, а его меч ржавеет в земле. Чего-то не было у него, чтобы все-таки справиться…
— Маг, твой выход! — хлопнул товарища по плечу Мигель, потуже затягивая ремни ножен и надежнее закрепляя сумки у седла.
