Тревожа мои мысли, тишину нарушает громкий звук дверного звонка, что разносится по уютному дому. Укутавшись сильнее в плед, что был накинут на плечи, поплелась к двери.

Никого в гости в такое время не ждала, поэтому даже и не подозревала, кто это мог быть, но всё равно повернула замок, отпирая дверь. А открыв её, так и остолбенела, не зная, как реагировать и что вообще сказать человеку, что сейчас стоит передо мной, словно мираж, приведение, которого просто не может быть здесь.

Прошли почти сутки с того времени, когда я набирала номер этого человека, который даже не принял вызов. И вот он здесь. Прилетел. Бросил всё. Но как? Кто ему сказал?

Хмурюсь, когда вижу за его спиной Матвея.

— Вам нужно поговорить, — слышу строгий голос друга. — Тея, не смотри так на меня. Я сделал так, как должен был. В отличие от тебя, — и это был укор в мою сторону, когда я не сказала о болезни Ады Огневу.

Прикрываю глаза, понимаю, как же чертовски он прав.

— Прости, — тихо слетает с моих губ.

— Я люблю тебя, Тея, как подругу, и мне больно видеть, как ты вместе с Сашей погибаешь. А теперь я пошёл к своей жене и детям, а вы сядьте и наконец поговорите, — киваю, молчу, потому как он прав.

Нам нужно сесть и обо всём поговорить. Я должна всё рассказать Яну, и, надеюсь, он поможет моему малышу.

Матвей скрылся из поля зрения, а я так и продолжала стоять, опустив голову вниз. Мне было страшно поднимать взгляд на Яна и увидеть в его глазах презрение по отношению ко мне. Я не знала, что мне делать, но, как всегда, всё решил Бергер.

Мужчина аккуратно дотронулся до моей руки. Медленно подняла на него голову, но всё так же не открывала глаз. Я боялась. Тело вдруг затрепетало дрожью.

— Открой глаза, Тея, — услышала хриплый голос бывшего любовника.

Как же давно я не слышала его. Не видела. Не могла коснуться. Сделала глубокий вдох, и мои ресницы, затрепетав, распахнулись. Я смотрела в бушующий шторм его глаз, как тогда, пять лет назад, когда Ян пришёл ко мне домой.

— Пошли в дом. Нечего стоять на холоде, — проговорил он мягко, словно рад меня увидеть. Стало немного легче дышать — не было в его взгляде презрения, что я уже придумала у себя в голове, а только усталая обречённость.

Взяв меня за плечи, развернув, повёл вглубь дома, при этом захлопнув дверь.

Понимала, что нам предстоит тяжёлый разговор, от которого не сбежать. Мне придётся многое рассказать. Впрочем, как и ему.

Тея

Не издаю ни единого звука, пока Ян ведёт меня в гостиную. Сажает на диван, а сам устраивается напротив в кресле. Смотрит на меня внимательно, словно вечность не видел. Собственно, так оно и есть. Мы давно не виделись, не смотрели друг другу в глаза, как сейчас, не касались друг друга.

Бергер сначала хмурится, думая о чём-то; то вдруг уголки его губ слегка приподнимаются в лёгкой улыбке, то он снова хмурится, стоит его взгляду пройтись по моей фигуре.

Не буду скрывать, что сильно похудела — это и так видно, стоит только посмотреть на моё лицо. Щёки впали, делая скулы заострёнными, а если Ян захочет обнять меня за талию двумя руками, то уверена, что пальцы одной его руки с лёгкостью коснутся пальцев другой.

Я лишь изредка заставляла себя съесть хотя бы ложку каши и выпить кружку крепкого чая, чтобы хоть на пару часов заснуть. Привести себя и свои мысли в порядок. А главное, взять из ниоткуда силы, которых нет, чтобы бороться, чего бы мне это ни стоило.

Я устаю играть в эту молчанку, откидываюсь на спинку дивана и пристально смотрю в потолок, будто нашла там что-то поинтереснее человека, сидящего напротив меня.

Нагло вру. Мне хочется рассмотреть Яна всего. Буквально детально. Пройтись по лицу, по которому скучала. Плечам, за которые можно крепко уцепиться, зная, что тебя не отпустят, что бы ни случилось. Руки, что крепко сжимают тебя, словно отгораживая от всего плохого. Но где же ты был раньше, когда мне так нужен был ты?

Твоё тепло, родной запах. Спина, за которой не страшно — она словно каменная стена, её не разобьёшь.

Боюсь посмотреть в его глаза и увидеть презрение, злость из-за того, как с ним поступила, не рассказав о сыне, который рос вдали от него. Как настоящий отец он имел право знать, но я лишила его привилегий знать об этом и хоть иногда, но приезжать. А смог бы он приезжать, когда у него своя семья, в которой, по словам Матвея, он счастлив?

Нужны ли мы ему с Сашкой?

— Нужны, — слетает с его губ, будто он прочитал мои мысли.

Замираю, вцепившись пальцами правой руки в подлокотник.

— Вы вместе с сыном мне нужны, — повторяет, но я не верю своим ушам. — Ты мне нужна, Тея, — эти слова уже шепчет, а я вздрагиваю всем телом, чувствую, как мурашки бегут по коже от его слов.

— Не веришь? — вновь читает мои мысли.

Нет. Не верю.

Слышу звуки, но стараюсь не реагировать. Только зажмуриваю глаза и задерживаю дыхание.

Не знаю, чего я жду, но точно не того, чтобы он встал и ушёл из моего дома. Я не хочу этого.

Слышу приближающие шаги. Пальцами, впившимися в подлокотник, кажется, раздеру сейчас всю обивку, но я застыла в ожидании поступка Яна, не зная, что он сделает — уйдёт, оставив меня, даже не поговорив, или же подойдёт и даст понять, что его слова мне не послышались — я действительно ему нужна. Нужна вместе с сыном, и он поможет нашему малышу.

Ещё мгновение. Чувствую, как Бергер подходит ко мне, наклоняется. Мне кажется, что застыло не только время — даже моё сердце остановилось. Я боюсь вдохнуть, боюсь шевельнуться. Секунда… Другая… Его губы впиваются в мою шею.

Тея

От шока замираю, не зная, как повести себя в такой ситуации, что делать. С губ срывается судорожный вздох, когда Ян проводит дорожку лёгких поцелуев вверх.

Что он творит?

Голова кружится от эмоций, что бушуют внутри меня, разгораясь всё больше с каждым движением Бергера. Становится трудно дышать, здраво мыслить, язык немеет, отчего не могу и слово вымолвить. Лишь какое-то мычание.

— Ян, — не узнаю свой голос, похожий на хрип.

Хочу оттолкнуть, сказать, что нам нужно поговорить, но мысли вновь улетают куда-то вдаль, стоит только бывшему любовнику коснуться одной рукой моей талии, второй же он облокотился о спинку дивана, чтобы не придавить меня.

Но вдруг его натиск ослабевает. Распахиваю глаза, не понимая, почему он прекратил свои ласки, но не успеваю ничего сказать, как резко Ян хватает меня за плечи, поднимает, впечатывая в своё мощное тело. От неожиданности ойкаю, хватаясь за сильные плечи мужа сестры.

— Ян, нам надо поговорить, — пытаюсь отстраниться.

Сейчас ни к чему разговоры о нас, когда всё, что меня интересует — это Сашка, которому нужна помощь.

— Да, Тея, нам нужно поговорить. Ты мне всё расскажешь, что с моим сыном, — киваю, соглашаясь с мужчиной.

— Но не в такой позе, — качаю головой, кладу ладошки на грудь Бергера.

— А чем тебе не нравится эта поза? — его ладони скользят по моему телу, останавливаются на бёдрах. Рывок, и меня подкидывают вверх.

Зажмуриваю глаза, цепляюсь за шею собеседника, оплетаю ногами талию Яна. Чёрт тебя подери! Что он вытворяет?

— Открой глаза, Ласточка, — смеётся надо мной, словно над глупым ребёнком.

Распахиваю веки, смотрю прямо в глаза этому чертяке, который насмехается надо мной. Чёртов кот. Но какой же соблазнительный!

Так, Тея, тебя не туда понесло. Ты должна думать сейчас о своём сыне, а не о его папе, который прижимает к себе всё ближе и ближе, не давая выбраться из стального захвата. Словно знает — если отпустит, тотчас же убегу, скроюсь от него подальше, и тогда меня уже не достать. Ян прав. Если будет возможность от него сбежать — я так и поступлю.

— Ян, давай будем серьёзными, — сдвигаю брови вместе, нахмурившись.

— Ты абсолютно права, — говорит, поворачиваясь спиной к дивану, и вместе со мной плюхается на него, но меня не собирается выпускать из своих рук. Только сильнее прижимает, лишая мои лёгкие кислорода. — Рассказывай, — просит серьёзно, прикасаясь к моим волосам, играя с ними пальцами, внимательно смотря в мои глаза.