Что он вытворяет?

Я не приглашала его в свою комнату и уж тем более к себе в кровать. Ему здесь не место. Пускай идёт спать на диван. Да, он жёсткий, но там ему и место.

— Я тебя не приглашала в свою кровать. Иди спать на диван.

— Там жёстко и холодно, — слышу недалеко от себя.

В следующую секунду его лапища ложится мне на живот, дергает на себя так, что моя спина впечатывается в его мощную грудь.

Тея

Наглость — второе имя Яна. Брыкаюсь, пытаясь вывернуться из цепких оков, которыми окутал меня Бергер. Но куда уж мне, хрупкой девушке, справиться с мужчиной намного сильнее меня?

— Прекрати дёргаться, — слышу позади себя и чувствую, как ещё крепче меня стискивают.

— А ты прекрати меня лапать! И вообще, иди на диван, а не хочешь туда, так предлагаю на коврике возле двери. На выходе, — добавляю, чтобы понял, что не хочу его видеть.

— Хватит себя вести как маленький ребёнок, Тея. Взрослая женщина, а ведёшь… — замолкает.

— Ну, что ты замолчал? Продолжай, — подначиваю.

Понимаю, что не нужно ссориться. Это ни к чему хорошему не приведёт, но внутри такая буря поднимается, что трудно её сдерживать. Ян не хочет посвящать меня в свою жизнь, тогда что вообще он здесь делает?.. Я не прошу и не лезу в его душу, потому что и так знаю — мне нет там места, но он мог бы ответить хотя бы на элементарные вопросы.

Но оказывается, что нет. Ко мне нет никакого уважения. Да в общем-то и ничего остального тоже нет.

— Тея, ты словно бестия.

— А ты что, не знал? Мне казалось, зная человека больше десяти лет — можно понять, что он из себя представляет, если не полностью, то хотя бы частично, — толкаю его локтем в грудь, и это производит положительный эффект — я выпутываюсь.

Отбрасываю одеяло назад, встаю, беру свою подушку и бреду к выходу. Если ему так хочется спать здесь — пускай так и делает, а меня уж увольте. Не хочу находиться с ним рядом.

— Тея, хватит вредничать. Вернись на место, — окликает меня Бергер, но мне всё равно.

— Иди ты к чёрту, Бергер, — злюсь.

Продолжаю идти, не обращая на него никакого внимания. Посплю внизу на диване, раз он не хочет. Да, он жесткий, но уж лучше так.

Спускаюсь вниз, подхожу к дивану, кидаю подушку, заваливаясь на неудобную мебель. Ворочаюсь, пытаясь улечься так, чтобы мне было удобно, но чувствую буквально всем телом, насколько он жёсткий и как некомфортно на нём спать. Но выбора у меня нет, поэтому приходится вывернуться так, чтобы было более-менее удобно.

Сворачиваюсь калачиков, прижимая колени к груди, прикрываю глаза. Но вот только унестись в мир снов не получается, словно чего-то не хватает — или, я бы даже сказала, кого-то.

Не слышу, как ко мне приближаются. Лишь чувствую дыхание на моей шее, отчего короткие волоски поднимаются дыбом. Лёгкий поцелуй — распахиваю глаза. Ладонь аккуратно ложится на мою талию, движется поперёд живота, останавливаясь прямо посередине. Спускается вниз — задерживаю дыхание, не в силах произнести ни слова.

Ну, кто из нас тут бестия, а точнее — бес? Уж точно не я.

Рука Яна пробирается под белоснежную шелковую кофту. Пальцами ведёт вверх, очерчивает круг на плоском животе.

— Тея, — подаёт голос, продолжая ласкать моё тело, отчего меня охватывает сладкий озноб. — Я не могу тебе ничего сказать не потому, что не доверяю, а потому, что хочу уберечь тебя от всего, — вновь поцелуй, но уже за ушком.

— От чего меня оберегать? — спрашиваю.

— Есть от чего. Я тебе всё расскажу, но не сейчас. Потом. А теперь спи, — шепчет.

Ладонь Бергера вновь ползёт поперёк живота, одновременно с этим я чувствую, как диван сзади меня вновь под тяжестью тела прогибается, как было в моей комнате.

Мужчина проталкивает ладонь между моим левым боком и жёстким диваном, притягивает к своему мощному телу, отчего цепляюсь за спинку мебели, боясь упасть. Всё-таки диван не разложен, и мы вдвоём ютимся на крохотной половинке, где для нас двоих места маловато. Но, кажется, этому мужчине всё равно.

Зарывается носом в волосы, слышу глубокий вздох.

— Вы наглеете, мистер Бергер.

— Нет, — отвечает чётко. — Я обнимаю то, что моё.

— Да вы самоуверенный наглец. Смотрите, как бы я не обломала ваши зубки.

— Никогда, малышка, — улыбается — чувствую затылком его растянутые губы в полуулыбке. — Я просто знаю, что ты чувствуешь то же, что и я.

— Так у нас с вами взаимная ненависть, — усмехаюсь.

— Не ёрничай, — щипает меня за живот, вместе с тем кусает легонько в шею.

— Ауч! Хватит, Бергер, — толкаю вновь локтем в его грудь, только в этот раз манипуляция не даёт никакого эффекта.

— Давай спать, малышка, — стискивает ещё крепче, прижимая к своей груди, буквально лишая меня кислорода.

Вздыхаю и подчиняюсь ему. В этом он прав, нужно ложиться спать. Утром много дел, поэтому нужно хотя бы немного отдохнуть. Не замечаю, как быстро погружаюсь в сон, окутанная теплом Яна Бергера. Лишь чувствую его сильные руки на своём теле. Лицо, которое зарылось в мои волосы.

— Спокойной ночи, Ян.

— Спокойной ночи, Тея, — горячий шёпот в шею вновь вызывает во мне приятную дрожь.

Тея

Яркие солнечные лучи, проникая в комнату, пляшут на моём лице, на шее — и на руках, крепко обнимающих мою талию. Морщусь, пытаюсь зарыться лицом в подушки и поначалу не понимаю, почему в моей спальне так много солнца? Но потом вспоминаю, что ночевала на диване в гостиной, а потом кадр за кадром всплывают вчерашние события: приезд Яна, наш разговор, его синяки, и как он отмахнулся от меня, когда я стала о них спрашивать.

Понимаю, что это всё не моё дело, и я не имею права выпытывать что-то у него, но по-другому я просто не могу. Я переживаю, волнуюсь и не хочу, чтобы с ним что-либо случилось. Он мне дорог. В конце концов, он отец Саши, а мальчику нужен папа, которого он был лишён всё это время. Но я не поставила его в известность. Я боялась, что он сможет отнять у меня малыша. А сейчас я лежу и думаю — а может быть, если бы я призналась сразу, то тогда всё было бы по-другому?

Тяжело вздыхаю, вновь прикрываю глаза. Мои пальцы тянутся к его сильной, тёплой руке, покоящейся на моей талии, и переплетаются с его пальцами. Я понимаю, что нельзя, что это — не моё, но ничего поделать с собой не могу. Меня словно магнитом к нему тянет, и сменить полюса просто не выходит.

Десять лет быть без него, а потом узнать, что он душой и телом принадлежит другой — моей сестре-близняшке. В общем-то Ян всегда принадлежал ей, даже тогда, когда нам было по восемнадцать. Но в прошлом, хоть на мгновение, но он был моим, а сейчас чужой.

Я справлюсь со всем этим, а вот моему малышу будет тяжело. Он и так никогда не видел своего папу, а сейчас, когда узнает, что он у него есть, но не сможет быть постоянно рядом — для него это будет ударом.

Переживаю и сердце не на месте. Сегодня состоится встреча отца и сына. Как они отнесутся к друг другу? Не хочу, чтобы моему мальчику было больно, что папа его оставил.

— О чём думаешь? — слышу тихий шёпот на ухо.

Вздрагиваю.

— Давно не спишь? — ухожу от ответа.

— Как почувствовал, что ты не спишь. Тея, что тебя беспокоит? — его ладони, всё ещё находящиеся у меня под пижамой, приходят в движение, лаская мой живот.

От этих движений по телу проходит ток, а по рукам мурашки.

— Я переживаю о том, что будет, если вдруг ты не подойдёшь на донорство. Что тогда нам делать, Ян? — на последних словах мой голос стих. — Как Саша отреагирует на тебя? Знаешь, он всегда мечтал об отце. Бальз не считается, — последние слова были лишними, понимаю я, когда ладонь замирает, а дыхание сзади учащается.

— Если он хоть на миллиметр к тебе подойдёт, я откручу ему одно место, — мой смех раскатывается музыкой по комнате, а крепкие руки сжимают крепче, не давая отодвинуться от себя.

— Да ты, я посмотрю, собственник, Бергер, — на моих губах появляется улыбка.