Он начал закатывать рукава реглана, обнажая черные, мертвые с виду татуировки. Что-то в этом покорно-привычном движении задело Мелету. Её сердце сжалось от неизвестной тоски. Кто же он такой, этот колдун со странной родословной и визитами к алхимику, которые «довольно часто» его заклинали? Какую ношу он несет и какие тайны скрыты от всего мира под слоем равнодушия?

Этьен остановил его плавным движением. Рейнольдс замер, будто его околдовали.

— И как они представляют, я это сделаю? — недовольно, как-то по-стариковски забурчал он, подходя к колдуну. Взяв его за руку, он долгим взглядом изучал её, после чего предметом, похожим на сосульку, резко уколол Призрака в указательный палец. Тот даже не поморщился. Опять привычка? На нём что, эксперименты ставят? — У тебя в организме, по-прежнему, повышенное количество серебра, Рейнольдс. — Констатировал Этьен спустя две минуты, за которые кровь Призрака наполнила странной формы сосуд и стала медленно менять цвет. — Заклинание подобной силы для тебя сейчас не совсем безопасно….

— Или, точнее, — совсем не безопасно, — подал голос Эжен, оказавшийся рядом. Взяв из рук отца «сосульку», теперь полностью заполненную маленькими серебряными шариками, больше похожими на ртуть, он нахмурился.

Мелета вытянула шею, пытаясь лучше рассмотреть предмет в руках у младшего алхимика. Серебро в крови? Зачем?

— Мы не можем взять на себя такую ответственность, Рейнольдс, — Этьен покачал головой, откладывая «сосульку» на столик. — Если ты умрешь на моих руках, я себе этого не прощу. Герберт…

— Герберт давно мертв, — голос Призрака был не теплее снега. Он сел на высокий стул и забарабанил пальцами по коленям. Возрастающее напряжение ему явно не нравилось. — А вы не первый раз подвергаете меня опасности. Я сам прошу вас об этом, Этьен. Сам. Я согласен на риск и полностью беру ответственность за исход на себя. Каким бы он ни был. Вы знаете, что обычно меня сюда приводят и у меня нет выбора, но сейчас я хочу. Сделайте мне… одолжение. Ради Герберта.

Мелете захотелось закрыть лицо руками. Она не поняла и половины из слов Рейнольдса, особенно часть фразы про «приводят» и отсутствие выбора, но суть ей удалось уловить отлично — колдун прямо-таки жаждет, чтобы их разделило заклинание. Жаждет настолько, что ему не страшно рискнуть.

Этьен с минуту смотрел на невозмутимого колдуна, после чего медленно кивнул.

— Почему у тебя осталось серебро в крови, Рей? — Эжен, после очередного обмена взглядами с отцом, стал рыться в столе. — Мы передали Совету специальное зелье, которое ты должен был принимать по три раза в день по своему возвращению из Трансильвании. Оно не сработало?

— Не сработало… — неожиданно развеселился Призрак, поглаживая пальцами символ Призрачной Армии. Улыбка вышла кривой, мрачной. — Эжен, ты же прекрасно все понял… Мне никто ничего не передавал. Подобное милосердие в отношении меня… запрещено. Кто знает, возможно, Совет рассчитывал, что я, наконец, умру от количества отравляющего кровь серебра и избавлю их от решения вопроса как же примириться с полукровкой из мира Хаоса? В любом случае, они ничего не выиграли, темная половина меня сумела приспособиться к этому яду, сделав меня неуязвимым для оборотней.

— Очень неразумно с их стороны, — Этьен неодобрительно щелкнул языком. Сняв с вешалки одну из длинных красных лент, он направился в сторону Мелеты. — Всякий раз они молятся о твоей смерти, однако стоит миру замереть на грани, их надежды устремлены в твою сторону.

Подойдя к музе, мужчина тепло улыбнулся ей:

— Со времен Belle Epoque я считал, что красивее женщины, нежели Лина Кавальери быть не может, однако вижу, что ошибался, — он тоже не касался её, просто провел ладонью над плечом музы. Мелета, не знающая, как реагировать на комплимент, пробормотала «спасибо» и нашла взглядом Рейнольдса. Тот, казалось, даже не слышал. Колдун смотрел прямо перед собой. — Ты наделена удивительной силой, Мелета Светлая. Если ты будешь правильно её использовать, то мир изменится навсегда. — Этьен заглянул ей в глаза, будто пытаясь сказать больше. — Очень скоро ты поймешь, о чем я говорю….

— Этьен, что значит «силой»? — очнулся Рейнольдс, пока старший алхимик с осторожностью хирурга перевязывал правое запястье Мелеты лентой. Девушке сочетание алого с цветом кожи не нравилось, создавалось ощущение открытой раны. — В чем заключается сила муз?

— В умении спасать, в первую очередь. О, Рей, они не вдохновляют гениев, как думают многие, нет. Гением можно лишь родиться. Музы их спасают. От сумасшествия, одиночества, непонимания, неприязни. У каждой свой дар, потому истории тех, кем восхищается человечество разнятся. Их судьбы творят музы. Вот у Мелеты уникальная способность ко всему сразу. Она может уберечь любого от края пропасти, вопрос только в том, хватит ли ей уверенности в себе и настойчивости, ведь не всегда те, кто падает, понимает, что им нужна протянутая рука. Ты очень особенная, Мелета. Впрочем, вернемся к делу…

Этьен изменил тон, будто сказанное выше было простым размышлением на тему, а не чем-то неожиданно важным. От Мелеты не укрылось, что Рейнольдс вслушивался в каждое слово с напряженной внимательностью. И, кажется, в отличие от неё, он понял намного больше. Его мрачное, покрытое тенями лицо, на секунду даже просветлело, прежде чем снова стать замкнутым.

— Рей, подойди поближе, будь добр, — попросил алхимик. Колдун беспрекословно повиновался. В этот раз Этьен ничего не сказал, когда Призрак стал закатывать рукав. — Мелета, не волнуйся, заклинание не причинит тебе никакой боли. — Параллельно говорил он, завязывая ленту по контуру одной из силовых татуировок колдуна и закрепляя её к коже с помощью булавки. Музу даже передернуло, Рейнольдс же и глазом не моргнул. — Станьте друг напротив друга, не шевелитесь и расслабьтесь, — теперь Этьен говорил немного устало, видимо, за последние сутки повторил сию инструкцию уже не одну дюжину раз.

Пока алхимик готовился к заклинанию, лента начала стремительно чернеть со стороны Рейнольдса.

— Лучше не бывает, — пробормотал Эжен, однако, кроме скепсиса Мелета в его тоне расслышала явный азарт. Кажется, намечается нечто более интересное стандартной процедуры.

— Я не при чем, - буркнул Рейнольдс.

Черные узоры со стремительностью снежной лавины наступали на алое. Мелета не переставала гадать, что произойдет, когда тьма из сердца Рейнольдса доберется до неё. Она ощутит боль или сразу умрет от такого количества противоположной силы, ведь этот Призрак не сильно отличался по энергетическому составу от Теней. Ей хотелось бежать, разорвав ленту, спасаться, но она понимала — не сможет. Никак. Потому что… стеклянный мир не врет, нет. Её переполненное светом сердце рвалось в самую гущу вязкого, чернильного мира. Нравилось ей это или нет, пугало или восхищало — в любом случае, у неё не было выбора, кроме как стоять, и надеяться выжить.

— Ты умирать собралась? — ирония в голосе Рейнольдса словно дала пощечину музе и та вскинула голову. Посмотрела на колдуна. Она была более, чем уверена — ему совсем не так весело, как он хочет показать.

«Сражайся, — приказывали его бесстрастные глаза, — применяй свою силу»

«Откуда ты знаешь мое имя?»

«Колдун — вовсе не воплощение зла, но силу черпает он из самой тьмы Теневого Мира. Мрак может убить лишь мрак»

Воспоминания начали клубиться в голове, в каждом — фигурировал Рейнольдс.

«….ты будешь в безопасности….»

«Что с тобой?..Ты заболела?..»

Лента вдруг стала менять цвет обратно — медленно, словно нехотя.

Её спасение — в воспоминаниях с колдуном? Магия симпатии или же просто каждый миг, проведённый с ним, - то самое светлое, что может разрушить тьму самого Рейнольдса.

«Ты становишься удивительно постоянным гостем в моей квартире»

Ещё несколько сантиметров… Ещё воспоминания. Ещё светлее… Ещё теплее… Ещё ярче…

«…тебе нужен иной защитник — ради твоей же безопасности»

— Сосредоточься, — раздался холодный голос. Он подталкивал её — где-то там, на краю её сознания. Он был там и верил в неё.