Гермиона ошибалась, считая, что Джордж напуган, он был в ужасе, насмотревшись и наслушавшись такого, чего его разум не мог постичь, и лежал неподвижно и молчаливо первые дни на койке, засунув, как двухлетний ребёнок, большой палец в рот. Родители уходили от него растерянные и стали всё меньше предпринимать попыток с ним заговорить и посидеть. Рон поглядывал на него как на чумного и если присаживался, то ненадолго и в стороне.

Фред уже третий день бился за внимание брата, переходя от одной хитрости к другой. Сладости, к их общей с Гермионой радости, принесли плоды. Джордж, как и всякий ребёнок, проявил интерес и проглотил несколько разноцветных червячков.

— А почему ты такой большой, Фредди, а я маленький? — впервые заговорив после перерыва, спросил он, грустно поглядывая на брата. — Я сделал что-то дурное и стал уродцем? Поэтому и ухо отвалилось?

Фред открыл было рот, но потерялся, потому Гермиона придвинулась ближе и стала уверять Джорджа, что он ни в чём не виноват, и рассказывать ему о неких плохих людях и их гнусных замыслах, которые, к счастью, не осуществились. Фред выходил из палаты, утирая выступивший на лбу холодный пот, и восхищенно поглядывал на девушку. Она скромно улыбалась.

— Дома мальчику было бы гораздо лучше, — встретив их в коридоре, напомнил целитель. — Мы уже сделали для него всё возможное, а домашнее тепло и уют помогли бы ему восстановить душевное равновесие, но я не настаиваю, решать, конечно же, вам.

«Решать» было абсолютно нечего. В «Нору» Джордж вернуться не мог — родители и без того были потрясены и не перенесли бы ещё одного испытания. Гермиона с Фредом какие-то мгновения проникновенно смотрели друг на друга, а потом молча вернулись в палату, чтобы взять Джорджа за руки и всем вместе вернуться домой.

========== 4. В преддверии бури ==========

Джордж, как и всякий встревоженный и напуганный в новой для себя обстановке ребёнок, не мог понять с двух-трёх раз того, что ему говорят, и растерянно смотрел на Фреда.

— А разве мы больше не спим в одной комнате?

Фред ласково улыбнулся, как улыбался детям, которых он предупреждал не распускать руки и, уличив в краже, готовился схватить за уши.

— Нет, братик, мы уже давно не в том возрасте. Теперь у тебя своя комната, а у меня — своя. И поверь мне, нас с тобой это очень радовало.

Джордж явно не верил и всё ещё стоял в коридоре, не в силах сдвинуться.

— А можно мне спать в твоей комнате?

Гермионе стало его невероятно жалко.

— Фред, ну у тебя же достаточно места, может, поставить у стены ещё одну?..

— Нет, нет, нет, — запротестовал Фред, отсекая её вопрос решительным жестом, — Джорджи уже большой мальчик, а большие мальчики спят в своих кроватках, в своей комнате. Пошли, — сказал он брату и легонько похлопал его ладонью по спине, — уменьшу тебе пижаму до нужного размера, а там и ещё какие-нибудь вещи.

Подталкиваемый им Джордж поплёлся в свою комнату, понурив голову. Гермиона со вздохом ушла в спальню Фреда и достала постельное бельё. Он сам вернулся взвинченный, небрежно сбросил с себя одежду, тяжело опустился на свою половину кровати и погасил свет. В квартире воцарились темнота и тишина, нагло нарушаемая всхлипываниями, доносящимися из соседней комнаты.

— По-моему, он очень расстроился, — заметила Гермиона.

— Похнычет и успокоится, — ответил Фред.

— Не знала, что ты настолько жестокий.

— «Жестокий»? — Парень повернул к ней голову и приподнялся на локте. — С чего это вдруг я жестокий?

Девушка тоже повернулась к нему и оторвалась от подушки.

— С того, что ребёнок говорит тебе, что ему страшно, а ты вместо того, чтобы его успокоить, делаешь ему больнее.

— Гермиона… Во-первых, это далеко не ребёнок, если ты не забыла, а во-вторых, даже когда он был ребёнком, он так себя не вёл. По крайней мере, не плакал из-за пустяков.

— Может, потому что у него всегда рядом был «Фредди»? Его безбашенный брат-близнец, который его поддерживал, оберегал и призывал устраивать всякие шалости. Тебе это в голову не приходило?

Если у Фреда и не нашлось аргументов, то он отказался это признать, вскинул указательный палец вверх, призывая к вниманию, и улыбнулся. В квартире стало совсем тихо.

— Ну, я же говорил, успокоится, — подметил парень и вернулся на подушку.

Гермиона поджала губы и тоже опустилась. Когда Фред попробовал её обнять и притянуть к себе, она стукнула его по руке, повернулась к нему спиной и заявила, что хочет выспаться. Он шумно выпустил носом воздух, но не стал спорить, не так давно утомившись в этом с Джорджем.

***

Утром вечерний инцидент был практически забыт. Гермиона с улыбкой наполняла тарелку Джорджа кашей, смазывала ему вареньем тосты и подливала в чашку чаю. Фред рядом шутил, что начинает её ревновать. Джордж энергично работал ложкой, с аппетитом поедал тосты и облизывал пальцы.

— Ладно, хорошего вам дня, мальчики, — пожелала Гермиона.

Перед уходом она потрепала Джорджа по волосам, поцеловала Фреда в щёку и приостановилась, когда последний схватил её за запястье.

— Ты же не сердишься? — уточнил парень, поднявшись из-за стола и заключив её в объятия.

— Будем надеяться, что нет, — лукаво ответила она и трансгрессировала раньше, чем он успел поцеловать её в губы.

Фред с улыбкой покачал головой, проиграв ей в изобретательности, и посмотрел на брата.

— Ну что, пойдём вниз? Покажу тебе наше хозяйство, раз ты запамятовал…

«Экскурсия» длилась недолго, поскольку в магазин, закрытый на несколько дней, навалило много народу. Верити везде не поспевала, и Фред был вынужден многое взять на себя. Теперь он не только создавал в своё удовольствие в подсобном помещении очередные «вредилки», но и вёл записи в книге доходов и расходов, которыми раньше занимался Джордж, вносил поправки в складской журнал, учитывая остаток товаров и ингредиентов, планировал, что ещё нужно закупить, выписывал чеки на это, договаривался с поставщиками, отвечал на письма покупателей и периодически стоял за кассой.

Нынешний Джордж, предоставленный самому себе, поначалу долго бродил по магазину, с любопытством разглядывая товары на полках, потом, устав от этого занятия, развлекал себя тем, что прыгал на лестнице. Заходе на пятом он оступился и упал, разбил себе нос и перепачкал в крови руки и футболку. Одна из женщин, увидев его, перепугалась и увела своих детей.

— Мерлин, Джорджи! — поразился Фред и взмахом палочки очистил брату футболку. — Вот уж бы не подумал, что ты…

Он не окончил фразы, видя, что его уже ждут на кассе, только покачал головой, протёр смоченным в воде платком Джорджу лицо и руки и поспешил к клиентам. Его братик ничего не понял и продолжил развлекаться. Теперь его вниманием завладели карликовые пушистики, он выпустил одного и с удовольствием подбрасывал его к потолку какое-то время. Потом его заинтересовали Драчливые телескопики на полке, и один из них дал ему в глаз. Проходивший мимо Фред простонал, достал из кармана тюбик и велел смазать больное место. Джордж смазал всё лицо. Синяк вскоре сошёл, а вместе с ним пропали и веснушки.

К обеду мальчик подустал и проголодался. Фред серьёзно погряз в делах и не мог к нему вырваться. Джордж поднялся к квартире, но не продвинулся дальше двери — ключа у него не было, а прихваченная из магазина волшебная палочка жестоко его надула и при взмахе обратилась в резиновую уточку. Мальчик опечалился и вернулся в магазин. В зале ему встретились какие-то розоватые пузырьки, сделанные в форме сердечек, он вскрыл один и утолил жажду. Жидкость оказалась очень горькой, и его чуть не вырвало. Джордж обратил внимание на коробку с надписью «Забастовочные завтраки» и потянулся к ней. Заглотил какую-то конфету, но не почувствовал её вкуса, более того, у него снова пошла кровь из носа, и запачкалась футболка. Проходившая мимо Верити выругалась, достала из коробки другую конфету и велела Джорджу немедленно её съесть.

К возвращению Гермионы, а она очень постаралась освободиться пораньше, мальчик сделался бледным и вялым, сидел на ступеньках и прижимал голову к перилам.