Рейнольдс ощутил, как в сердце заползает сомнение в уникальности Мелеты. Вдруг Баккерель ошибся в ней? Вдруг она ничем от других не отличается?

Важно ли это сейчас и будет ли важно потом? Уже нет, уже бесконечно давно — нет… Не было важно ни в первую секунду, ни сейчас. Её особенность была для него доказана стуком его сердца - ведь оно же началось биться только благодаря её присутствию. Остальное было лишь ненужной декорацией, загромождающей сцену настолько сильно, что даже он не видел суть происходящего.

— То есть, ты хочешь сказать, что из-за установившейся между ними связи она ощущает всю его боль, а Эдуард тянет из неё жизнь? Отлично. И чем в результате это закончится?

— Вариантов немного. Либо они оба умрут, либо кто-то один, — Лорелла подняла на него свои большие, испуганные глаза. — Рей, двое никогда не выживали.

— И если Эдуард умрет раньше… — колдун ненавидел, когда в тоне собеседника слышалась обреченность. Он терпеть не мог, когда говорили, что до этого история не знала исключений, потому что это значило лишь одно — ситуация навязывает очередной непростой выбор. -… связь порвется.

— Вот оно как. Ясно, — Рейнольдс поднялся и снял с себя медальон. — Побудешь с ней пару минут?

— Рей, не надо, послушай…. — сложно было не понять, что он затеял.

— Что «не надо», Лорелла? Я должен сидеть и ждать пока она умрет? — он уже извинился за смерть Эдуарда перед Мелетой, осталось только завершить начатое. Это также просто, как и разжать тогда руку. Возможно, даже проще — теперь у него был стимул.

— Ты не понимаешь, с какими силами вступаешь в схватку, — фея делала слабые попытки образумить колдуна, но это не работало. Он держал гексаграмму своего клана над Мелетой, закрыв глаза. Таким образом, он определял месторасположение больницы, где находился Эдуард. Очень хитрый ход, ведь они связаны. — Это закон отбора, смерть и жизнь сами решают, кто больше пригодится.

— Смерть и жизнь уже играли в такие игры, когда я родился, и знаешь, мой отец наплевал на этот закон, а я его очень прилежный ученик, — колдуна такими аргументами убедить было сложно, ведь он сам был примером того, что баланс можно колебать, если ты достаточно силен.

— Но он, возможно, гений! Ты не можешь так поступить!

— Я — колдун и мне плевать на людскую гениальность… — Рейнольдс швырнул гексаграмму к босым ногам Мелеты. Он не мог оставить двух светлых созданий без защиты, а к символу его клана случайным вредителям не так уж и просто будет подобраться. В медальоне было достаточно темных сил.

Бросив последний взгляд на пепельную Мелету, Рейнольдс переместился.

— Однако плоды гениальности ты, похоже, ценить умеешь, — пробормотала в пустоту фея, взяв Мелету за запястье. Пульс стал нитевидным. Чтобы там Рейнольдс не задумал, ему стоит поторопиться. Убивать он способен, а запускать сердца — нет. Ведь жизнь не дарят те, кто лишен собственного сердца.

Рейнольдс стоял посреди палаты интенсивной терапии. Он смотрел не на Эдуарда, а на кардиомонитор. Каждая новая линия, знаменующая удар сердца, казалась Призраку украденной у Мелеты. Каждый человеческий вздох, пускай и при помощи техники, приближал музу к смерти.

Сомневаться было роскошью. Сомневаться было преступлением. Сомневаться было нельзя. Сильные не сомневаются.

— Эдуард Мирамон, вы обвиняетесь в преступлениях против теневого мира и приговариваетесь к смерти, — негромко произнес ритуальную фразу колдун, подойдя к аппарату искусственной вентиляции легких. — Я не позволю Мелете умереть за тебя. — Щелчок был тихим, но колдуну показался оглушительным. Он не любил убивать беззащитных, но выбирать не приходилось.

Рейнольдс, сжав кулак, смотрел как человек умирает. Возможно, тот не был виноват. Возможно, был гением. Возможно, Мелета должна была стать его музой. Ответов больше не существовало. Будущее погибало здесь и сейчас.

Колдуну хотелось бы помочь Эдуарду выжить, у него было к нему столько вопросов. Этот человек, прыгнувший с крыши и видевший их мир, был единственным ключом к разгадке, но муза сама уничтожила шансы человека на спасение, когда поставила свою жизнь на кон. Если бы связи не было, Рейнольдсу бы не пришлось выбирать, но, видимо, он родился, чтобы принимать решения за других.

Щелчком пальцев парень заблокировал дверь — ведь о странном сбое в аппарате уже явно знали спешащие на помощь врачи. Нескольких секунд заминки будет вполне достаточно.

— Передай привет Ликии, Мирамон, — не удержался Рейнольдс. Кардиомонитор тревожно запищал, показывая ровную полосу. Какие бы перспективы не ждали Эдуарда, реализовать их ему придется в аду. Без Мелеты в качестве музы. — Ничего личного, — Призрак даже не понял, солгал он или нет, но размышлять желания не было.

Переместившись назад в оперу, он даже не посмотрел на фею. Знал, что увидит в её глазах.

— Как она? — он присел рядом с Мелетой. И без ответа было ясно, что несколько лучше, раз муза перестала напоминать статую и дышит немного глубже. Смерть действительно способна спасать жизни.

— Рей, ты правда думаешь, что она сможет тебя простить? — тихо спросила фея, нервно накручивая прядь волос на палец. Затем поднялась и отошла от колдуна с его подопечной. Её миссия закончилась. — Ты убил её будущего подопечного, — девушка протянула Рейнольдсу его гексаграмму, однако он даже не повернул головы в её сторону.

— Мне все равно, плюс не факт, плюс он пытался похитить Мелету, что угрожало безопасности нашего мира, и да… я ведь уже говорил, что мне все равно? Мел! — воскликнул колдун, когда муза стала метаться так, будто ей снился кошмар. Девушка закашляла и на её губах появилась кровь. — Надеюсь, у неё ничего не сломано, потому что ощущение именно такое, но это невозможно. Невозможно?

Лорелла молча смотрела, как колдун бережно вытирает кровь с губ музы. Ему явно не было «все равно». Тем хуже, потому что если Совет закроет глаза на убийство, на которое у него были все права, то Мелета простить не сможет. Извечный конфликт муз и темных колдунов начинался здесь и сейчас. Каждый жил по своим правилам, и они были предельно несовместимы.

— Она теперь вне опасности, а значит… — Лорелла подошла к колдуну и надела медальон ему на шею. Тот благодарно кивнул, продолжая осторожно ощупывать ребра Мелеты. Невозможно то невозможно, однако проверить на всякий случай не помешает. — Ей станет лучше, не волнуйся. Ты уже спас ей жизнь, остальное сделает Вагнер. Точнее, уже сделал чуть больше ста шестидесяти лет назад. Тебе остается только подождать, но ты же терпеливый… Если понадоблюсь — зови, — фея поцеловала колдуна в макушку и растворилась.

Мелета не переставала кашлять, метаться и тихо стонать. Рейнольдс сел на кушетку и прижал музу к себе. Поглаживая девушку по волосам, он грустно улыбался. Почему жизнь постоянно водила его по кругу? Верившие ему всегда замирали на грани между жизнью и смертью. Надоело.

— Больно, — чуть слышно прошелестела Мелета, на секунду открыв глаза. Непривычно пугающие, серые. Моргнула, будто она была вампиром, не переносящим даже тусклый свет, и с видимым усилием сделала вздох.

— Тебе больше никто не причинит боль, — его голос звучал мягче обычного, он гладил музу по спутанным волосам. Успокаивающе. — Никто и никогда, слышишь? Я обещаю, Мелета. Я всегда буду рядом… Я уничтожу любого, кто посмеет тебя обидеть, слышишь? Но сейчас нужно немножко потерпеть, хорошо?

— Я верю тебе, Рейнольдс, — прошептала муза, ещё не совсем понимающая ни слов, ни сокровенного смысла. — Я тебе верю.

— Вот и правильно. Вот и хорошо. Больно больше не будет… — он слегка коснулся губами её макушки. Самое сокровенное и самое запретное. Будто заклеймил навсегда, чтобы никто не смел приблизиться. С той минуты она стала частью Призрака, нарушив главный запрет муз. — Спи, Мелета…

========== Глава 21 ==========

— Рейнольдс? — слабо позвала муза, открыв глаза. Ей казалось или сквозь странное забытье она слышала, как он шепчет ей слова утешения и такие опасные обещания оберегать всегда? Мелете казалось, что Призрак не способен на такую искренность. Но он переживал за неё.