Ошалевший от такого нежданного подарка мужик стащил с головы шапку, и князь высыпал в нее деньги.

– Езжайте, – приказал Дорин.

Долго еще слышались голоса возницы и его жены, даже малыш подал голос, потребовав еды.

– Следующего вяжем, кто бы ни был, – хмуро сказал князь, стыдясь внезапной жалости к погорельцам.

Следующим оказался всадник на рыжей низкорослой кобыле. Всадник и сам смахивал на свою кобылу, широкий в плечах, кряжистый, как старый дуб, с копной нечесаных огненно-рыжих волос.

Он покачивался в седле и что-то напевал под нос. Когда вышли князь и трое воинов, он придержал кобылу и озадаченно поглядел на них.

– Кто такой? – потребовал ответа Дорин. – Куда едешь?

– Домой, – ответил мужик, испуганно икнув.

– Слезай, – велел один из воинов. – Не видишь, кто перед тобой? Князя не узнал?

– Как же, узнал, – стал оправдываться тот. – Что не так-то?

– Слезай, узнаешь.

От такого обещания мужику поплохело. Но перечить не осмелился.

Едва он слез, один из воинов вынул нож и ударил рукоятью по затылку. Мужик без звука упал.

– Забирайте его, поехали скорее.

Когда мужика бросили под ноги Силли, тот очнулся. Но Дорин уже запер дверь и поспешил к выходу. Вдогонку ему несся отчаянный вопль человека, но князь зажимал уши и бежал прочь.

Появилась нелепая мысль разыскать семью этого несчастного и как-то помочь, но Дорин поспешил отмахнуться от этой глупости. Он обожал свою Силли, и для ее счастья готов был сделать все, что угодно!

И тогда в душе Дорина что-то сломалось, но он не заметил этого. Просто перестали сниться лица тех, кого он заталкивал в комнату вампирши. И Дорин принял это за хороший знак…

Павел потряс головой, прогоняя наваждение. Князь же не замечал ничего, поглощенный воспоминаниями.

– Стало опасно красть людей в лесу. Из окрестных деревень снаряжались отряды, чтобы отыскать чудовище. И я вынужден был искать другой способ. Тогда моя Силли подсказала выход. Она напомнила о людях из деревни, которые хотели замучить бедное создание. Я не сразу согласился с ней. Меня еще мучили угрызения совести. Но Силли была так терпелива и так нежна, что я решился. Все оказалось очень просто. Главное не воспринимать их как людей. Ну, едим же мы скот. Со временем стало легче, я больше не слушал совесть. Милосердие, доброта, – это стало для меня пустым звуком.

– А что стало с теми людьми из деревни?

– Однажды ночью я с самыми надежными людьми приехал в деревню. Мы вытащили всех, кто там был, даже младенцев с матерями. Загнали их в подземелье рядом с комнатой Силли. И она много лет пировала ими.

По спине Павла пробежали мурашки. Теперь он был уверен, перед ним сидел монстр страшнее вампирши. Она – зло, которое не скрывает своей натуры, она никогда не изменится и не станет жалеть «обед». Не бывает милосердного зла. Но то, что сотворил с собой Дорин, было ужаснее.

– Почему же на ней цепь?

– О! Это случилось незадолго до появления первого амулета! – охотно пояснил князь. – Она съела последнего человека из деревни и была голодна. Дверь не смогла остановить ее. И Силли слегка попировала в замке. Мне с большим трудом удалось вернуть ее обратно в комнату. Тогда Силли порвала мне руку. Я приказал выковать цепь и покрыть ее серебром.

– И как же появилась идея живых амулетов? Тоже Силли подсказала?

– Нет. Это заслуга Николаса.

– Твой брат тоже знает?!

– Конечно! И всячески поддерживает меня.

У Павла закружилась голова. Он на минуту прикрыл глаза, но князь рассказывал дальше, не обращая внимания на такую мелочь, как внимание собеседника.

– Это Николас привез колдуна. И тот находил людей, подходящих для ритуала, и накладывал заклятие. И теперь я могу быть с моей Силли! Она пьет мою кровь, но умирает другой.

Павел слушал рассказ и чувствовал, как в груди разгорается ненависть, нешуточная, яростная.

– А дальше что будет? – спросил он.

– Силли обещала, что не станет убивать тебя быстро, растянет удовольствие. Но мне придется приводить людей, чтобы утолить ее голод.

«И ведь убить его не могу, – вдруг подумал Соболев. – Умру-то все равно я. А он продолжит пакостить».

– Вот и получается, – со вздохом сказал князь и встал. – Придется запирать тебя здесь, чтобы не разболтал о Силли. Напрасно ты, парень, узнал обо всем. Гулял бы себе, бегал по девкам, жрал в три пуза. А теперь будешь сидеть здесь до конца. Но сам виноват.

За князем закрылась дверь, и громко щелкнул замок, а Павла сдавила тишина.

Только-только показалось солнце из-за горизонта, разгоняя мрак ночи, как Берта разбудил грохот. Кто-то так отчаянно барабанил в дверь, что та чудом оставалась на месте.

– Кто там? – испуганно вскинулась молодая женщина, растрепанные со сна волосы она торопливо заплетала в косу.

– Сейчас узнаем. Не волнуйся, Милания, – пообещал Берт и слез с печи.

Перехватив удобнее дубину, лекарь пересек комнату. Засов нехотя поддался, и дверь распахнулась. Там стоял Логан, бледный и перепуганный насмерть.

– Что случилось?

Берт втащил мальчика, заботливо усадил на лавку и едва не силой напоил водой. Только после этого Логан немного пришел в себя.

– Что случилось, малыш?

– Понимаешь, я сегодня раньше обычного пошел к комнате Волчонка… Ну, хотел, чтобы мы раньше начали, князь велел доспехи начистить, а я вчера не успел. Думал…

– Ясно. И что же?

– Я пришел, постучал, никто не ответил. Ну, я заглянул.

– Логан!

– Знаю! Но дверь была не заперта. Там никого не было. Я уже собрался уходить, когда увидел князя. И спрятался.

– И что? – поторопил Берт.

– Он нес Волчонка. Положил на кровать и ушел, а я пробрался в его комнату. Он был бледный, словно мертвец. Я жутко испугался. Приложил пальцы к шее, как ты учил, и послушал биение жизни. Оно было очень слабым, но Волчонок все-таки был жив… Можно еще воды?

Берт кивнул и сходил к печи. Там на лавке стояло ведро. Загрохотала крышка, выскользнув из подрагивающих рук лекаря.

– Вот вода. Пей и рассказывай дальше.

Парнишка отпил, громко хлюпая, и ответил:

– Нечего больше рассказывать. Я посидел с ним немного, а как рассвело – к тебе побежал. Не к добру это. Помнишь, что стало с другими амулетами? Они тоже в первый раз такими были, словно вот-вот к предкам отправятся. А потом их запирали.

Берт прекрасно помнил об этом. Сколько протянули эти несчастные после внезапной болезни? Самый удачливый – третий – восемь дней. А остальные и того меньше.

– Логан, – начал лекарь, – ты же знал, что Волчонок – амулет.

– Не надо! Не говори со мной, как с ребенком! Он не умер еще.

– Логан!

Но юноша не стал слушать, только дверь стукнула так, что чуть не слетела с петель.

В углу за занавеской завозились.

– Что-то случилось, Берт? – раздался мужской голос. Занавеска отодвинулась, и вышел светловолосый парень. Если бы Павел был здесь, он непременно узнал бы своего друга Никиту. Именно с ним спорил в электричке колдун Вернон.

– Да. У нашего князя новый амулет. Помнишь, я рассказывал тебе о тех несчастных?

Никита кивнул. Он сел рядом с Бертом на лавку, придерживая левую руку. Лекарь поднял рукав, осторожно развязал тряпицы и осмотрел рану.

– Скоро будешь как новенький, – сказал он. – Так вот. Недавно появился у нас странный парень. Колдун наложил на него заклятие, превратив в амулет Дорина. И судя по всему, очень скоро этот парень умрет.

– А почему ты назвал его странным?

– Видишь ли, – лекарь сходил за котомкой и принялся неторопливо выкладывать коробочки. Выбрав одну, он вернул остальные в котомку, а из оставшейся зачерпнул густую светлую мазь и принялся наносить ее вокруг раны. При этом он рассказывал: – Одет был необычно. Но самое интересное случилось, когда в замок попытался прорваться демма-волк. Его, ясное дело, стали загонять в ров, а парень возьми да встань между ним и стражниками. Волк сбежал, а стражники малость помяли заступника. И других странностей хватает, по мелочи, всего и не вспомню. Ты чего?