Дядюшка медленно встал, с шумом прокашлялся и начал свою торжественную речь.

–Дорогой сын, наша надежда и опора! – при этих словах тетушка громко всхлипнула и утерла слезы уголком кружевного платочка.

– Сегодня ты опять порадовал нас. Молодец! Мы тобой очень гордимся. Этот тост за тебя! – дело в том, что дядюшка еще был очень голодным и поэтому, пока предельно кратким. Аппетитно пахнущая утка на время лишила его знаменитого дара красноречия, и он постарался как можно быстрее свернуть свою речь.

– А теперь давайте есть. Приятного аппетита! – закончил он.

Все с жадностью набросились на еду, каждый норовил ухватить себе кусочек пожирнее, да посочнее, только тетушка, из-за слишком тесного платья, да девочки из-за скромности и хорошего воспитания оставались в стороне от этого светопреставления.

Бабушка, напрочь забыв о манерах, тащила на свою тарелку сочную грудку, дядюшка уже откусил огромный кусок от ноги, Стефан запихал себе целое крылышко в рот. Энергично заработали челюсти. За столом воцарилась тишина, прерываемая лишь только вздохами, чавканьем и хрустом костей. Анита не успела нарезать несчастную утку на порции, как домашние уже обглодали последние косточки. Как только утка закончилась, все семейство переключилось на остальную еду, несколько мгновений и стол был практически пуст, словно саранча все смела на своем пути. Бабушка, увидев что еда закончилась, тут же вспомнила о своих манерах, выпрямила спину и достав веер, начала обмахиваться им, не забывая при этом пристально следить за окружающими. Насытившийся дедушка Бу, помня о том, что сидеть нужно прямо, пытался незаметно вздремнуть, ну насколько это возможно было сделать в такой напряженной позе.

Дядюшка, сыто рыгнув, с трудом выкатился из-за стола и упал в глубокое кресло перед камином. Тетя Мари, кое-как встав, уже не рискнула садиться, опасаясь за свое платье, поэтому просто облокотилась на стену у окна. Настало время светских бесед. Дядя Руперт, почистил свою трубку, откашлялся и завел свою извечную песнь о том, какой он замечательный и как бы все без него плохо жили.

По монотонный бубнеж, Луна задумалась и попыталась ножом для мяса отрезать себе кусочек тарталетки, за что незамедлительно получила по пальцам бабушкиной тростью.

– Ой! – мгновенно придя в себя, она одернула пальцы. Они горели, как в огне. Луна с трудом удерживалась, чтобы не подуть на них или не сунуть в стакан с холодной водой.

– Луна! Что это такое? Ты ведешь себя за столом, как какая-то простолюдинка – противно захихикал Стефан, тайком облизывая жирные пальцы. – Словно деревенщина, неумытая, необразованная, оборванная деревенщина.

Услышав это, Луна так возмутилась, что на мгновение лишилась дара речи.

– Да ты! Да ты! Да ты… – она никак не могла сформулировать свою мысль.

Анита попыталась сгладить конфликт, быстро сказав:

– Девочка моя, успокойся! Стефан не хотел тебя обидеть! Не принимай близко к сердцу. В его возрасте все мальчишки такие.

–Ага, так я и поверила. Не хотел он обидеть!!! – яростно отмахнулась от сестры Луна. – Ты прекрасно знаешь, что он просто ненавидит меня и мечтает выгнать из этого дома.

Упрямо вздернув подбородок, воинственно развернулась к Стефану:

– Как ты смеешь меня так называть? На себя посмотри, сам-то хорош, сидишь и пальцы тайком облизываешь.

– Еще как смею, потому что я у себя дома, в отличие от некоторых. Пригрели бедных сестренок – сироток, несчастные бродяжки, без дома, без родителей. Сиротки – сиротки – сиротки, нищенки! – завопил Стефан, ударяя ложкой по столу в такт своим словам.

Луна, защищаясь, приподняв обе руки, выставила их перед собой, ладонями вперед, как бы отгораживаясь от этих слов.

– Прекрати немедленно! – закричала она, побелев от злости.

– Ну – ну! – дядюшка прервал свою продолжительную речь. – Луна, ты должна любить и уважать Стефана. Это что за крики? Незамедлительно сбавь тон! Я требую!

Дедушка Бу тоже хотел что-то добавить, но икота, которую ему никак не удавалось сдержать, помешала ему. Поэтому он ограничился тем, что погрозил девочке пальцем.

– Что? – ошеломленно переспросила Луна. – Ах это я еще и виновата?

От обиды ее голос задрожал.

– Девочка моя успокойся, пойдем-пойдем отсюда, ты вся дрожишь – Анита постаралась настойчиво вывести Луну из-за стола.

– Ну уж нет! – в сердцах крикнула Луна. – Я не позволю так с собой обращаться.

Ее голос зазвенел от еле сдерживаемой ярости.

– По какому праву этот мальчишка позволяет себе так со мной разговаривать? – голос взвился еще на одну октаву.

– Кто позволил? – еще громче прокричала она. В гневе Луна как – бы увеличилась в размерах и устрашающе нависла над Стефаном.

– Нищенка! Грязная замарашка! – уже не так уверенно пробормотал Стефан. Неожиданно ему стало страшно. Так страшно, что хотелось побыстрее убраться из этой комнаты или хотя бы спрятаться под стол.

– Это я нищенка?! – громоподобным голосом вскричала Луна.

– Да, ты! – втянув голову в плечи, еле слышно пропищал мальчишка.

С этой минуты находившиеся в комнате перестали что-либо понимать. Все воспринималось, как сюжет какой-то пьесы, но никак не происходящее в реальной жизни. Сначала волосы на голове Стефана начали шевелиться, словно живые. А затем из них повалил густой белый дым.

–Мама, папа! – завопил что есть мочи перепуганный Стефан. – Что это такое?

Мари быстрее молнии подлетела к сыну, начала дуть, хлопать по волосам. Руперт просто бестолково топтался рядом, совершенно не зная, что предпринять. Дедушка и бабушка привстали со своих стульев и с открытыми ртами наблюдали за происходящим.

Не смотря на усилия Мари плотный белый дым начал потрескивать и превращаться в искры. То тут то там уже появились язычки пламени. Волосы уже натуральным образом горели.

О! – одновременно вырвалось у всех.

– Мама!!! Сделай же что-нибудь! – В ужасе кричал Стефан, вертясь на стуле, как уж на горячей сковороде.

– Ой-ой-ой! Горячо! Я ничего не вижу, помогите же мне кто-нибудь! – завывал он.

Родители суетились вокруг своего чада, заламывая руки и что-то истерично крича.

–Сыночек мой, кровиночка моя, да что ж это такое! – причитали они.

Бабушка с испугом закрыла веером глаза. Дедушка, с трудом закрыв рот, пытался что-то сказать, но лишь только невразумительные звуки слетали с его уст. И только Луна, с каким-то мрачным удовлетворением взирала на развернувшуюся перед ней картину.

–А – а – а – а – а – а – а – а а а! – продолжал вопить Стефан.

В это время в гостиную вбежала Анита, неся в руках полное ведро воды и вылила его прямо на мальчишку. Он на секунду захлебнулся, закашлялся и с воем повалился на пол, конвульсивно дергая руками и ногами. Вода стекала с него ручьями, а остатки волос плавали в натекших лужицах.

Луна моргнула и с неестественно прямой спиной вышла из комнаты.

Тетушка Мари захлопотала вокруг сына. На несколько минут в гостиной воцарилась гнетущая тишина. Каждый пытался осмыслить и как-то проанализировать произошедшее. Но никому ни одна мысль так и не приходила в голову. Ну кроме дядюшки Руперта.

– Это все шаровая молния! – с умным видом изрек он. – Видимо через открытое окно она залетела и поразила нашего мальчика. Посмотрите, как за окном все стихло, все указывает на то, что будет гроза.

– Так что ты стоишь столбом! – рявкнула на мужа, прежде кроткая и тихая Мари. Несчастье с сыном заставило ее забыть о такте, проявляемой ею при общении с мужем. – Немедленно иди и закрой окно! – генеральским тоном скомандовала она. – Анита, Анита, быстро за полотенцами!

–Уже бегу, тетушка! – ответила Анита и выбежала из комнаты.

Через несколько часов порядок в гостиной был наведен. Всхлипывающий Стефан уложен в кровать, с кульком конфет и парой банкнот для копилки. Ожоги, которые при ближайшем рассмотрении, оказались незначительными, на всякий случай были обработаны заживляющей мазью. Ну а волосы, волосы было решено остричь, так как сделать хоть какое-то подобие прически из уцелевших было невозможно.