— А вот это лишнее, — заметил Глеб, спуская материю обратно до пояса.
Таня вздрогнула, когда горячие пальцы протанцевали по ее шее вниз и скользнули в ложбинку между полушариями. Обведя полукруг у каждого соска, он задумчиво наблюдал, как те твердеют и набухают — и только усмехнулся, прислушавшись к бешеному грохоту в клетке.
Потом, склонившись над ней, капитан запечатал ее рот поцелуем, диким и жадным. Лобзание — то страстное, то изучающее и нежное, длилось несколько минут… И эти несколько минут падения в бескрайнюю бездну показались ей вечностью.
Руки Бейбарсова исследовали ее всю, и не осталось ни единого сантиметра, которого бы он не коснулся.
Трофей. Вещь…
Господи, как же мерзко.
Затаив дыхание, девушка судорожно вздрагивала от каждого его действия. Если бы не угроза «либо капитан, либо команда», она, без сомнения, уже сделала все, чтобы ее честь оказалась продана максимально дорого — вот только сила была на другой стороне, а она слишком хорошо помнила рассказы старых горожанок о давнем нападении испанских тварей…
Внезапно из ее горла вырвался сдавленный звук. Мужчина потер пальцами, растирая липкую влажность, стертую с промежности «подарка»…
Рыжая лежала на постели, боясь шелохнуться, отведя красное от смущения лицо.
— Вино перед розливом выдерживают, — сообщил Бейбарсов, отодвигаясь на пару десятков сантиметров.
Его «подарок» колотило крупной дрожью, и Татьяна поспешила отвернуться. Перед тем, как оставить ее в покое, он провел пальцами вдоль гибкой спины — и только хмыкнул, услышав, как из груди красавицы вырывается тяжелый вздох.
Постучавшись, в каюту вошел вчерашний юноша. Целомудренно отведя глаза от Тани, он оставил рядом с кроватью ворох одежды.
— Извините, женской у нас нет, — сообщил паренек, — а Вашего размера только это. Рубашки, сказал капитан, можете брать его.
По крайней мере, чистое и почти не ношеное, подумала Таня, когда вновь осталась одна и принялась разбирать тряпье. Две пары штанов да крохотные сапоги — как только нашлись такие, что пошли на женскую ногу… С одного из юнг сняли, что ли? Шелковую рубаху — ослепительно белую, она вытащила из шкафа капитана. Тот, похоже, все равно предпочитал черный цвет, так что невелика потеря: у него одежды был целый шкаф, у самой Тани дома и половины этого тряпья не набралось бы.
Когда принесли завтрак, она сидела в кресле с книгой. У Бейбарсова обнаружились классические произведения — многие из них она уже читала, но кое-что оказалось интересным. Все, чтобы себя отвлечь. Все лучше, чем постоянные нервы, скука и качка…
Качка. Качка, что б ее!
— Не хотите рассказать о себе? — изрек Некромаг, пришедший составить ей компанию за трапезой.
Как будто похоже, что она испытывает одиночество…
— Зачем? Меня к Вам для постели приволокли. Ничего другого Вас интересовать не должно, — съязвила рыжеволосая.
— Значит, Вас куда больше устроит вариант, в котором мы всего лишь делим ложе — причем так, как нравится мне?
Его ухмылка была бы красивой, не будь она такой самодовольной.
— Мне двадцать. Отец доктор, погиб с матерью во время кораблекрушения год назад. Есть дядя с тетей и кузина, сейчас они в Порт-Рояле. Жених… видимо, был, — произнесла Таня.
— Какое проницательное уточнение, мадемуазель.
Горел бы ты в аду, мерзкий ублюдок, подумала девушка. Она сбежит от него, и сбежит обязательно — а что до девичьей чести, которая рано или поздно отойдет этому головорезу, то Господь простит. В конце концов, живут и без нее…
С Ванькой… С Ванькой жалко. Обидно. Она его, наверное, любила, вот только Валялкин никогда не примет назад «надкусанный пирожок».
— Здесь много книг по медицине, — констатировала она, только чтобы перевести тему разговора.
— Прежде чем удариться в пиратство, я был врачом, — прозвучал ответ капитана.
====== Часть 3. Начало ======
Бейбарсов счел, что вино достаточно настоялось, на третью ночь.
Все было просто и без прелюдий — он просто толкнул ее спиной на кровать, развел в сторону бедра и одним быстрым движением сделал своей. Из губ Тани вырвался не то стон, не то всхлип, и, пожалуй, это был практически единственный звук, который она издала за ночь.
Происходящее воспринималось ею, как данность. Гроттер не относила себя к категории сопливых девиц, любящих убиваться и страдать… Кричать и сопротивляться — «веселить народ», как сказал пират, было глупо, бесполезно и ниже собственного достоинства. Лучше один, чем вся команда, старательно успокаивала себя Таня, ощущая мужчину глубоко в себе… За последние три дня эта фраза стала единственным ее утешением, позволявшим не впасть в полное и окончательное уныние.
Боль оказалась минимальна, зато осознание того, что ее «подарили» и пользовали, точно вещь или шлюху, острым клинком резало по ее самолюбию.
…А ведь то, что делал с ней Бейбарсов, плохо соотносилось с рассказами старых вешалок. Видимо, безупречные манеры Некромага распространялись и на постель, и даже в создавшейся ситуации он пытался вести себя если не как джентельмен, то схожим образом.
Ему «подарили», и он взял. Невежливо отказываться от подарка, даже если сам подарок против.
Он не был грубым — напротив, даже деликатным: не избивал, не выворачивал руки… Просто двигался, насаживаясь все глубже и глубже. Черные глаза напряженно смотрели в зеленые, взиравшие равнодушно и отстраненно.
Можете брать, сколько хотите, только взаимности не ждите, думала Таня, соблюдая лучшие традиции английской сдержанности. Некромаг удовлетворял потребности тела, а она покорно терпела, как и было положено девице ее подчиненного положения.
Ритмичные движения бедрами становились все быстрее. Он погружался в нее вновь и вновь, Таня дышала тихо, пусть и судорожно — и, когда он, казалось, нанизал ее на себя и излился в нее семенем, ощутила его пульсацию.
А если будет ребенок? Об этом Гроттер как-то не подумала… Это станет проблемой. Большой проблемой.
Детей она не хотела, особенно от вора и пирата.
Бейбарсов целовал ее оголенные плечи, и кожа, которой он касался, горела, точно заклейменная. Он зарывался носом в ее волосы и нежно, даже дразняще прикусывал шею. Девушка не реагировала — а когда он вновь и вновь пытался что-то рассмотреть в изумрудных очах, то читал там усталость и безразличие.
Таня смогла подавить подступающие к горлу эмоции, и теперь не испытывала ничего, кроме гадливости. Главное, чтобы не стошнило.
А ведь красивый мужчина, горько усмехнулась она. Капитан корабля, пусть и пиратского. Джентльмен.
Мерзко…
Когда рассветные лучи осветили каюту, Некромаг поднялся с постели, достал из шкафа небольшой сундучок с кучей склянок и начал что-то смешивать, — а после отлил часть содержимого в золотой кубок.
— Пейте, — протянул он его Тане, — Вы же не хотите ребенка от вора и пирата?
— Что за отрава? — раздраженно вопросила Таня, однако, принимая в руки предложенное.
— Какая разница? Отрава, которая помешает Вам зачать. Не волнуйтесь, от этого не умирают и даже не страдают.
— Что-то я не слышала про такие микстуры у медиков.
— А кто сказал, что я занимался одной лишь традиционной медициной? — парировал Глеб, — не собираюсь я Вас травить. Ничего личного, но Ваш труп представляет для меня ровно такой же интерес, как и Ваше беременное тело. Что-что, а обрюхатить и бросить Вас я не планирую, это нечестно и некрасиво по отношению к Вашей персоне.
Какой заботливый… Надо же.
Гроттер выпила. Пряные травы… Непривычный горьковатый привкус.
— Вы еще и колдун? — с ядом вопросила она.
— Лет двести назад меня бы точно сожгли, к Вашей вящей радости.
Она, пожалуй, с удовольствием посмотрела б.
Что такое насыщенная пиратская жизнь, девушка имела счастье пронаблюдать на следующий день, когда его фрегат встретился с вражеским судном.
«Испанские псы», — донесся до Тани чей-то злобный вопль. Жаль, что не англичане, — подумала рыжеволосая. Испанцы были во много раз хуже, чем Некромаг… Вряд ли они бы согласились помочь несчастной жертве похищения. Вот пустить ее по кругу, или на дно, вместе со «Стражем» — это пожалуйста… В гуманизм испанцев, в то, что кто-то войдет в ее положение, Таня не верила.
