Дни летели за днями, похожие друг на друга, словно близнецы. Принцесса от скуки не знала, куда себя деть. Пришедший навестить её разбойник получил странную, на первый взгляд, просьбу:

– Атаман, Вы можете устроить мне прогулку верхом?

– Верхом?!

– Да, именно, – качнула спущенными вдоль щёк прядями чуть волнистых волос девушка, заставив Кеннеди любоваться собой. – Я привыкла ездить верхом каждый день.

– Но верхом…

– Не бойтесь, – прикрыла глаза Ирена. – Я не сбегу. Я дала Вам королевское слово. Вы можете привязать моего коня к своему, но я очень прошу Вас об этой маленькой услуге.

Просьба была удовлетворена. Через полчаса принцесса уже ехала верхом на кобылице между двух надсмотрщиков: Джона Кеннеди и Джима Токкинса.

…Ирена открыла глаза. Она всё ещё была в своей комнате. Взглянув на часы, наследница удостоверилась, что вставать слишком рано – ночь в самом разгаре. Причём в разгаре – без преувеличения. Огромная жёлтая луна спустилась над замком и стала искоса подглядывать в окно, освещая бо́льшую часть опочивальни. Чтобы светило не беспокоило её, Ирена плотно задёрнула балдахин, перевернулась на другой бок и постаралась уснуть.

Морфей очень быстро снизошёл до венценосной особы, но дарить ей спокойные сны не торопился…

…Это длилось две недели. Атаман и Джим Токкинс попеременно приходили навестить затворницу, постоянно выспрашивая у неё о подробностях жизни, но девушка стойко стояла на своём: сирота, воспитывалась в приюте, в Лондоне никого не знаю, приехала в столицу недавно.

Платье приносили каждый день новое. Еда была ежедневно праздничная, вина – самые лучшие. Но ела девушка мало.

– Знаешь, Джим, – сидя в широком кресле, делился своими наблюдениями Чёрный Джон, – если бы Ирена была обычной девушкой, она уже давно бы ошалела от обилия драгоценностей на себе, от трапез, что мы ей устраиваем… Ну не верю я, что она настолько отрешена от мира, что ей на всё начхать!

– И я не верю… Говорил же я тебе – не простая она птичка, а дворянка.

– Но почему тогда никто из вельмож пока не ищет своей дочери?

– Может, она в опале? Может, замуж вышла без родительского благословения? Или, наоборот, от супруга сбежала?..

– Не думаю…

Джим придвинулся к атаману и зашептал на ухо:

– Мне кажется, тебе всё же нужно приодеться да ко двору съездить – что там судачат, узнать.

– Не вхож я во дворец! Моя фамилия там под запретом. Да и зарок мы дали.

– Никто не знает, что именно ты – атаман разбойников. Сплетни – это ещё не повод арестовывать человека.

Кеннеди лишь пожал плечами.

– Съезди узнай. Должен объявиться этот папаша или муженёк.

– Не замужем она, – глядя прямо перед собой, произнёс Кеннеди, чем разбудил явный интерес в Токкинсе. – Хоть и держится молодцом, и холодна, как королева, но чиста, как младенец, тысяча чертей! Не было в её жизни мужчины, это я сразу понял. Ещё в первый день.

– Оттого ты и медлишь? – догадался Токкинс, приподняв бровь.

– Во-первых, я не знаю, кто она, но вероятно, леди. За её неприкосновенность можно очень много золота получить. А во-вторых… – тут атаман поднял взгляд на своего соратника, – мне кажется, что я по-настоящему влюбился, Джим… Я не могу её обидеть. Даже если она никто.

Токкинс только пожал плечами, как бы говоря «тебе виднее», и состроил вопросительную мину.

И всё же в этот вечер атаман решился испытать своё счастье ещё раз.

Войдя в комнату затворницы, из которой совсем недавно удалился Джим, снова подбиравший украшения для очередного пышного наряда девушки, Джон Кеннеди, не говоря лишних слов, стремительно подошёл к ней и, взяв лицо Ирены в свои ладони, стал жарко целовать её в губы.

Голова закружилась у обоих. Он чувствовал, что сердце в груди пленницы взорвалось, кровь с шумом потекла по жилам, а тело перестало ей подчиняться. Посадив девушку на кровать, Чёрный Джон, едва сдерживая ритм собственного дыхания, произнёс:

– Ну вот, а строила из себя русалку…

– Я… ничего не строила… – попыталась возразить затворница, едва шевеля губами…

Но Кеннеди прервал её ещё одним поцелуем, сопровождая его нежной лаской.

Ирена наконец оттолкнула от себя атамана:

– Что ты делаешь? Почему сегодня?

– Я завтра еду к королю, – глядя в глаза блондинки, ответил атаман разбойников. – Ведь я дворянин… И не просто какой-то там мелкопоместный! Я наследник великого клана! Я – Джон Кеннеди, сын виконта Грендбера!

Вместо ответа Ирена только поморщилась, словно не верила ни в одно его слово.

– Я поеду во дворец и узнаю, у кого из вельмож пропала дочь. Если ответа я не найду, то завтра же ты станешь моей женой.

– Что? – вмиг изменившимся голосом воскликнула пленница. – Какой женой? Ты сошёл с ума!

– Почему – нет? – удивился атаман. – Ты что, предпочтёшь быть просто моей наложницей?

– Это было бы куда логичнее, – вопреки всем ожиданиям разбойника, ответила девица, пристально глядя в его глаза. – Я вообще ничего не понимаю! Даже если ты дворянин, то я-то обычная девушка! Ты не можешь жениться на мне.

– Неет, моя девочка, – возразил Джон Кеннеди. – Я могу себе выбрать любую жену. Кроме того, я уверен: ничуть ты не обычная… Ты – леди. Я же вижу.

– Ты что, рассчитываешь на приданое? – усмехнулась Ирена, и её холодные глаза кольнули его в самое сердце. – Глупо!

– Не в деньгах счастье, милая, – поднявшись с кровати, ответил атаман.

Девушка тоже поднялась.

– Люблю я тебя. И точка! – выпалил Кеннеди. – И никуда ты от меня не денешься!

Она медленно повела головой, словно отрицая его слова. Он сделал шаг вперёд.

– Нет, Джон… Нет-нет-нет! Так дело не пойдёт! Я не собираюсь давать тебе клятву в вечной верности! – в первый раз за время заточения повысила голос пленница и отступила.

На ней было прекрасное атласное платье цвета морской волны, так хорошо оттеняющее цвет глаз, что это совершенно сводило Кеннеди с ума. То, что в радужке девицы впервые промелькнул страх, очень подстегнуло разбойника. Её нежелание связывать себя узами брака с ним в очередной раз доказало непутёвому потомку великих предков, что перед ним если не ровня, то леди даже выше происхождением, и, возможно, с большим состоянием…

Эта мысль не могла не порадовать, но в данный момент больше всего влюблённого разбойника заботило то, что из аккуратной причёски девушки выбился локон и красиво спустился вдоль изящной шеи на декольте, что корсаж перед сном был уже ослаблен и не стеснял неровно вздымающуюся белую грудь…

Впервые за две недели Кеннеди не сдержался, нарушив данное самому себе слово не задеть честь пленницы. Он обхватил её так крепко, чтобы и в мыслях у Ирены не возникло сопротивляться, прильнул страстным поцелуем к её губам и стал медленно сдвигать возлюбленную к кровати. Ноги едва ей подчинялись. Мужчина почувствовал, как учащается дыхание затворницы, понял, что первая страсть поднялась волной в девичьей груди, и где-то в глубинах сознания успел даже порадоваться этому.

Они упали на покрывало. Остановиться он уже не мог. Кровь бешено плясала в жилах, заражая неудержимой страстью и саму девушку, которая даже не пыталась сопротивляться, чтобы не сделать себе только хуже.

…Бывший атаман разбойников снова открыл глаза. Его бросило в пот… «Я сегодня смогу спокойно спать, или она будет преследовать меня всю ночь? – мысленно воскликнул английский изгнанник. – Я никогда не целовал её по-настоящему и не касался так страстно, но… насколько яркое ощущение… Словно это было на самом деле… Так странно… Зачем ты мне так настойчиво снишься сегодня, любимая?..»

Кеннеди перевернулся на спину и бросил взгляд на окно. В маленькую щель между занавесками одиноко глядел жёлтый глаз неба.

…Ирена лежала, отвернувшись от Чёрного Джона. Волосы её были растрёпаны, румянец на щеках, оставленный жёсткой щетиной Кеннеди, горел слишком неестественно. Атаман сидел на кровати, опустив голову, из одежды на нём была лишь батистовая рубашка.