— Это и есть твой дом, ты же Ратценберг. Я буду ждать тебя здесь, Рейнольдс. Я буду ждать тебя дома. Не беги от того, кем ты рожден, раз ты это столь яростно защищаешь. Прости меня, Рей, я не могу выполнить твою просьбу, я не могу…. Не могу не любить тебя…

— Ратцерберг, готовность полминуты! — крикнул кто-то.

— Да чёрт с тобой, Мелета, — как-то зло прошипел колдун и резко привлекая к себе дрожащую музу, поцеловал её. Кажется, он махнул рукой на какие-то собственные правила, принципы и тем более, на группу Призраков, которым было все равно. Они видели как рушились законы, погибали навсегда виды, исчезали древнейшие артефакты. Один поцелуй, призванный, возможно, изменить историю, тем не менее, ничего не менял в их клане, где были свои законы и правила. — Я вернусь к тебе, Мел. Обязательно вернусь, — пообещал колдун. — Нахтмарт, присмотри за ней, — и, сжав руки девушки на прощание, Рейнольдс повернулся и твердым шагом направился в сторону своего клана.

Кем бы не сделала его природа, кем бы не хотел видеть его отец, а он сам создал себя Призраком. Тем, кто поклялся защищать людей и… ту, что всегда будет его ждать.

========== Глава 30 ==========

Альбрехт провел пальцами по воспаленным от усталости векам. Сколько он уже не спит? Сутки, неделю, вечность? Небольшая операция отдельного отряда Призраков, переросшая в битву, которой Теневой Мир не видел со времен той войны. Битва, заставляющая его, Альбрехта, принимать решения, уже стоившие жизни сотен колдунов и оборотней. Однако, они ещё держали удар, а значит, решения, хоть и кровавые, были верны.

Альбрехт не спрашивал, как так произошло, почему валькирии и химеры сумели прорваться? Будет ещё время разобраться кто прав, а кто предатель, сейчас ему некогда разыгрывать из себя сыщика. Каждый ещё не раз посыплет голову пеплом за невнимательность, принося цветы на могилы своих сородичей. Слепцы, слишком долго прожившие в мире. Сейчас главное принимать быстрые решения, влекущие как можно меньшее количество жертв со стороны Теневого Мира. И эта ответственность лежала на нём, ибо он был первым среди темных магов, и в случае подобной угрозы обладал чрезвычайными полномочиями.

— Вампиры приняли вызов. Все до единого.

Восемь часов спустя… Сколько времени потеряно, сколько жизней.

Альбрехт тряхнул головой — не сейчас, о вампирах и их преступной медлительности они ещё поговорят на Совете. Сейчас это уже хорошая новость. Особенно, когда из-под огня нужно вывести передовой отряд Призраков, сражающийся уже которые сутки. Ему не хотелось потерять из-за усталости всех лучших ребят. Особенно, сейчас, когда уже убили Хит — жемчужину, которую он обнаружил семь лет назад на самом дне Теневого Мира.

Колдун ощущал вину за смерть одного Призрака сильнее, чем за смерти сотен.

— Что ещё, Тейлор? — Для принёсшего прекрасные новости его помощник выглядел слишком виновато. Сердце Альбрехта екнуло. О чьей смерти он прячет новость в рукаве своей мантии? Колдун знал, что он по-настоящему боится услышать лишь одно имя. И не обязательно в связи со смертью.

Почти двадцать лет назад такой же невзрачный и верный помощник уже произнес своими устами имя, убившее историю их Мира и его лучшего друга. Ликияяяя…. Женщина из Хаоса, переменившая сторону. А вдруг и сейчас Тейлор сообщит нечто подобное — в конце концов, невзирая на те алхимические формулы, Рейнольдс был сыном своей матери. Хаос хитер и может сыграть против Теней в любой момент. Альбрехт никогда не верил, что Хаос по-настоящему отпустил столь сильное существо, как Рейнольдс. Это было более, чем нереально. Хаос мог лишь выжидать. Он был терпелив, потому как — бесконечен.

— Грантовые музы, сэр, — он запинался. — Они тоже появились на поле битвы. И они на их стороне.

— Сколько? — Он не имел права на эмоции. Вопросы должны быть четкими, хладнокровными, как и решения.

— Три.

Три… Они и с одной-то не знали, что делать, а здесь целых три. И возможно, это не предел. Кто создал их, зачем и почему?

Важно ли это сейчас, когда одним взмахом руки они могли погубить десятки, если не сотни, защитников Теневого Мира.

— Ясно. Свободен.

Альбрехт едва удержался от стона. Идеальное оружие в действии. Идеальное… Что мог он теперь, когда джокер выброшен. Против них.

У него более не было козырей, бить было нечем. Разве что надеждой и отчаянием.

— У тебя тоже есть идеальное оружие, — тихий голос Этьена мягко разрушил ледяную тишину, окутывавшую Альбрехта. Принимал решение он-то сам, но советники, ставшие за годы верными друзьями, всегда были рядом.

— Откуда? — Он даже не пытался скрыть отчаяния, хотя и звучало оно холодно, почти равнодушно.

— Мы сами его создали, помнишь. — Взгляд Этьена не затуманился, потому что для алхимика, живущего столетия, двадцать лет казались лишь позавчерашними днями. Он ещё помнил, как ветер нёс сухие листья по аллее замка Ратценбергов, помнил запах ночной грозы и… сомненья в глазах, которые не должны были его ведать. — Тогда, двадцать лет назад. Алхимия, чёрная магия, некромантия, волшебство и Хаос сотворили оружие, способное противостоять всему.

— Не сейчас. Эти музы слишком хороши. Выше Рейнольдса на несколько ступеней эволюции.

— Ты не знаешь главного. Самого главного. Ты был слеп, как и все, — алхимик грустно улыбнулся, вспоминая сцену, развернувшуюся в его лаборатории. Муза, спасшая себя от тьмы силой любви к этой самой тьме. То, чего все всегда боялись. То, что свершилось. То, что осталось их единственной надеждой. — Она вдохновила его, Альбрехт. По-настоящему вдохновила. Сорвала нашу печать с сущности химеры и вдохнула в Хаос и тьму свет вдохновения. Ты хоть представляешь, насколько он сейчас силен? Даже Нарцисс рядом с ним показался бы мальчишкой.

— Силён и опасен, — рядом, словно сотканная из холодных фактов и утренней дымки, сидела Александра Майер. Третья из пяти создателей Рейнольдса, которого она люто ненавидела теперь из-за страха. Светлая волшебница в мрачном заговоре во имя этого самого момента. — Мы не имеем права позволить ему воспользоваться этой силой. Он уничтожит всех нас. Альбрехт, призови их, немедленно. Это уже не шутки! Муза вдохнула вдохновение в химеру, они должны вмешаться! В конце концов, они наши стражи.

Погибло ещё пять колдунов, двое из них были Призраками. Один клан вампиров стерли с лица истории Теневого Мира, но это не давало права принять такое манящее решение.

— Вмешательство ледяных инквизиторов просто необходимо, — женщина кивнула головой. Её глаза были так же уставшими. Ей не терпелось поставить точку в этой давно начавшейся истории. Ледяные инквизиторы, практически легендарные создания, были стражами величайшего баланса Теневого Мира. Они безжалостно убивали тех, кто нес опасность. Многие сильные маги, оборотни и вампиры погибли потому, что ледяные инквизиторы увидели в них угрозу. Их решения не оспаривали. Их советы становились законами, а их предложения всегда несли смерть. И вот именно таких созданий Альбрехту предлагали отправить к Рейнольдсу. — Они дадут ему право выбора, ты знаешь, как это происходит. Мы не можем таить это от них. Время призыва пришло.

— Если он откажется от силы, это погубит нас, а если примет второй вариант, это убьет его. То решение всегда всех убивало и вы это знаете. Великий Нарцисс погиб именно из-за второго варианта.

— И Герберт, — тихо добавил Альбрехт. Что за вечер? Он словно растревожил старые раны. Они снова болели.

— Не в этом ли наш шанс, Альбрехт? — Александра взяла колдуна за руку. — Мы избавимся от этой химеры навсегда. Он выполнит свою миссию, спасет мир и уйдет. Так было задумано его собственным отцом, который выторговал какое-то количество лет жизни Рейнольдса у этих самых инквизиторов.

— У него всегда есть шанс выжить, Альбрехт, — добавил алхимик, отпив едва теплый чай. Реалист, который всю жизнь играл роль оптимиста. Порой сладкая ложь была куда более жестока, чем правда. — Всегда.

— Ты так ничего и не понял, Этьен? — не выдержала Александра. Её всегда такое спокойное лицо исказила досада. — У этого химерёныша никогда не было шансов выжить, никогда! Вопрос лишь в том, когда это наступит и какую пользу это принесет миру. Альбрехт, прекрати! Ты обязан принять верное решение и ты знаешь ответ.