Бен подошел к холодильнику. Достал оттуда свой недопитый вчера джин, пару апельсинов, розмарин. Не найдя тоник, не расстроился. Быстро рассказывая Рей о том, как все прошло, выдавил сок в высокий стакан, себе плеснул чистый джин, кинул в оба напитка розмарин и довольно заулыбался. Ему не верилось, что совсем скоро начнется по-настоящему мирная жизнь. Хотелось быстрее, все вокруг раздражало. Все чаще он подумывал о том, где хотел, наконец, остановиться и познавать Рей по-настоящему, а не впопыхах, лаская друг друга в темноте между усталостью и рассветом. Если все закончится благополучно, они могут начать складывать свои жизни в единый паззл где-то на затерянном острове или на побережье, где океан всегда яростен и прекрасен. Бен хотел бы видеть Рей и воду каждую секунду своей жизни.
Это было странно. Они ведь по-настоящему не знали, подходят ли друг другу, и переживет ли их любовь испытание миром, бытом, покоем. Вдруг они просто были переполнены страстью и отчаянием? Бен знал, что опасается это понять. Ему хотелось, чтобы Рей была его хорошим сном, и тот не заканчивался, даже если она будет и дальше мешать рыбу или мясо с фруктами.
Что думала Рей, Бен не знал. Но в его доме становилось всё больше её вещей, и больше она не говорила о том, чтобы возвращаться ночевать в свою квартиру. Девушка все время была здесь, рядом. Он дышал ею, а Рей и не возражала. Но о будущем не спрашивала. Бену казалось, что она пытается рассмотреть его, щурясь сквозь пелену своей любви.
Девушка бросила на него быстрый взгляд, расставляя тарелки. Она так чудно смотрелась здесь, с лопаткой в руках. Непревзойдённая Энигма, которая творила загадочные коды и странную еду. Его упрямый ферзь.
- Спасибо, Бен, - неожиданно сказала она, забирая стакан с джином из его рук и указывая ему на сок. Села за стол первой, как ни в чем ни бывало. Мужчина нахмурился. Ему не нравилось, когда она делала этот трюк. Словно упрекала в чем-то.
Но Бен промолчал. Сел за стол, долил в свой сок джин, отодвинул вишневый соус и взялся за нож.
Рей за ужин не сказала больше ни слова. Мужчина видел, что она недовольна, но не мог понять, отчего её так раздражало, когда он снимал усталость алкоголем. Пару раз девушка робко просила его пить меньше, но Бен отшучивался в ответ. Потом начал огрызаться. В прошлый понедельник он ответил резче, чем нужно было, и больше Рей не спорила. И вот теперь, пожалуйста, она решила играть с ним в молчанку.
- Рей, что ты думаешь об Азорских островах или Мадейре? Нам может быть там очень здорово, – сменил тему Бен. Порой он все же касался этой темы вслух, и до сих пор не услышал от девушки, собиралась ли она с ним. Ему казалось, что Рей так и не приняла решение. Одно дело – уйти из ФБР, другое – просто перечеркнуть всё. А возможно, она так сильно любила его, что ей было плевать в какой части мира засыпать и просыпаться, лишь бы он был рядом. Бен удивлялся – он полностью владел телом этой девушки, но её мысли часто были для него тайной. Она чисто и честно говорила о любви, верно поддерживала его в каждой минуте грязного скандала, ничего не комментировала, когда её фото появились рядом с его в прессе, но совместное будущее Рей не обсуждала.
- Почему не Голландия или не Британия? – неожиданно зло спросила она, вскидывая голову.
- Ты хочешь жить в Британии? – удивился Бен.
- Нет, просто в этих странах родился и развивался твой обожаемый джин, так почему ты размениваешь его на какую-то там мадейру. Думаю, вашей сладкой парочке будет очень хорошо среди дождей и туманов Лондона, а если прихватите с собой тоник, будет у вас шикарный тройничок, - она, наконец, не выдержала и грохнула своими столовыми приборами по тарелке. - Я в этой алкогольной групповухе участвовать не собираюсь.
- Послушай… - Бен ощутил, как злость - тяжелая, уставшая, всепоглощающая - начала поднимать голову и сжал кулаки на всякий случай. Чтобы не зацепить Рей в гневе, если тот окажется сильнее. Ему ведь многого не нужно. Всего лишь махнуть рукой чуть резче обычного, а потом он будет зацеловывать синяки на её коже. Не хватало только.
- Нет, это ты послушай. Я живу здесь с тобой чуть больше двух месяцев, и каждый день ты пьешь. Каждый. Херов. День. Когда нет заседаний – это два бокала, когда ты не в духе – это почти бутылка. И если раньше тебя смущало отсутствие тоника или кампари, то теперь ты даже не задумываешься об этом. Если у тебя проблемы с алкоголем – сходи к доктору, Бен. Если нет – то прекрати, иначе… - Рей моргнула. Набрала побольше воздуха. – Я могу воевать с тобой против системы. Если от тебя отвернется весь мир, что, впрочем, и происходит, я не оставлю тебя. Буду стоять у тебя за спиной, и отдавать тебе всю свою любовь до последнего. Я пообещала быть с тобой в это нелегкое время до конца, и я буду. Но воевать с алкоголем я не намерена. Это пропащая война, Бен, потому что ты не оцениваешь трезво – извини за каламбур – своего врага. Не видишь проблемы.
- Хочешь уйти? – медленно спросил мужчина. В контраст Рей он свои приборы отложил тихо. У него с контролем был полный порядок. С алкоголем не полный, как оказалось, думала девушка. Приехали. Началось. Только дома ему не хватало шума и звона.
- Хочу, чтобы ты бросил пить.
- Ты права, Рей. Ты здесь всего два месяца, а уже пытаешься ставить мне условия. Этого делать не стоит. Ты думаешь, что ты много понимаешь, сидя в четырех стенах и рисуя войну на картах Дренора или Азерота, правда? Ты прямо сильно спасаешь мир и меня, Рей, стоя на кухне и готовя дурацкий тартар из тунца и манго? Это же не на тебя льют тонну грязи в суде и ждут, что ты будешь улыбаться, - он не заметил, как начал повышать тон все выше. Его голос звучал громче, слова резче, взгляд становился безжалостней. - Это не тебе нужно в режиме онлайн проходить тест на полиграфе, где, кроме прочего, задают тупые вопросы, и это не твою душу выворачивают каждый день. А я прохожу это каждый день уже чертову тучу недель, чтобы через пару месяцев мы могли начать новую жизнь. Можно и потерпеть, Рей, а не капризничать.
Он откинулся на своем стуле и взял свой коктейль, состоящий из джина и апельсинового фреша. Рей побледнела. Он не должен был говорить ей, что она ни черта не понимает. Возможно, конечно, это не ей приходилось лгать всему миру и говорить откровенную, написанную спичрайтерами чушь, но она на себе прочувствовала каждый провальный судебный процесс Бена. Потому что сначала он играл в зале суда, а потом отыгрывал на её нервах и на её теле. Это с ней он потом занимался злым сексом с привкусом джина. Конечно, Бен никогда не перегибал и не сваливался в сторону боли, но срывался он на ней знатно. И это она, когда он уезжал в строгом костюме в суд, спотыкалась о его пустые бутылки на кухне или проветривала задымленный кабинет.
Порой Рей казалось, что Бен сопьется раньше, чем закончится процесс. Или она утратит все свои иллюзии быстрее, чем они окажутся где-то подальше от Вашингтона. Любить Монстра, действительно, было непростым бременем, но она же сама просила его снять маску. Кто же знал, что сбросить маску и отпустить контроль над собой для Бена окажется одним и тем же?
- Но ведь ты засадил меня в эти четыре стены, Бен Соло. Ты сказал, что это во имя безопасности. Сказал, что на гироборде кататься больше нельзя, но ты с утра так быстро уезжаешь на своем супербезопасном авто, что я не успеваю за тобой, - тихо сказала девушка, сцепив пальцы под столом, чтобы не разрыдаться у него на глазах. Он ведь просто устал и нёс всякую чушь.
Рей не рассказывала ему о многом, не желая беспокоить. О том, как три дня назад, когда она покупала тот самый обруганный тунец, её в магазине отказались обслуживать, говоря, что палачам и их подстилкам тут не рады. О том, что после того, как папарацци сняли их вместе, выходящими из машины, мать не хотела общаться с дочерью, которая связалась с таким отбитым типом. О том, что она, вообще, не умела готовить, и каждый раз резала себе пальцы, когда училась. О том, что поранила ногу об осколки той бутылки, которая разбилась неделю назад у него в кабинете. Ей все это казалось таким мелочным по сравнению с тем, что на него свалилось, потому не грузила Бена своими проблемами, копила в себе свои маленькие трагедии, переваривала, переживала, чтобы вечером встретить его с улыбкой.
