«Ну, поехали – дурдом – часть вторая» – подумала Анита, собирая второй поднос. На сковороде Луна уже жарила огромную яичницу. К данному блюду тоже было множество требований и указаний, как его нужно правильно готовить. Желтки обязательно должны быть целыми и жидкими, бекон следовало нарезать тонкими ломтиками, а помидор обязательно обдать кипятком, чтобы снять с него кожицу. Не забывая бдительно следить за яичницей, девочки ловко нарезали бекон, помидоры, чтобы добавить их в сковороду. А готовая яичница присыпалась сверху свежей зеленью. Налив две кружки кофе, разложив ее по тарелкам, Анита вновь бежала на второй этаж.

Как обычно, тетушка уже стояла на пороге, сине-зеленая от гнева, а дядюшка Руперт, попыхивая у окна трубкой, сквозь зубы ронял свое укоризненное «М-да».

При подаче второго завтрака сцена повторялась точь-в-точь, как и в соседней комнате. Иногда Аните чудилось, что она слышит одни и те же фразы. Они даже произносились одинаково недовольным брюзжащим тоном.

–Яичница не вкусная, недосолена или пересолена, кофе горчит или слишком слабый, бекон не хрустит… Придиркам не было конца.

Именно из-за скверного характера домочадцев и довольно вспыльчивого нрава у Луны, в силу ее возраста, Анита сама предпочитала разносить завтраки по комнатам. Она боялась, что у Луны просто не хватит терпения выслушивать вечные придирки и чья-то каша или кофе обязательно окажется у кого-то за шиворотом. Поэтому Луна присматривала за готовкой на кухне, а Анита, как оглашенная бегала с этажа на этаж. В общем, день только начинался, а у Аниты уже не было никаких сил. А еще надо было готовить завтрак Стефану.

Стефан был, собственно, неплохим мальчиком. На два года старше Луны, долговязый, но неповоротливый и рыхлый, из-за любви к булочкам и пончикам, которыми его пичкала матушка с утра до вечера, в душе он был совсем не злым. Но постоянный пример поведения старших в доме постепенно сделал его голосок капризным, а выражение лица недовольным. Уже будучи довольно взрослым юношей, он мог бы и сам приходить на кухню за завтраком. Но, подражая своим родителям, демонстративно не вставал с кровати до тех пор, пока ему не доставят порцию утренних оладий прямо под нос.

Так и произошло в это злосчастное утро, проснувшись очень рано Стефан упрямо лежал под одеялом, в ожидании завтрака. А Анита, из-за затянувшихся капризов бабушки Фифи попросила Луну ей помочь, разбудить Стефана и отнести ему завтрак.

И надо же такая напасть, в первый же день девочка так ее подвела. Завтрак так и остался на подносе, а сама девочка куда-то пропала.

Горестно вздохнув, Анита заторопилась на кухню, чтобы сделать для Стефана бутерброды.

Луна заткнула руками уши. Из глубины дома доносились истерически громкие вопли тетушки.

– Ничего не слышу, ничего не вижу. Как же это все надоело! Почему я должна быть в служанках у этого толстого противного мальчишки? – тихо бубнила она себе под нос.

– Пусть сам встает и идет на кухню. Мало того, что мы с утра, как белки в колесе крутимся, готовим еду на всю эту ораву, так еще и ему завтрак носить. Не дождется! Посидит пару раз голодным и будет сам приходить! – злилась она.

Но в глубине души ее мучила совесть, оттого что она так огорчила Аниту, поэтому настроение было, мягко говоря, не очень благодушным. Луна встала с колен и медленным шагом побрела по саду. Остановившись у огромного куста цветущей дейции, девочка на минутку залюбовалась ее по истине королевской красотой. Огромные нежно розовые цветы, похожие на миниатюрные колокольчики, собранные в кисточки, вызывали неподдельное восхищение, а нектар привлекал как пчел, так и бабочек. Сад у тетушки был очень красив, ее гордость и страстное увлечение, что составляло резкий контраст с запущенным обликом дома. Несмотря на практически полное отсутствие слуг в доме, как уже говорилось ранее – из-за экономии или же из-за жадности, тетушка тем не менее держала целую армию садовников, которые день и ночь ухаживали, подрезали, сажали, поливали все это великолепие.

Наряду с гостьей из Азии – красавицей дейцией, в саду благоухали прекрасная японская айва, которая несмотря на свои колючки очень нежно цвела. Северная катальпа с разбросанными по кроне желтыми цветами соседствовала с суровым, серьезным, но одновременно таким трогательным горным рододендроном. Рядом цвела великолепная гортензия с кипельно – белой россыпью цветов. В этом необыкновенном саду можно было встретить и множество других экзотических деревьев и кустарников, привезенных с разнообразных уголков мира. Только здесь девочка находила успокоение и отдых от домашних хлопот и переживаний. Все, в этом волшебном саду становились чуточку добрее, даже тетушка, будучи в очень дурном настроении, выходя в сад и вдыхая все эти чарующие ароматы, сразу менялась прямо на глазах. Лицо ее светлело, брови больше не хмурились, морщины на лбу разглаживались, а упрямо сжатый рот кривился в подобие улыбки. Пожалуй, с такой нежностью она смотрела лишь на своего сына и свой сад.

Дом же был в очень запущенном состоянии, и производил удручающее впечатление. Он был небольшой, всего два этажа, с балконом, мансардой и высоким крыльцом.

Когда-то давным-давно, еще в те времена, когда тетушка Мари не была такой злой, он был очень даже миленьким, скорее похожим на кукольный домик. Но со временем краска на фасаде потускнела, из голубой стала грязно серой, с дождевыми потоками на стенах. Черепица кое-где отвалилась, из-за чего крыша постоянно протекала, и Анита целый день во время дождя бегала с тряпками и ведрами. Входная дверь отчаянно скрипела и нуждалась в починке, как и пошатнувшийся забор. На балкончике был свален в кучу всякий хлам, что тоже не добавляло дому утонченности и изящества.

На первом этаже этого дома была маленькая гостиная с пианино, столовая и кухня. На втором четыре спальни, одна для гостей, которых никогда не бывало в этом отнюдь не гостеприимном доме, оставшиеся три комнаты занимали члены семьи. Девочкам же была отведена единственная крохотная комнатка на мансарде, соседствующая с чердаком, не менее захламленным, чем балкон. Но все же, благодаря ежедневным усилиям девочек, внутри дом выглядел менее печально, чем снаружи. Чисто вымытые, сверкающие окна, свежие легкие занавески, множество подушечек, которые по вечерам украшала вышивкой Анита, придавали дому более-менее уютный вид. При помощи пледов прикрывалась старая, вытертая мебель, а красивые скатерти, украшали колченогие столы. Главной достопримечательностью дома были огромные старинные часы с боем, с которыми очень любил возиться Стефан. Украшенные изящно-выполненной резьбой в виде причудливых райских птиц, живущих в лесу, среди загадочных деревьев и цветов, проработанных художником до самого мелкого листика, они не могли не вызвать восхищения. Стефан мог долго полировать, вытирать, натирать воском, с трепетом подводить время и благодаря его усилиям, часы с гордостью украшали гостиную. Но кроме возни с часами Стефан больше совершенно ничего не делал. Работать по дому? Что вы, что вы, это совершенно не про него.

Дядюшке Руперту же было не досуг заниматься домом, так как дядюшка Руперт был мечтателем. Он мечтал о том, что будет правителем какой-нибудь огромной страны, а еще лучше всего мира, о всеобщем поклонении и обожании. Он мечтал о подвигах и славе. Он мечтал о сверхспособностях и удивительных талантах. И вообще, он считал себя самым утонченным, умным, благородным господином на свете, который как – то по ошибке попал в этот унылый и совершенно недостойный его дом. И из-за того, что его мечты не торопились сбываться, с годами приобрёл желчный характер, огромный живот и всепоглощающее недовольство окружающими его людьми. Единственное, что он мог сделать по дому, так это выйти на крыльцо с кружкой кофе и своей неизменной трубкой, попыхивая которой, долго и пространно рассуждать о тех ремонтных работах, которые, по его мнению, нужно незамедлительно осуществить.

Ну а про дедушку и бабушку говорить нечего. Их интересовала только вкусная еда, тепло и собственная персона, остальных для них просто не существовало. Если бы так случилось, и все домочадцы куда-то исчезли из дома, Бу и Фифи заметили бы это только тогда, когда им не принесли поесть.