Через два года я, наконец-то, получаю диплом. Теперь можно отдохнуть и расслабиться, как следует! На работу я должна выйти осенью, а пока у меня целых полтора свободных месяца. И можно, наконец, заняться поисками «кроличьей норы». И, разумеется, я никому не сказала о том, что мне пришло в голову всерьёз принять письмо Дмитрия и рассказ Ильи Сергеевича и взяться за поиски портала. Для начала изучаю карту окрестностей, почти каждый день выхожу в лес. И я совершенно не думаю об осторожности! Мне и в голову не приходит, что кто-то может обратить внимание на то, что я так часто хожу в лес и ничего не приношу оттуда – ни грибов, ни ягод. Но с другой стороны, что в этом странного? Не все любят собирать грибы и ягоды. Некоторым просто нравятся прогулки. Хорошо, хоть карту с собой не ношу, а то от вопросов отбоя не было бы. Мне попадаются разные овраги – глубокие и не очень, в некоторых из них из-за сырости даже был туман, который держался в них немного дольше по утрам, но, в конце концов, рассеивался, и я понимала, что нужно искать дальше. А самое главное, ни у одного из них не было Мороза! Почему я была так уверена, что возле перехода в параллельный мир я непременно встречусь с Морозом? С чего взяла, что он сидит возле портала и ждёт меня, словно ему заняться больше нечем? Что за детский сад, в конце концов? Ведь могло быть и так, что Дмитрия с Игнатом действительно убили в лесу, как и считалось долгое время, и закопали в овраге. И нет никакого перехода. Так-то оно вроде и так, но куда же бесследно исчез Мороз и откуда появился? И откуда-то я знала совершенно точно, что мои поиски обязательно завершатся встречей с Морозом, так или иначе. Я пытаюсь вспомнить, как он выглядел, но картинка плывёт, размывается. Помню тёмные короткие волосы, большую фигуру, приятный голос, внимательный, доброжелательный взгляд. Сколько ему могло быть лет тогда? Тридцать? Тридцать пять? Мне-то было всего пять тогда, и я не могла правильно оценить возраст человека. Помню его руки, помню, как он держал чашку, как помешивал чай ложечкой. Почему я так много думаю о нём? Почему мне так важно его увидеть? Я продолжаю поиски с упорством маньяка. И мне кажется, что на свете немного таких вещей, которые могут меня остановить.

И вот наконец-то, мне, кажется, повезло. Я обнаружила очередной овраг ближе к полудню. Место довольно тёмное, и в овраге стоит туман. Я сажусь на поваленное дерево, отдыхаю, перекусываю бутербродами, прихваченными из дома, пью холодный чай из термоса, наблюдаю за туманом и заодно осматриваюсь. Я довольно далеко зашла сегодня. Это одно из последних мест, где на карте обозначен овраг. Раньше я никогда здесь не бывала. Невесёлое местечко, должна сказать. Довольно угрюмое. Почти сплошь ельник, много валежника. Солнце почти не пробивается сквозь ветки. Вспоминается рассказ братьев и Антона: как-то раз, когда им было лет по двенадцать-четырнадцать, они забрели в какое-то странное, по их словам, место. Было там сумрачно и невесело. Мало того, они почувствовали себя очень неуютно и тревожно, и задерживаться не стали. Даже не осмотрели всё толком. Так не об этом ли участке леса они говорили? Может, спросить Мишаню или Никиту? Нет, не буду. Незачем привлекать внимание и выдавать свой интерес к этому месту. И вот что странно – несмотря на свою угрюмость, на меня это место не действует угнетающе, не вызывает тревоги. Проходит час, другой, третий, но туман и не думает рассеиваться. В других местах туман исчезал вскоре после восхода солнца, до полудня уж точно. Я прихожу к этому месту несколько дней подряд, в разное время – то днём, то вечером. Туман не меняется, остаётся в точности таким, как я увидела его в первый раз. Я всё-таки нашла портал, переход в параллельный мир. Меня огорчает только одно – отсутствие Мороза. Почему он не приходит? Мне кажется, он должен знать, что я его ищу. Господи, он мне даже снится! Желание встретиться с ним становится нестерпимым. Я прихожу туда, к оврагу, снова и снова, сижу там по несколько часов подряд и жду. И думаю, что же мне сделать, чтобы привлечь его внимание, как позвать. Может быть, позвать во сне, раз он мне всё равно снится? Сон – это ведь тоже портал в другую реальность. Вот таким размышлениям я предаюсь каждый день. Ни с того, ни с сего вспоминается Лёха, тот самый сосед, который однажды проводил меня к дому. Тоже вот исчез, несколько лет никто его не видел. Родители, правда, говорят, что он за рубежом живёт. Может, и так. Дядя Гера говорил про него, что он замечательный парень, несмотря на то, что когда-то, было дело, со шпаной связался. В компьютерных программах отлично разбирается, к языкам способности имеет, вообще светлая голова. Он ведь после школы в институт поступил, окончил с отличием. Видимо, дядя Гера смог на него повлиять. Правда, где работает, не знаю. Не до него мне было, своих забот хватало. Но вот дядя Гера, наверное, знает. Почему-то эта мысль заседает у меня в голове.

В конце концов, я решаю оставить возле оврага знак, что я здесь была – рисунок гранатовой бусины. Сначала хотела оставить записку, но потом передумала – я хоть никого и не видела за то время, что сюда приходила, но мало ли… Я подумала, что рисунок всё же лучше. Рисую, как могу и оставляю, придавив камнем.

На следующий день я бегу к оврагу ближе к вечеру. Сразу вижу, что моего рисунка нет. На его месте лежит лист бумаги с нарисованной снежинкой. Какое-то время я сижу на поваленном дереве, пытаясь собраться с мыслями и унять сердцебиение. Так, значит, он был здесь? И он знает, что я хочу его видеть! Мне вдруг вспоминается наше с Кирюшей давнее гадание под Новый год. Я тогда увидела в зеркале мужскую фигуру, показавшуюся мне знакомой. Теперь я уверена, что это был Мороз.

Проходит довольно много времени с тех пор, как я пришла сюда. Волнение постепенно стихает, я успокаиваюсь и решаю, что пора возвращаться. Лист бумаги с нарисованной снежинкой аккуратно складываю и прячу в карман. По дороге домой прихожу к выводу, что к оврагу больше приходить не надо. Мороз, кто бы он ни был, знает, где меня найти. Да и меня и искать не надо, я же от него не прячусь, наоборот, сама ищу встречи.

На следующий день иду к бабушке. Мне хочется посмотреть в её зеркало, то самое, возле которого мы гадали с Кирюшей. Я, как всегда, помогаю бабуле по хозяйству, потом мы пьём чай и разговариваем. Бабушка что-то спрашивает про Антона, я отвечаю, но мои мысли сейчас очень далеко. Моим воображением всецело завладела фигура Мороза. Мне вдруг приходит в голову, что я воспринимаю его как идеал, но я ведь не ребёнок, не подросток, я уже понимаю, что идеальных людей не бывает, что фантазии редко совпадают с реальностью. И реальный Мороз может оказаться не тем, совсем не тем, что я о нём нафантазировала, будучи подростком. Это самый обычный человек с обычными человеческими слабостями и недостатками. И когда я это осознаю, мне ещё больше хочется узнать, какой же он на самом деле. Я подхожу к зеркалу, касаюсь его рукой, смотрю в него, и мне кажется, что в его створках мелькают фигуры. Появляется прозрачная дымка, и в ней в одной из боковых створок я вижу лёгкий женский силуэт, а в другой створке – мужской. Я моргаю, трясу головой, видение исчезает. А я потом долго думаю, что же это было. Наверное, померещилось от переутомления в последние дни. Хватит бегать по лесам и оврагам, пора, наконец, отдохнуть и подумать о будущей работе.

Поскольку я окончила университет с красным дипломом, мне настойчиво советовали поступать в аспирантуру. Даже, можно сказать, уговаривали целый год. Конечно, это было очень заманчиво и соблазнительно. Заниматься наукой мне казалось очень привлекательным. Но тогда пришлось бы согласиться на преподавательскую деятельность, а это мне совсем не нравилось. И вообще, меня больше привлекала работа аналитика. К тому же я уже несколько лет сотрудничала с издательством, переводила для него зарубежные издания, в основном детективы, фантастику и фэнтези. И когда моя учёба подходила к концу, издательство предложило мне постоянную работу. Я долго колебалась между работой переводчика и работой в информационно-аналитической службе. Разговаривала на эту тему и с родителями, и с бабушкой, и с дядей Герой. Родителям больше нравилась профессия переводчика, потому что была для них более понятной. Они считали её интересной, творческой, что, в общем-то, так и есть. И самое главное – безопасной. Дядя Гера считал, что мне больше подходит работа аналитика – и по способностям, и по складу характера. Андрей Михайлович тоже звал меня к себе. В результате всех обсуждений и разговоров я решила согласиться на предложение дяди Геры и Андрея Михайловича и в начале сентября вышла на работу в отдел аналитики, которым заведовал Андрей Михайлович. В конце концов, оставлять работу в издательстве было необязательно, ведь можно же было заниматься переводами и в свободное от работы время, в отпуске, например, или в праздники. И выходные тоже никто не отменял.