Но проблема была в том, что, в отличие от Рей, он всегда смотрел на себя критично, и знал, что рыцарем он не был. Он был ублюдком. Ни больше. Ни меньше. Но даже такой ублюдок любил и очень скучал.

***

Вашингтон. День Благодарения.

Бен открыл дверь и вошел в пустую квартиру. Включил свет, разрушая тишину, которая образовалась за три недели его отсутствия, пока он был в Йемене и занимался развитием военной операции по борьбе с терроризмом, которую поддерживала его страна уже много лет. Мужчина вернулся домой с огнестрелом в ноге, но как-то это его не расстроило. Побывать на войне и не словить пулю – так не бывало. Единственное, что удивило Бена, это его мысли в момент ранения. Он не подумал «пронесло», как делал обычно, играя со смертью. Он ощутил разочарование. И чем больше Бен думал о той первичной реакции, тем сильнее беспокоился. Людям, которые не желали жить, нечего было делать на войне. Возможно, он был одинок, но не так, чтобы самому себе желать смерти, нет. Это было бы слабостью и ничтожностью.

Бросил сумку на пол. Подумал, что человек быстро от всего отвыкает. Его мозг не ждал, что сейчас распахнется дверь, и из спальни выпорхнет Рей, как бывало, когда они жили вместе. Обычно девушка обнимала его за шею, а в лучшие дни буквально взлетала ему на руки, обхватывая и ногами, и руками. Бен нахмурился – таких дней, увы, было совсем мало, и то после того, как он бросил пить.

Нет, больше Бен не ждал её даже на уровне рефлекса, хотя всё бы отдал, чтобы так и было. Бен одернул себя – он уже все и отдал. И то, что Рей, его Рей, была далеко, но в желанной безопасности, было пускай искаженным, но счастьем.

Бен не успел войти в душ, когда в домофон позвонили. Курьер представился доставщиком еды. Мужчина немного удивился, но впустил. В конце концов, если это убийца с пистолетом, то он просто сможет сорвать на нем немного усталости. Бен мрачно рассмеялся своей глупой мысли, ведь никто, если это было не кино, не приходил так убивать.

Он встретил курьера, внимательно рассматривая. Простой, задолбанный парень с логотипом какого-то ресторана. Отдал пакет, сказал, что уже оплачено.

Забрав еду, Бен вошел на кухню. Едва не споткнулся о три пустые бутылки, которые оставил перед отъездом. Наверное, не стоило орать на уборщицу и увольнять её. Теперь вокруг пыль и свидетельства его алкоголизма. Чертыхнувшись, Бен пнул бутылку, подошёл к столу и достал еду.

Нахмурился. Перечитал карточку заказа.

Филе индейки с клюквенным соусом, запеченный батат с беконом в кленовом сиропе и тыквенный пирог с корицей и имбирем. Да просто праздник диабетика! А ещё тяжелая свечка на три фитиля с ароматом жареного маршмеллоу, какао и белой тыквы, если верить.

С ума сойти, это когда он такое заказывал. Это ж надо было так напиться. Перед Йеменом он делал разные странные поступки от одиночества, потому мог и заказать себе ужин в честь приезда.

Неожиданно телефон в руках зазвенел. Бен улыбнулся, поставил его на стол и включил видео. Что ж, не в такую уж и пустую квартиру он вернулся - там, по ту сторону экрана была Рей. Он не видел её три недели и чуть не умер – такая красивая. И принаряженная. Волосы собраны, но одна прядь игриво выбивается – так и хотелось протянуть руку, чтобы поправить. Темно-красное платье, потрясающе ей идущее.

Такая же свечка на столе.

Что-то начало до Бена доходить.

Он не ответил на её приветствие, а нашел записку.

«Благодарна тебе за тебя. Люблю. С Днём Благодарения. Твоя Рей».

Посмотрел на девушку и неожиданно отключился, разорвал их связь без объяснения, так и не сказав ни слова.

Сел, опустив голову. И чуть не завыл. Ударил кулаками по столу и грязно выругался.

Его не удивило, что он упустил из внимания такую ерунду, как праздник – теперь хоть ясно, почему город застыл в пробках. Но в этот раз Рей переступила черту и просто ударила его в нокаут своей человечностью.

Мало того, что она всё ещё не бросила его, продолжала быть с ним, она сделала всё это. Всё продумала. Заказала одинаковую еду. Одинаковые свечи. Надела красивое платье. А он стоял среди кухни в одежде, которую так и не успел переодеть, которая воняла порохом и вообще… вообще это было слишком.

Имитация праздника. Имитация жизни. Только любовь была настоящей.

Зачем она выворачивала его наизнанку. Ответ был прост – Рей не хотела, чтобы в праздник он вернулся в пустой дом. Хотела дать ему это тепло очага и внушить мысль, что его все так же ждут, что он любим, что он дома, хоть и дом его был в другом месте.

Бен вздохнул. Он поступил не очень вежливо. Девочка старалась. Но ему не хотелось, чтобы она увидела всю боль этой разлуки на его лице. И весь его разбитый вид после самолета и трех недель в Йемене, где он выполнял такие приказы, на которые бы никогда раньше не согласился. Интересно, сколько подростков – может, не совсем невинных, но подростков – погибло из-за него позавчера? За то, чтобы его президент, скотина такая, был счастлив? Отдавать приказы стрелять по мирному городу оказалось не сложно. Тяжело будет сейчас, будучи ещё таким неочищенным, снова смотреть на Рей, которая опять и опять будет искать в нем человека.

Нехотя натянул улыбку на лицо, достал ноутбук из сумки, поставил на стол и включился.

- Бен, прости, пожалуйста… я…

Ну вот, она уже была грустной, поникшей, виноватой. Комкала салфетку в руках, кусала губу. Как ему удавалось в минуту разрушать всё? В этом была его способность?

- Рей, ты… ты очень большая молодец. Просто я… вторая линия была, понимаешь? По работе. Извини. – он развел руками, как бы показывая, что так было нужно, и девушка поверила. Как верила всегда. И снова улыбнулась. Как же она так умела – что б не губами, а душой? Как? - Ты такая красивая, а я… я только вошел, если честно.

Они были такими контрастными. Потрясающей красоты девушка и …он.

- Приятно видеть тебя без рубашки. Словно маску снял, - улыбнулась Рей, сияя. Да уж, помятый мужик в черном свитере ей отчего-то подходил больше. – Устал?

- Турбулентность как-то замучила в этот раз, - отмахнулся Бен. Есть совсем не хотелось. Он заглянул в мир, где жила Рей, и ощутил, как впервые позволяет себе жалеть, что этот дом не стал его пристанищем. Там все было такое светлое, чистое, аккуратное. Неудивительно, что там ему не нашлось места, он бы все запачкал своим прошлым.

Его красивая девочка улыбалась, наливая в бокал немного вина. Странно, спустя пару месяцев Бен стал забывать, как им было хорошо, и это удивляло. Она все ещё жила в сердце, билась там, но зверства войны стирали память. Бен знал, что человек исчезает в нем опять, уступая место чудовищу. Он уже не помнил, чем там пахло в ванной, и как было приятно гладить Рей. Осталась только любовь. Её никакой Монстр не мог отобрать.

Рей помахала ему бокалом, будто приглашая сделать то же самое.

- Сегодня же праздник. Давай по бокалу, а? У меня тут мадейра, сложно отказаться.

Бен опустил взгляд. Бутылки под ногами. Одна битая, остальные пустые. Молчаливые свидетели обещания, которое он не сдержал. Ощутил, как низко он пал, пока она поднималась.

- Что-то не хочется пить. Да и лучше не стоит мне. Ты же знаешь, у меня с этим были проблемы.

Рей серьезно кивнула, а потом защебетала. Она специально не спросила о войне. Рассказывала об игре, о всяких мелочах. Сегодня они обошли стороной мировой терроризм, Кайло Рена и прочие вещи. Они говорили обо всем и ни о чем. Бен ощущал, как усталость давила с двойной силой. Усталость от разбитых надежд.

Мужчина злился на себя. Когда Рей на автомате, смеясь, коснулась пальцами экрана, будто желая прикоснуться к его щеке – такой колючей, небритой, - как делала, будучи рядом, что-то внутри нехорошо дрогнуло, и боль взорвала голову сильнее обычного. Он стал терять четкость изображения. Захотелось шарахнуть ноутбуком об стол, когда красивый силуэт стал расплывчатым, но не шевелился, не подавал вида, что почти не видит её – все равно это должно пройти. Вот прямо сейчас.