«Просят? Даже так…» — вампирша озадаченно сощурилась и добавила вслух, ни на кого конкретно не глядя:

— У вас же есть оборотни?

— Мы уже призвали их на помощь, — сообщил рыжеволосый волшебник, — но всё равно этого мало…

Алира, и без того напоминавшая застывшую статую, окаменела ещё больше.

— А другие вампирские кланы? — каким-то чужим голосом спросила девушка. Кажется, она начала понимать всю сложность вырисовывающегося узора. Собственные интересы закончились, речь зашла о чем-то настолько глобальном, что заставило объединиться всех.

— Да, главы пяти вампирских кланов уже отозвались на призыв Совета.

— А вы не боитесь, что мы выпьем всю медовую кровь собственных подопечных? — неожиданно развеселилась Алира. Они, как последняя древняя семья, были чуть выше основных законов и поэтому от трансильванских вампиров всегда можно было ожидать весьма неожиданных поступков.

Отреагировать никто не успел, поскольку двери распахнулись, и в зал с грацией пантеры вошел Рейнольдс. Его татуировок было практически не видно из-за длинных рукавов чёрного свитера, но линии силы на пальцах только начали приобретать свой обычный цвет земли. Видимо, колдун дверь толкнул не только ладонью. Любопытно, что за срочность заставила вести друга настолько дерзко?

— Добрый день, — коротко поприветствовал он всех собравшихся и стал ровно посредине зала. Его взгляд, зацепившийся за Алиру, ничуть не изменился, зато Ричард, шедший за Реем, изумленно вытаращил на вампиршу глаза. Та, в очередной раз, подивившись абсолютной непохожести лучших друзей, выросших вместе, весело подмигнула ему.

Вначале ответом на его приветствие было гробовое молчание. Маги пристально рассматривали юного нарушителя порядка, но тот и бровью не повел. Скрестив руки на груди, он выжидающе смотрел на Совет. Алира, в предчувствии интересных событий, присела на свободную скамейку. Теперь ей было отлично видно как членов Совета, так и лицо Рейнольдса. Она поманила пальцем Ричарда — нечего ему из себя тень изображать, прикрывать спину в зале Совета нужно очень редко. Сейчас ситуация была не настолько критичной.

— Рейнольдс, по-моему, тебе было бы неплохо объясниться, — первым заговорил Альбрехт.

— Мне? — деланно удивился парень, посмотрев на часы. — Разве не вы предписали всем защитникам муз приходить каждое утро с отчетом о прошедшем дежурстве? Вот мы с Ричардом и заглянули. — Взгляд Рейнольдса был более хмурым из-за синяков под глазами. Видимо, чудесные ночные сны о небе оказались до обидного непродолжительны. — Правда, не ясно, зачем защитные заклинания наносить на двери, ну да это уже второстепенное.

— Ваши музы тоже вчера покинули территорию Парнаса? — резко спросила колдунья, до этого что-то писавшая в своем блокноте.

— Да, — не глядя друг на друга, в один голос ответили Призраки.

— И как прошло дежурство?

Друзья переглянулись. В их взглядах мелькнуло недоумение пополам с любопытством, при виде реакции присутствующих: казалось, члены Совета сейчас попадают из своих кресел, так сильно они тянули шеи, желая как можно быстрее услышать ответы.

— Скажем так, наши музы никого не вдохновили на создание шедевров, хотя подопечная Ричарда очень старалась. Мне было немного веселее, так как на Мелету напали, — Рейнольдс сложил руки в карманы своих брюк. Его лицо ровным счетом ничего не выражало, будто он говорил о не стоящих внимания пустяках.

— И он жив! — прозвучало откуда-то то ли с возмущением, то ли с облегчением. Рей слегка запрокинул голову, чтобы рассмотреть свое отражение в зеркальном потолке.

— Как видите. А что, это вас сильно огорчает? Мелета, кстати, тоже цела и, наверное, уже даже невредима, если «Фауста» дочитала до конца.

— Рейнольдс, вчера было похищено семнадцать муз, — негромко сказал Альбрехт, но в гробовой тишине слова прозвучали ударом гонга. — Охранявшие их волшебники растерзаны Тенями.

Алира с любопытством наблюдала за другом. Выражение его лица не изменилось, зато в глазах что-то щелкнуло, будто кто-то переключил канал. Они слегка потемнели, как бывало всякий раз, когда колдун испытывал потрясение.

— То есть, мы с Мелетой — единственные живые свидетели?

— Да. Вы можете сообщить, кто именно на вас напал.

— Можем. Только зачем допрашивать Мелету? Она и без Совета стресс вчера пережила, — Рейнольдс был слишком хорошо воспитан, чтобы сообщить — муза показалась ему абсолютно бесполезной. Её дело — вдохновлять, но никак не принимать участие в расследованиях. Она и его-то почувствовать не смогла. — Я сам могу рассказать. На неё напал человек, которому прислуживает Тень. И да, я в своем уме. Головой о твердые предметы уже больше трех месяцев не ударялся.

Алира сдавленно фыркнула — Рей всегда оставался верен себе. А вот членам Совета было отнюдь не до смеха. Они рассматривали Призрака с недоумением, подозрением, недоверием и многими другими чувствами.

— Человек не может убить никого из Теневого Мира.

— Тем не менее, факт остается фактом. Волшебников убила Тень, которая прислуживает че-ло-ве-ку, — Рейнольдс тряхнул головой и подошел к скамейке, на которой расположились его друзья. Сев на самый краешек, возле Алиры, он всем своим видом демонстрировал, что не собирается никого убеждать. Он ощутил то, что ощутил. И Совет должен решить доверять ему или нет.

— Рейнольдс Ратценберг, ты понимаешь насколько серьезное заявление делаешь?

— Да, господин Верховный Маг.

Альбрехт хлопнул ладонью по столу, выражая тем самым протест. Ричард удивленно посмотрел на их общего с другом наставника. Он всегда верил словам Рея, даже когда тот был намного менее опытен.

— В любом случае, показаний одного Рейнольдса нам мало. Мы обязаны допросить Мелету из семейства светлых муз.

— Какого семейства? — не поняла Алира. Ричард пожал плечами, выражая недоумение. Рей повторил его движение, только вложил в него иной смысл — мол, делайте, что хотите. Он сильно сомневался в полезности Мелеты, как свидетеля. Она и его-то — довольно сильного колдуна — ощутить не смогла, и Тень Хаоса не почувствовала, как же они собираются верить её словам?

— Призовите Верховную Музу и Мелету Светлую. Немедленно.

Рыжеволосый волшебник кивнул и стал пальцами чертить какие-то знаки на деревянной поверхности стола…

***

Едва Мелета с подругой переступили порог Зала Размышлений, как их с головы до ног окутал сладкий, лиственно-зелёный аромат гиацинтов и горячего воска. Долго искать источник запаха не пришлось — на столе, за которым обычно принимала Верховная Муза, стоял большой букет белых «цветков дождя», окруженный семнадцатью свечами.

Вмиг Мелета стала бледнее каррарского мрамора, ведь для её народа гиацинт вовсе не был предвестником весны и пробуждения надежд, как у людей. Для муз он был символом печали, горя и… смерти. Свечи же зажигали только для пропавших без вести, дабы они всегда могли отыскать дорогу домой.

Белые, как волшебство, гиацинты…

Семнадцать свечей…

Волшебники и музы…

От предчувствия плохих новостей как-то сразу перестало хватать воздуха. А, возможно, это из-за слишком концентрированного аромата, который был присущ этим цветам.

— Здравствуйте, дорогие мои, — Верховная Муза Матильда, в момент появления подопечных зажигавшая последнюю свечу, подняла голову. В её всегда светлых глазах за одну ночь словно умерла целая вселенная. — Присаживайтесь.

— Матильда, что всё это означа… — начала было Мелета, даже не взглянувшая на уютное кресло, как где-то совсем рядом зазвучала удивительная песня, каждое слово которой было плачем. Хрустальный голос истинного ангела исполнял Figlio Perduto на музыку второй части симфонии №7 Бетховена. Так обычно музы оплакивали умерших. — Что происходит? — Песня неслась ввысь, рассыпая печаль по всему Парнасу. Пламя свечей задрожало. Без слов ясно, но хотелось ошибиться. Как на уроках, когда, на казалось бы логичный вопрос случайно давался неправильный ответ.

— Мы оплакиваем благородных волшебников, погибших прошлой ночью в попытке защитить наших сестёр, — Матильда распахнула окно, позволив песне — последней дани уважения к павшим — полностью проникнуть в Зал Размышления. Миранда, прикусив губу, отвернулась. Она уже раскаивалась, что не сообщила подруге новость заранее, возможно сейчас бы та не выглядела настолько жалко.