Наемник стянул сапоги, из-за слоя пыли на которых нельзя было разглядеть, сколько они стоят на самом деле.

— Слушай, Эв, — он подпер щеку кулаком, — тебе ведь здесь не нравится, да?

И без того хмурый монах едва не расхохотался.

— Не нравится?! Говоришь, не нравится? Да кому может такое понравиться, скажи мне на милость. Тут же не мыли полы со времен воцарения династии Эрионов.

— Мыть то не мыли, но ты ведь не только местный постоялый двор так не любишь, — Мигель прищурился, придавая словам многозначительность, но клирик раскусил его блеф: знать об этом больше, чем сказал, файтер никак не мог.

Если бы не возникшая без предупреждения в дверях рыжая голова воришки, (файтер был готов поклясться, что, когда они заходили, дверь, не только что не издавшая ни звука, противно скрипела), то Эверард бы как-нибудь отбился от расспросов. Теперь же, когда следом за донельзя довольным Хьюго и маг протиснулся в комнату, пришлось кривиться, но рассказывать.

— Эта деревня и еще несколько, если ехать дальше от моря, когда-то давно отказались от благословения богов и их служителей, — монах выглядел раздраженным даже больше, чем обычно, — а когда их спросили, кто же будет защищать их вместо высших сил, местные просто ушли от ответа. Наши люди пытались узнать об этом больше, если случалось проезжать мимо или где-нибудь тут работать…

— Разве не верить в богов — преступление?

— Не верить можно, конечно, — Эв наградил вора колким взглядом за то, что тот прервал его, и продолжил говорить подчеркнуто спокойно и мягко, как некоторые люди, умеющие владеть собой, сдерживают недовольство, — такое даже часто встречается, если земли вокруг уже несколько поколений мирные, а земля богата на урожай и бедна на магию. Но здесь же, наоборот, ослабевает защита наших королевства и еще не начинается — Фаскана. Тут может быть… неспокойно. Ну вы должны знать.

Мигель закивал. Перехватив взгляд клирика и уловив намеренную паузу в его словах, он добавил:

— В паре дней пути на северо-запад уже начинается заброшенный ларронский тракт. Там обычно ни души, но если кто и встретится, хорошо бы помнить, что ездят по нему в основном только контрабандисты и их охрана.

— И нищие, — вставил Хьюго. В ответ на вопросительные взгляды он хихикнул, — нищие, после того, как столкнулись с какими-то местными шайками грабителей. Хорошо еще, если живые.

— Это люди Миерис?..

— Ага, конечно! Оборванные голодранцы, которых ни прибить, ни взять в общую долю! Сюда не едут, чтобы грабить, а грабят, если оказываются здесь, — рыжий вор был полон гнева праведника. Или профессионала — как посмотреть.

— Ну, значит с ними нам Хью не поможет, — наемник кивнул, как бы убедившись в своих догадках.

Монах кашлянул, привлекая к себе внимание и призывая вернуться к основной теме разговора, раз уж он состоялся. Мигель и Хьюго деловито повернулись к другу, а огненный маг и вовсе отмалчивался по своему обыкновению, развлечения и практики ради то поднимаясь на ладонь над полом, то снова плавно опускаясь обратно.

Где-то уже не так далеко раздался гром. Гроза подобралась к деревне совсем близко, за окном потемнело, и от ясного неба остался только неровный уголок на юго-востоке. А в воздухе все еще висела застывшая тишина предвкушения — вот-вот порвется, рассыпется, и ринется на землю всесильная стихия. Духота уже начала отступать.

Юджин тихо встал и решительно распахнул хлипкое окошко настежь. Клирик продолжал:

— В общем, земли тут не из райских. И ладно, что в богов не верят — можно верить в силу меча и топора, в королевских солдат или магов. Но ни того, ни другого, ни третьего здесь не было и не будет. Если бы эти люди полагались на что-то в этом роде, они сказали бы без всяких заминок. Ничего ведь не стоит признаться, что деревне помогает маг или отряд крепких ребят с вилами — за такое только похвалят, да отстанут, — Эверард обвел друзей взглядом, оценивая, стоит ли внимание слушателей его стараний. Результат его на удивление удовлетворил, и клирик, позволив себе тень улыбки, почему-то получившейся мрачной, заговорил снова: — служители богов, вроде меня, иногда бывают тут проездом. Слушают, что говорят люди, слушают свои ощущения и божественные знаки. Вот и заработали эти места какое-то нехорошее, настороженное отношение. В последнее время вообще нашли то ли ведьму, то ли магичку: мол, колдует лесной силой, мудростью древних, ест по ночам неверных мужей и прикосновением отращивает лошадям пятую ногу из лбов…

Служитель богов закончил ворчливо и едко, сложил руки на груди и демонстративно фыркнул. Хьюго рассмеялся, испортив момент, а наемник криво ухмыльнулся и громким шепотом спросил, что еще она отращивает наложением рук?

Дружный хохот раздался почти одновременно со стуком первых дождевых капель, и от этого продлился даже дольше, чем вынуждает хорошая шутка. Было как-то легче беззаботно смеяться, держась руками поперек живота или бессильно хлопая ладонями по коленям, когда в распахнутое окно рвется наконец получившая свободу буря. Свежесть пришла так внезапно, что закружились головы. Казалось, что даже краски тут же прояснились, сделались насыщеннее и чище. С уходом, нет, с постыдным бегством предгрозовой духоты родной дорожный дух снова оказался рядом.

Квартет провел спокойную, но по-летнему короткую ночь под непрерывный бешеный стук дождя, безумство потоков воды и, уже под утро, почему-то чью-то далекую бессонную песню. Впрочем, отдохнули они хорошо — отдых под крышей, пусть и сомнительно крепкой, все же восстанавливает силы лучше сна на жесткой земле. Да и завтрак был не в пример лучше ужина — хотя бы хлеб перед путниками был свежий, еще теплый после печи, а сыр по-деревенски вкусным. Непогода все еще свирепствовала над этой частью королевства, но буря сменилась просто проливным дождем. Вода стояла на дороге и достигала уже второй ступеньки трактирного крыльца, а ливню ни конца ни края не было видно.

Друзья только усмехались, когда сутулый хозяин простовато и недоуменно отговаривал их выходить на порог: путники накинули плащи и охотно сбежали от него на свежий воздух.

— Как думаете, зря они болтают про ту магичку, или так и надо? — Хьюго взмахнул руками и перепрыгнул огромную и, видимо, глубокую лужу. Оказавшись на той стороне, по инерции пробежал еще пару шагов, а потом обернулся к товарищам с сияющей улыбкой.

— Это не магичка, — сказал Юджин твердо, и вместо того, чтобы следом за файтером и клириков обойти воду, как собирался было, вернулся обратно.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Те, кто называют себя магами, не имеют с ней ничего общего, кем бы она ни была.

Огненный маг сделал вид, что готовится плюхнуться в самый центр лужи, и Мигель с Эвом, чертыхаясь, отпрянули, а он с совершенно серьезным видом взмыл над водой и благополучно коснулся ногами твердой земли рядом с вором. (И одни только боги знают, чего ему стоило сохранять невозмутимое выражение!). Клирик фыркнул, а наемник хохотнул, негласно одобряя проделку младших членов компании.

— Итак, это не маг. Тогда кто? — Мигель, кажется, всерьез заинтересовался этой историей.

Эв пожал плечами, все еще не отошедший от выходки с лужей.

— Да кто угодно, — буркнул он, на всякий случай оглядывая свой плащ и сапоги, как брызги, если бы они были, сыграли какую-то роль под таким дождем.

— Может быть и просто какая-то деревенская девка, которую в детстве дразнили ведьмой за буйный характер, а потом она выросла и заскучала?

— Не может, — неожиданно отрезал маг, до этого неприметно шедший, погруженный в себя. Обычно это значило, что пиромант смотрит иным зрением на мир вокруг, так сказать осматривается на предмет колдовской энергии или ее источников — работая с тонкими силами, он привык так делать, и без этого ему становилось некомфортно, словно человеку с завязанными глазами. Друзья привыкли, что в такие моменты его лучше прикрывать от случайно опасности, но, в целом, все в порядке.

Вот и теперь он несколько секунд прощупывал округу, насколько мог дотянуться, магическим зрением, и внезапно встрепенулся. Самым краем сознания он уловил, пусть с и трудом, что-то непривычное, чего не видел никогда раньше, и попытался рассмотреть это поближе. Но неизвестное нечто ловко ускользнуло от его воли и отступило еще дальше, притихнув, как вспугнутое животное. Об этом Юджин и рассказал друзьям, стараясь передать словами ощущения магической силы и ее движений.