– Население, доведённое до предела последствиями вашей политики, выступает против правительства. А это уже не просто недовольство, а революция, – напыщенно добавил сенатор фон Верходув, глава оппозиции.

Он был страстен и суров. Как коса в руках смерти. Фанатичный защитник общественного блага, как он сам понимал это благо, Фридрих фон Верходув считал вероятную революцию своим частным делом. Костлявый, дебелый, с длинным отёкшим лицом, он со страстной ненавистью глядел маленькими обезьяньими глазками на фон Шайтана. Тайная борьба, которая подспудно шла весь последний год между ним и премьером, сегодня стала явной.

– Кто уполномочил вас, господин сенатор, говорить от лица народа? – приторным тоном поинтересовался премьер.

– Боюсь, вам никогда не понять истинных масштабов катастрофы, постигшей страну, – покачал головой фон Авоськин, представитель партии Наконечников, приходя на помощь своему соратнику. – Народ жаждет перемен. Революция уже готова разразиться.

И почесал нос, вспоминая, о чём именно толковал ему несколько минут назад его референт. Однако ничего почему–то не вспомнил и загрустил.

– Разве у нас не имеется в наличии законов, запрещающих революцию? – поинтересовался фон Шайтан и обвёл зал вопрошающим взглядом.

– К сожалению, не имеется, – заявил советник по Особо Секретным Делам Нимфодор фон Борофф.

– Значит, надо выпустить пару–тройку соответствующих законов. Вот вы, фон Борофф, этим и займётесь! – изрёк премьер. – Коли законы недостаточно хороши, пусть, по крайней мере, их будет много.

– Гениально, шеф! – пискнул советник по Крайним Случаям Базиль фон Зайкинн и заёрзал в своём кресле под раздражёнными взглядами оппозиционеров.

– И вообще, чтобы народу было бы не до революций, надо быстренько обложить этот самый народ новыми налогами, – удивил собрание ещё одной готовой фразой фон Шайтан.

Таких фраз у него имелось множество. По паре на любой случай. В конце концов, он ведь был профессиональным политиком. А профессионализм политиков, как раз в том и заключается, чтобы вовремя вспомнить заготовки на каждый случай жизни. Дай Бог жизни референтам! Не будь их на свете, что бы говорили народу политики Хватляндии?!

– Ну, думайте, кого мы ещё не обложили налогами? – строго спросил премьер собравшихся.

В зале повисла тишина.

– Да вроде никого и не осталось, – внятно заявил фон Борофф.

Сиятельный этот вельможа, обладающий внушительной осанкой, был возвеличен нынешним премьером почти до абсурда за услуги весьма и весьма сомнительного характера. Блистательная карьера Нимфодора фон Борофф вызывала всеобщую зависть, равно как и титул советника по Особо Секретным Делам, изобретённый специально для него. Благодаря этому титулу сорокапятилетний сановник приобрёл страшную власть не только над рядовыми гражданами Хватляндии, но и над её сановниками.

Он слыл великим крючкотвором, а уж пререкаться с ним не решился бы даже грозный министр Всеобщего Вооружения фон Пустофф. Вот и сейчас, фон Борофф вольготно развалился в кресле и повторил:

– Да вроде никого и не осталось.

И с победоносным видом оглядел зал. Будто бы этот факт был его личной заслугой.

– Государственным служащим ещё полгода назад урезали зарплаты вдвое, – с удовольствием подпел всесильному советнику сенатор фон Авоськин.

И задумчиво почесал лоб, вспоминая подвиги правительства за последние шесть месяцев.

– С частных предпринимателей берут девяносто процентов их доходов, – вспомнил он, наконец. – Студентам перестали платить стипендию.

– А тем, кто не учится и не работает, назначили штраф, – кукарекнул, чуть привстав, фон Верходув.

Этот вельможа считал себя прирождённым главой крупных вассалов. Он олицетворял собой незыблемость прошлого. Ни о каких нововведениях он и слышать не хотел.

– Правда, штраф пришлось отменить, – добавил он с важным видом и грузно опустился в кресло.

– Ну конечно, господа сенаторы ни с того, ни с сего решили, что безработных следует подкармливать из государственного бюджета! – бесцеремонно перебил сенатора фон Борофф, который терпеть не мог старой гвардии.

– В стране не должно быть голодающих. Это вредит лицу правительства, – объяснил сенатор фон Верходув и одарил присутствующих чарующей улыбкой. – Зато мы наложили на многодетных особый налог за каждого вновь рождённого младенца.

– А на бездетных наложили налог за бездетность, – с готовностью подсказал сенатору фон Борофф. И довольно запыхтел, закидывая ногу за ногу, что было нелёгким делом при его излишней дородности.

Фон Верходув бросил на советника злобный взгляд. Он люто ненавидел советника по Особо Секретным Делам за то, что тот поднялся из низов. Ненавидел за титул, специально придуманный для любимчика премьера. Ненавидел за данную тому безграничную власть.

– Пенсионерам перестали выплачивать пенсии, – вспомнил между тем Министр Обходных Путей фон Кабы. – Раз уже не работаешь, нечего проедать государственные деньги!

Тут все сенаторы замолчали, пытаясь вспомнить все свои заслуги. Но ничего более не вспомнив, загрустили.

– Всё! – решительно подвёл итог этим тягостным раздумьям фон Борофф.

– Всё?! – не то спросил, не то вынес приговор фон Шайтан. И оглядел присутствующих осуждающим взглядом.

– Да больше, вроде бы, никого больше и не осталось, – пробормотал фон Пустофф.

– Никого, кроме мертвецов, – небрежно бросил фон Зайкинн.

– Как?! Мертвецы ещё не платят налогов? – возмутился премьер и стукнул по столу кулаком. – Это безобразие следовало бы прекратить!

– Верно, – с готовностью согласился с ним фон Борофф. – Каждый гражданин, даже если он мёртв, обязан платить налоги.

3

Сын хлеботорговца Нимфодор Борофф из города Выкус, прожил в безвестности вплоть до 30 лет. Большинство его сверстников, к тому времени, уже сделали карьеру и даже начали подумывать о пенсии. Ну а Нимфодор только начал свою карьеру, случайно попав в Курвиль, где и познакомился с Базилем фон Зайкинн, который к тому времени дослужился до скромной должности помощника следователя в министерстве Особой Безопасности.

Эти двое сразу же почувствовали друг к другу странное влечение, построенное на родстве душ. Именно тогда Нимфодор впервые открыл для себя мир власти. И этот мир бесповоротно заполонил его душу.

Он упросил Базиля пристроить его в министерство. И уже через некоторое время был принят секретарём в штат министра Особой Безопасности. Но Нимфодора не смущала мизерность его нынешней службы. Ночи напролёт он исступлённо рылся в документах своего шефа, изучая секреты службы безопасности страны и постигая личные тайны членов правительства Хватляндии. Особенно вникал в тайны государственные. И уже в скором времени удивил Базиля своими точными суждениями. К чему приведут страну все эти его знания, мы в скором времени узнаем. Ну, а пока Нимфодор мог только мечтать о власти.

– Мне бы в следователи попасть, – делился он самым заветным с другом, – уж я бы развернулся.

– Не так это просто, – глядя голодными глазами куда–то вдаль, отозвался Базиль. – Ведь для того, чтобы стать следователем, надо окончить Университет. Да найти протекцию.

– А что, без протекции не обойтись?

Фон Зайкинн почесал затылок со скудной блёклой порослью и сказал шёпотом:

– Есть в этом деле свои секреты. Только насколько ты готов поступиться своими принципами?

– Принципами? – искренне удивился Борофф. – Да у меня в жизни не было никаких принципов.

– Это хорошо, – весело посмотрев закадычному другу в глаза, заявил Базиль. – Это очень, очень хорошо.

А уже месяц спустя, оба катили в соседнюю Стервляндию, имея в кармане официальное направление в высшую школу Всеобщей Безопасности. В документе значилось: «Направляется на курсы повышения квалификации». Какую такую квалификацию предполагалось этим двоим повысить в стране, которая никогда не питала дружественных чувств к их родине, было по меньшей мере, непонятно.