Наш Тенго был ростом 170 см, но всегда задиристым, а тут и он, выйдя вперед, оглянулся в нашу сторону. И тут свершилась великая комбинация мегрельского махинатора: прежде чем дать противнику ощутить преимущество, Тенго стал гасить своего визави сходу. Точно так же, как гасят рыбу в речке, не давая возможности расплыться по разным сторонам. Он просто говорил все подряд, постепенно повышая тон, предельно подробно высказав, что сделает с ним через минуту и что у этого баскетболиста есть последний шанс сейчас уйти в сторону.
Мы держались за сердце, потому что, в случае чего, он мог пришлепнуть Тенго одним ударом, но случилось невероятное – баскетболист затрусил и протянул руку. Вот как в сказке, сильный лев с духом мышки. Но через некоторое время кто-то ударил одного из наших ребят, и тут началось месиво, в котором сложно было определить своих и чужих.
Это продолжалось недолго – на берегу оказалась наша учительница в сопровождении милиционеров. Ссора была забыта, и все кинулись, кто куда мог. Я и несколько ребят побежали в сторону медицинского пляжа, затем перескочили через железнодорожную насыпь, сбежали к автомобильной дороге, перешли ее и оказались перед забором дачи Сталина. Это очень высокий забор, но мы перемахнули через него в момент, спрятались в кустах. Милиция не появлялась, но неожиданно появились охранники госдачи и выставили нас оттуда. Все растерялись, потому что учительница и милиция все так же ищут нас. Тогда я вспомнил, что у моего друга Юры в Алексеевском ущелье дом. Мы пошли туда и увидели перед собой большое количество людей в черном. Оказалось, у Юры умерла прабабушка, и, не растерявшись, мы сделали круг вокруг усопшей и подошли к Юре.
– Юра, тут такое, – ошалевший, сказал я ему.
– Понял, алиби будет.
Наша учительница все же нашла нас, но Юра и его родственники стали утверждать, что мы тут с самого утра помогаем. А то, что это сдал Хвича, мы узнали совершенно случайно – кто-то из нас услышал, что девочки обсуждали нашу ситуацию. Наказания для крысы не нашлось, кроме как перестать его замечать, будто никто никогда его не знал. Девочки согласились с нами, и весь класс объявил ему бойкот.
Через некоторое время мы забыли об этом и вновь стали с ним дружить, когда он провел нас на свадьбу к своим соседям-грекам. Тогда впервые мы оказались на чужой свадьбе. Свадьбы в Сухуми собирали от 500 до 1000 человек, поэтому затеряться в одной из таких не представляло никакого труда. Торжество проходило как в доме бракосочетания, так и в шепа – это большая брезентовая палатка, в которой ставили огромные столы, а стулья сооружали из досок, обмотанных газетами. Обязательное условие всех свадеб – это музыканты, которые должны были развлекать публику. Песни заказывались на всех языках всех народов, населяющих Сухуми.
Свадьба прошла отлично, никто и не заметил, что мы залетные. Утром я отсыпался у бабушки и, проснувшись, направился во двор, где бабушка уже накрыла огромный стол: огурцы, лаваш, помидоры, сыр и арбуз с черешней. Дедушка сидел за столом с вином, а она на печке жарила мои любимые кукурузные лепешки.
– Нино, ты похожа на яблочко, – вдруг произнес мой дед.
– С ума сошел, Дато проснулся, – смущенно произнесла бабушка, показав в мою сторону, а я смотрел на них и смеялся.
– Все равно, очень похожа на яблочко, – повторил дед, а бабушка грозно посмотрела на него, будто ждет объяснений.
– Вепхо, что ты там говорил, не поняла, на какое яблочко? – кокетливо произнесла бабушка, а дед сдерживал смех, чтобы не выдать себя, предвкушал реакцию бабушки.
– Которое в духовку засунули, – засмеялся дедушка, и я вместе с ним, а бабушка подошла и забрала у него бутылку с вином.
Но мы продолжали очень долго еще смеяться, даже в какой-то момент и бабушка присоединилась к нам. То было теплое сентябрьское утро, а через два месяца мой день рождения, о котором я всегда думал заранее. И так тщательно продуманные дни рождения с возрастом забываются, а запоминается какой-то один, в котором ты пережил очень сильное волнение. Таким был мой 15 день рождения.
У наших соседей была бильярдная, и все свободное время я убивал там. С утра до позднего вечера мы упражнялись в этой интереснейшей игре. Когда темнело, мы включали дизель-генератор и играли при свете ламп. Из-за взрыва ЛЭП при высадке десанта весь город был погружен в темноту, и только один дом освещен вовсю. Кто-то, видимо, подумал, что там штаб.
Наступил день моего рождения: утром мы с соседом, как всегда, залезли в бильярдную и вовсю играли. Где-то в час дня моя мама позвала меня к столу – отмечать мы не собирались, но торт все же приготовила. Я с неохотой спустился и пришел домой. Не успели мы сесть за стол, как послышался шелест, затем свист и страшные взрывы. Все рванули в подвал, вокруг сыпались стекла, куски железа и земли. Вскоре все стихло, и можно было слышать, как по крыше стучат падающие на шифер осколки. Выглянув наружу, мы увидели, что из соседского дома поднимается дым, и все рванули туда. Горела как раз та часть дома, где находилась бильярдная. Мы бросились к движку, включили его, бросили в бассейн пожарный насос, но он не работал, осколками перебило провода. Телефон не работал по той же причине. Кто-то из соседей, кто был на машине, рванул к пожарным. Тем временем с другом решили выносить мебель из горящего дома. Вдвоем мы вынесли из окна диван, который потом вчетвером не смогли втащить обратно. Подъехали пожарные, и им удалось спасти часть дома. Когда все стихло, мы поднялись в бильярдную, оказалось, снаряд «Града» попал прямо туда, там ничего не осталось, только пара обгоревших и рассыпающихся в руках шара. Останься я там играть, от меня тоже ничего не осталось бы.
Позже пришла зима 1993 года, которая выдалась очень снежной. Некоторые говорили, что такие осадки были вызваны активным применением артиллерии обеими сторонами, что произвело пертурбации в атмосфере. Я же это приписывал природе, которая пыталась скрыть следы человеческой деятельности, когда люди пошли друг на друга. Помню, как мы были у дедушки, и пошел сильный снег. У дедушки во дворе росли восемь деревьев фейхоа, из которого бабушка делала просто неповторимый компот и джем. К вечеру наступала тишина, шел крупный снег, и тяжелые лапы вечнозеленых деревьев сгибались под тяжестью этого снега.
Мы всю ночь по очереди выходили на улицу и палками стряхивали с веток снег, приходилось добираться и до хурмы с ее тонкими ветками, чтобы спасти будущий урожай. К сожалению, ни хурма, ни мандарины не могли осчастливить меня в тот год. Примерно 25 декабря абхазская артиллерия начала обстрел центра Сухуми. Первый же снаряд попал в дом сухумского художника Пети Цквитария, и все его картины сгорели вместе с домом. После этого он сломался и умер где-то через год уже беженцем в Тбилиси. 25-го мы как раз были у тети – она жила около Дома правительства, и мы слышали, как глухо ухают где-то поблизости разрывы снарядов. Эти звуки приглушал снег.
Сам Новый год прошел в безудержной пальбе в небе с обеих сторон Гумисты из всех видов оружия, начиная от автоматов и заканчивая зенитными орудиями всех калибров. Но после Нового года обстрел центра города продолжился, и родители нас отвезли к дедушке, думали, что туда снаряды не долетят. Но 6 января, в сочельник, когда мы уже легли спать, я увидел вспышку на стене, а через секунду раздался грохот. За ней последовала вторая вспышка, звон стекол, пыль и дым, мы рванули в сторону люка в подвал. Но на нем стоял стол, поэтому пришлось выходить в мороз на улицу и при этом тащить бабушку, которая была оглушена взрывом. Спрятавшись в подвале, все постепенно приходили в себя. Выйдя наружу, мы увидели полосы огня, уходившие в сторону Гумисты – это грузинские «Грады» подавляли огневую точку, откуда произошел обстрел.
После того, как все утихло, я с дедушкой обошел дом: с одной стороны он был весь побит осколками, половина из них вошла в окно и прошла над постелью бабушки и дедушки. Приподнимись они после первого взрыва – вторым их точно убило бы. Утром мы затянули окна целлофаном, залатали крышу, наклеили на окна бумажные крестики, открыли люк в подвал. Всю оставшуюся войну этот люк мы не закрывали, и нам часто приходилось туда нырять. С Гумисты перестали забирать воду, водопровод иссяк, и мы стали пользоваться талой водой, благо, снега было предостаточно. Бабушка даже говорила, что талой водой очень полезно стирать вещи – не надо отбеливать. Снег лежал несколько месяцев и весной, а когда все растаяло, мы обнаружили на крыше много ржавых осколков, которые, видимо, после взрыва полетели вверх и потом просто упали на шифер, не пробив его.
