Ну, так вот, месяца за два, значит, до революции Елизавета с мужем, детьми и родителями уехали за границу, а Дмитрий Алексеевич с племянником остались. По всей видимости, они хотели уничтожить лабораторию и записи все подчистить, чтобы ничего не оставлять. Когда произошла революция и всех состоятельных людей объявили врагами, по городу прокатилась волна арестов. Пришли и к Рудневым с обыском, но дома их не оказалось, и обыск ничего не дал. Искали в первую очередь ценности, но Рудневы, естественно, всё забрали с собой. Лаборатория была почти пустая и выглядела так, будто там действительно занимались только электричеством, судя по тем приборам, которые там остались. Соседи сказали тем, кто пришёл с обыском, что профессор с племянником ушли не очень давно, но вряд ли отправились на станцию, потому что видели, что они пошли по другой дороге, не той, что вела к станции. Ну, командир, возглавлявший отряд, производивший обыски, отправил несколько человек вслед за ними. Но те вернулись через какое-то время ни с чем. Говорили, что почти догнали их, видели уже. Но они спустились в довольно глубокий овражек, где всегда было сумрачно и туманно и как в воду канули. Земля там сырая была, и следы хорошо были видны. Две пары следов было, которые вели в овраг и в этом тумане обрывались. Командир к этому оврагу сам ходил всё осматривать, велел всю местность прочесать в радиусе пяти километров, да только всё без толку. Никого не нашли. Обыскали и дом Ручейниковых, но кроме того, что было в сейфе, ничего не обнаружили. Его, кстати, быстро нашли. Видать, командир этого отряда понаторевший был в обысках, знал, где чаще всего тайники устраивают. Ну, ещё столовое серебро забрали. Но его было немного, судя по описи. Меньше, чем можно было бы ожидать от такой состоятельной семьи. Да-да, список сохранился, я его видел. Кстати, тогда ведь многие не поверили, что Рудневых не нашли. Долгое время ходили слухи, что их или убили и закопали в том овраге, или сразу же, как догнали, отвели на станцию и увезли, то ли в Вологду, то ли в Петроград. И ещё вот что мне удалось узнать совершенно точно: дом ваш, точнее, твоего дедушки, простоял пустым буквально считанные месяцы. Ближе к весне там поселилась супружеская пара. По крайней мере, так они представлялись.

Тот командир, который обыском руководил, буквально через несколько дней после того, как он Рудневых по всей округе искал, уехал в Петроград, вроде телеграммой его вызвали. И больше о нём в тех краях никто ничего не слышал.

Ну, а адрес того господина из Бельгии я для тебя нашёл. Его зовут Марк Лангрен. И телефончик я тоже раздобыл. Ты ведь язык знаешь? Вот и умница. Договаривайся и поезжай. Да, если ещё какая помощь понадобится, обращайся. И расскажи потом о поездке. Уж очень хочется узнать, чем всё закончится. Стариковское любопытство, знаешь ли.

Я прощаюсь с Ильёй Сергеевичем, обещаю держать его в курсе. Сдаётся мне, что желание узнать об этом деле побольше вызвано не только стариковским, как он сказал, любопытством. Сразу я, конечно, не могла поехать, потому что почти все деньги, которые заработала переводами, уже потратила. И ещё потому, что скоро начинались занятия в университете. Пора было возвращаться в Москву, продолжать учёбу и зарабатывать на поездку в Бельгию. А заодно обдумать всё, что я узнала, и решить, обращаться ли за помощью к Антону. В конце концов, я решила всё же сказать ему, что я еду в Бельгию. Будет здорово, если он сможет меня встретить и сопроводить в Шарлеруа.

Глава 21

Так уж получилось, что с Марком Лангреном я смогла связаться только через два года, в апреле. Я сдала сессию досрочно и была готова выехать в ближайшие дни. С Антоном я тоже договорилась о встрече. И вот я в Брюсселе. С Антоном мы встретились вечером за ужином, и наш разговор затянулся допоздна. Кое-что я рассказывала ему и раньше, но совсем немного и только при личных встречах, а встречались мы нечасто, если уж совсем точно – то всего три раза за два года, один раз на зимних каникулах, и два раза – летом. В общем, поговорить нам было о чём. На следующий день мы выезжаем в Шарлеруа. У Антона выдалось несколько свободных дней, и он смог поехать со мной. Это очень кстати. Язык я, конечно, знаю, и в Бельгии бывала, но всё-таки мне предстоит серьёзное дело, и меня радует, что Антон меня сопровождает. В его присутствии я чувствую себя спокойнее.

В Шарлеруа мы останавливаемся в небольшой гостинице и сообщаем Марку Лангрену о своём прибытии. Он говорит, что будет ждать нас в четыре часа. У нас есть несколько свободных часов, и мы отправляемся на прогулку по городу. Я говорю Антону, что хотела бы посетить Музей стекла и Музей фотографии. Музей фотографии находится в здании бывшего монастыря кармелитов и в нём собран настоящий архив, где хранятся старые публикации и снимки, отражающие всю историю фотографии. В Шарлеруа я была уже несколько раз и знаю, какие достопримечательности здесь есть, куда можно пойти пообедать. И мне всегда нравилось здесь бывать, особенно нравились эти два музея – стекла и фотографии. Но сейчас мне почти всё равно, куда идти и что делать. Я очень волнуюсь перед встречей с Лангреном. Судя по голосу, это ещё не старый человек, ему должно быть немного за пятьдесят. И вот, наконец, мы едем к нему. Ровно в четыре часа мы с Антоном входим в его квартиру. Хозяин довольно симпатичный, хорошо выглядит, подтянутый. Видно, у него есть время и деньги, чтобы следить за собой. Марк приглашает нас в гостиную, и мы начинаем разговор. Я показываю ему бусину, фотографии женщин из нашей семьи с колье на шее и спрашиваю, то ли это колье, которое хранится в его семье. Он внимательно разглядывает фотографии и бусину и отвечает утвердительно. Тогда я говорю, что хотела бы повидаться с нынешней обладательницей украшения и спрашиваю, как это можно сделать. Оказывается, Марк уже говорил обо мне с Габи, и она выразила желание со мной увидеться. Габи – это сестра Марка, точнее, его кузина, ей за сорок, у неё двое сыновей. Марк даёт нам её телефон, и мы уходим. Придя в гостиницу, я звоню Габи, и мы договариваемся встретиться через два дня.

На следующий день я еду в Швейцарию, в Цюрих. Еду одна, потому что Антону нужно возвращаться на работу. В Цюрихе я встречаюсь с Габи. Я опять показываю бусину и фотографии. Она достаёт из ящика письменного стола футляр, открывает его, и я вижу то самое колье, в центре которого не хватает одной бусины. Моей бусины. Я подношу бусину к колье, мы смотрим на него и убеждаемся, что это та самая бусина, от этого самого колье. Я осторожно и аккуратно вставляю застёжку бусины в крепление на колье. У меня возникает странное чувство. Как будто это не бусина после долгих лет забвения, безвестности и ожидания вернулась на своё место, а я сама обрела то, что мне было предназначено от века, это я встала туда, где и должна была находиться. Габи говорит, что я могу забрать это колье себе, ведь у неё нет дочери, которой она могла бы передать его. А я проделала такую огромную работу, чтобы найти это колье, найти эту ветвь семьи. Поэтому могу по праву считать его своим.

Глава 22

И вот я снова в России. Вернувшись домой, первым делом звоню бабушке и родителям, говорю, что поездка прошла успешно, и я скоро приеду в Климов. Потом созваниваюсь с Ильёй Сергеевичем, рассказываю о поездке, о том, что колье теперь у меня. И несколько дней провожу в Петербурге у тёти Оли, потому что мне надо отдохнуть. И подумать. Мне крайне необходимо подумать и осмыслить произошедшее за последнее время. То, что мне удалось вернуть бусину на место, и я оказалась владелицей колье – это, конечно, хорошо и приятно. И можно считать это удачей. Но это, так сказать, вписывается в рамки реального и нормального. А вот то, что рассказал мне Илья Сергеевич – это из ряда вон. Мистика. Я, конечно, не вправе сомневаться в его словах. На шутника он совсем не похож. А ведь этот овражек совсем недалеко от Климова! Он ведь так сказал! А что, если проверить? Нет, конечно, идти туда, в этот туман я не собираюсь, по крайней мере, одна, но хотя бы убедиться в том, что это место существует, посмотреть на него… Почему бы и нет? Но в то лето я не смогла приступить к поискам: попал в аварию сын тёти Лизы, Женя, и мы с мамой ездили на Урал, помогали по хозяйству, мотались по магазинам за продуктами, по аптекам за лекарствами. Тётя Лиза с дядей Матвеем в тот год переехали в город, чтобы облегчить жизнь сына с невесткой. Квартира у них там была, и пока они жили в деревне, её сдавали. Ну, а вот теперь в самый раз оказалась. Мы с мамой долго там прожили, не меньше месяца, а когда вернулись, как-то не до поисков было, хотелось отдохнуть, отвлечься от забот, расслабиться. А потом – зима, учёба в институте, подработки. Но, несмотря на все хлопоты, рассказ Ильи Сергеевича не выходил у меня из головы. Мне хотелось убедиться, что, по крайней мере, это место действительно существует. Я всё чаще стала вспоминать Мороза. Его таинственное появление и не менее таинственное исчезновение. А вдруг он пришёл как раз оттуда, из тумана в овраге, из параллельного мира? При этой мысли меня каждый раз охватывало волнение. Я непременно должна найти это место! Я должна с ним встретиться! Я хочу увидеть его, поговорить с ним. Убедиться, что он действительно есть. Но в ближайшие годы я должна большую часть времени и сил отдавать учёбе, я не хочу отставать.