— Хватит… — выдохнула Таня, — мне и так стыдно…

— Стыдно должно быть Склеповой, споившей практически невинную девицу, а к Вам претензий нет. Можем преотлично все повторить — разве что, попросил бы временно припрятать коготки — по крайней мере, пока не заживут предыдущие царапины.

— Прошу Вас, прекратите! — взвыла Таня, — нижайше прошу простить за то, что вела себя столь бесстыдным образом… Надеюсь, это не окажет никакого влияния на…

— Не надейтесь, — ухмыльнулся Глеб, — за эту ночь я многое окончательно уяснил относительно Вашей личности.

— И что же?..

— Вы прикидываетесь спокойной и благовоспитанной леди, но нрав у Вас намного более бурный, чем Вы то демонстрируете — даже в моменты, когда срываетесь на эмоции. Вы страстная, ревнивая, упрямая, азартная, бесстрашная, живая и крайне любознательная… Не будь это так, Вы бы не прыгали с таким удовольствием со шпагой, не прислушивались с интересом к моим разговорам о планировании операций, не расспрашивали членов команды о тонкостях управления кораблем, морском ориентировании и чтении карт… Вам нравится здесь.

Что... Что ты несешь?!

— Мне не…

— Нет, нравится, — перебил Глеб, — как и то, что происходит по ночам. Но Вы слишком горды, чтобы признать, что испытываете тягу к вору и пирату, разве нет?

— Не выдумывайте себе…

— Посмотрите на мою спину, дорогая, — с усмешкой произнес Бейбарсов, — и на мою шею.

Шею капитана покрывала дорожка багровых пятен.

— И это, заметьте, оставили Ваши губы, — сообщил очевидное Некромаг.

Гори в аду.

— И что теперь? — морщась, спросила Таня.

— Теперь я жду, когда одна рыжеволосая особа перестанет себе врать.

— Врать? В чем же?

— В том, что Вы не любите меня, — дерзко сообщил Некромаг.

— И вовсе не…

— Тогда почему Вас так волновал мой роман с Маланьей?

— Любопытство, — выдохнула рыжеволосая.

— Ревность! Вы краснеете, когда я смотрю на Вас — а когда прикасаюсь, и вовсе дрожите…

— Зачем Вы все это говорите? — не выдержала Таня, — что хотите услышать?! Я была пьяна. Для Вас что, принципиально — сделать так, чтобы Ваш «подарок» не только отдавался Вам телом, но и любил Вас?!

— А что странного в желании любить и быть любимым, Таня?

— Ничего, за исключением тех случаев, когда тебе его навязывают из-под палки.

— Вы рассудительны… Но слепы и недалеки, — внезапно произнес Некромаг, — а вернее, хотите казаться таковой, ведь так удобнее.

Что?!

Как ни странно, положение спасла внезапно появившаяся Склепова, разразившаяся громким хохотом при виде голой спины капитана «Стража».

Несколько лет назад

Бейбарсов собирался было завтракать, как его прервал неожиданно громкий стук в дверь.

На пороге стоял высокий грузный мужчина с разрубленным носом, держащий на руках темноволосую девушку, в которой не сложно было узнать его дочь.

— Я студент, — возразил Бейбарсов, — Вам следует обратиться к профессионалу.

Лицо девицы было мертвенно-бледным, почти синюшным, с платья стекала кровь.

— Профессионал меня не обнадежил.

— А с чего Вы взяли, что мои усилия окажутся эффективны?

— Я знаю, ЧЕМ Вы занимаетесь, — бросил мужчина, отстраняя его от порога, проходя в дом и опуская свою ношу на обеденный стол, — слухи гремят на весь город.

— Риск велик, — сообщил Глеб, внимательно оглядев рану.

— Она все равно умрет. Почему не попытаться?

Он долго молчал, прежде чем дать ответ.

— Ваше право… Я предупредил.

Бейбарсов достал чемодан с инструментами, вымыл руки и взял скальпель.

— Будете ассистировать, — произнес он, глядя на мужчину.

Студент отмывал руки от крови.

— И что теперь? — спросил мужчина.

Глеб пожал плечами.

— Что мог, я сделал. Если не будет заражения, должна выжить. Все последующие проблемы связаны с заживлением…

— И чем можно помочь?

Он домыл инструменты, и только потом принялся писать на бумажке пространный список.

— Найдите вот это, — сказал он, передавая испещренный символами кусочек.

— Но это же?..

— Какая разница, если может помочь?

Визитер кивнул и вышел из дома. Вернулся он часа через три — и с интересом пронаблюдал, как молодой студент, смешивая аптекарские составы с нетрадиционными травами, творит «магию».

Проблемы не заставили ждать себя долго. Если б через неделю Бейбарсов не провел похожую операцию на сыне одного из пэров, его обязательно вышибли бы из колледжа…

А та девушка? Что девушка... Выжила.

Пользуясь шумихой, Таня тихо выскользнула из кают-компании. Не следовало ей здесь задерживаться — эта атмосфера и эти люди вызывали воспоминания, все еще остававшиеся слишком болезненными.

— Ты совсем не следишь за своей одеждой, — как-то грустно сообщила Татьяна, поднявшись на палубу, — почему ворот порван?

Коля вздохнул. Вопрос был риторическим…

— Ты вырос за год. Почти мужчина, — улыбнулась Гроттер.

— А Вы и есть та Рыжая Бестия? Вам идет, — покраснев, сказал паренек, и младший судовой врач «Ведьмы» улыбнулась.

— Отвезешь меня к пристани? Мои здесь, кажется, надолго, а мне еще надо на рынок за травами. Если отпустят, можешь составить компанию…

Коля смылся — а ведь Гроттер всего лишь повернула голову на десять секунд… Поганец.

Поганец! А впрочем, сама виновата, надо было сидеть в кают-компании, а не пытаться сбежать. Здесь вотчина Бейбарсова, чего ожидать, что он вездесущ и только и ждал, пока она останется без присмотра…

Он стоял на почтительном расстоянии, просто рассматривал ее и пока что не делал никаких попыток приблизиться. Черные глаза гипнотизировали; Таня не могла сдвинуться с места, а Некромаг этим пользовался…

Татьяна была рядом, и он, связанный словом, данным Улите, даже не имел возможности к ней прикоснуться. Или… имел? Он обещал, что не будет пытаться ее вернуть, не более.

Шаг, другой, третий... В какой-то момент расстояние между ними стало не более полуметра.

Его большой палец коснулся ее губ, потом скользнул вниз, миновал углубление между ключицами и остановился на крошечном крестике почти у самых полушарий.

Дыхание Бейбарсова обожгло ее уста, но поцелуя не было. Была близость — отчаянная и такая гнетущая, что трепетало все существо.

Нет, поцелуя не было, но от уже упомянутого дыхания, казалось, у Тани даже задергался живот.

Ей более всего на свете хотелось, чтобы этого ненавистного расстояния не стало. Хотелось оказаться в его каюте, и там избавиться от ненужной одежды — а потом ощущать стоящего перед ней мужчину каждой клеточкой кожи.

Бейбарсов чувствовал ее желание, тоску и страх обжечься. Он слышал бешеный стук женского сердца — молодого, горячего и страстного. Пиратка, истинная пиратка, ему под стать — а может, еще похлеще.

Прежде, чем его губы коснулись ее рта, Таня сделала шаг назад.

Если она снова поддастся этому безумию, то уже никогда из него не вылезет. Если она вновь утонет в бездне под названием «Глеб Бейбарсов», то будет сожалеть об этом всю вечность.

Хватит. Она не для того пыталась забыть его весь этот год.

Хватит…

— Могу я лишь поцеловать Вашу руку? — спросил Глеб.

Девушка не ответила. Сочтя молчание за согласие, он коснулся тонкой кисти, и от этого прикосновения по всему ее телу точно потек ток… Его губы обожгли ее пальцы, а потом, приложив их к собственной щеке, Бейбарсов целовал вены на хрупком запястье, точно пытаясь попробовать на вкус бешеное биение пульса.

А затем из-за поворота крайне вовремя появилась Улита, и девушка ужом шмыгнула за ее спину.

— Эх, Гроттер-Гроттер… — хмыкнула воспитанница Арея, — пока я выгораживаю тебя перед Бейбарсовым, ты безбожно с ним кокетничаешь.

— Я не…

Таня замолчала. В ее глазах отразилось такое страдание, что капитанша смягчилась.

— Сердце бабское не железное, из него просто так не выкинешь…