– Бабушка, – говорю я, – а ведь Ручейников о твоей шкатулке пишет! А вдруг и там что-то есть! Давай проверим.
– Когда я нашёл эту шкатулку, она была пустая. – Говорит дедушка.
– Конечно, пустая! Ведь деньги и драгоценности Дмитрий с Игнатом забрали с собой, а шкатулка-то им зачем? Под одежду её не спрячешь, в руках нести неудобно, внимание привлечёт. Скорее всего, они решили содержимое шкатулки поделить, деньги положить в кошельки, а драгоценности спрятать в одежде. Дедушка, а ведь там может быть второе дно! Давай проверим! Вдруг там всё-таки что-то есть.
Бабушка встаёт и вынимает из шкатулки украшения.
– Давай проверим, – говорит она дедушке и подаёт ему шкатулку, – ну-ка, попробуй подцепить донышко.
Дедушка выходит из комнаты, возвращается с инструментами. Производит какие-то манипуляции, вытаскивает тонкую дощечку, откладывает её в сторону. Мы опять видим исписанные листы бумаги. Ещё одно письмо! Я достаю его. В этот раз почерк совершенно незнакомый, но вполне разборчивый. Это просто чудо, что никто раньше эти письма не обнаружил. Интересно, как же это так получилось? Я не замечаю, что говорю это вслух.
– И правда, чудеса, – говорит дедушка, – вот Александр Егорович пишет, что прислугу вроде как рассчитал и дом заколотил, а давно, когда я только приехал сюда, соседи мне говорили, что жили здесь двое, не то брат с сестрой, не то муж с женой. Бобровы эти самые, которые мне дом оставили. Да я про это уже рассказывал. Вот интересно, ведь столько лет они в этом доме прожили, прежде чем мне его подарить, и что же, ни разу не полюбопытствовали? Ведь всё же целёхонько было, разве что от времени где-то что-то покоробилось да рассохлось.
– Деда, давай всё-таки письмо прочитаем, – говорю я и начинаю читать.
Пишет в этот раз Дмитрий Руднев. «После отъезда Александра с семьёй мы с Игнатом занялись приведением в порядок документов и лаборатории. С лабораторией было проще – какие-то приборы мы просто разобрали, какие-то уничтожили, чтобы лаборатория соответствовала тому, что мы о ней говорили, то есть, оставили только те приборы и инструменты, которые подтверждали, что здесь проводились эксперименты и опыты с электричеством. Сложнее было с описаниями действительных опытов и экспериментов. На самом деле мы занимались вопросами времени и иных миров. Звучит, конечно, дико и странно, но это есть факт, подтверждённый экспериментально – иные миры существуют, и некоторые из них пересекаются с нашим. И к тому же есть среди них такие, которые сдвинуты во времени! Я нашел такое место недалеко от Климова, через которое можно попасть в другой мир. Точнее, это тот же самый наш мир, но сдвинутый по временной шкале на пятьдесят лет. Можно перепрыгнуть этот отрезок времени в случае опасности, чтобы избежать её. Я побывал там много раз, не меньше нескольких десятков, чтобы подготовить, так сказать, плацдарм для отступления. И Игната тоже туда часто водил, чтобы он имел представление о том мире, в который попадём мы с ним. И в котором, по всей видимости, нам предстоит жить. Я бы, конечно, выбрал другой мир, но нет времени на его поиски. Мы с Игнашей в этом-то едва успели освоиться.
Я увлёкся иными мирами давно, ещё в молодости, когда был студентом. Было у меня тогда такое увлечение – я любил ходить в книжные магазины, букинистические в том числе. Любил рыться в книгах. Интересные экземпляры порой среди них попадались! На эту книгу я набрёл случайно, во всяком случае, мне тогда так казалось. Это была удивительная книга! Очень старинная, в богатом переплете. Она была напечатана на латыни. Ну, а поскольку у меня с латынью было всё в порядке (спасибо нашему гимназическому преподавателю), то прочитал я её без труда. Это был перевод какого-то древнего автора. Его имя почему-то не было указано. Там были описания врат времени и рассказы о людях, проходивших в эти врата и вернувшихся обратно. И ещё были рассказы более позднего времени о людях, побывавших в иных мирах. И даже рассказы очевидцев, на глазах которых исчезали люди. Просто таяли в воздухе. Некоторые из них возвращались, некоторые – нет. Поначалу я не принял эту книгу всерьёз, решил, что этот какая-то мистификация, фантастика, сказка, может быть, неудачная и не очень умная шутка. Но всё-таки оставил её у себя. У меня просто не было сил с ней расстаться. Хоть я и считал то, что в ней написано, сказкой, но сказкой интересной. Мне нравилось её перечитывать. И со временем, постепенно, эта книга захватила меня. Как ни странно, тому, что я поверил этим рассказам, способствовало изучение физики. Более того, я не просто поверил, я приступил к поискам таких мест-переходов в иные миры, врат, как их называли в этой книге. И мне удалось найти одно такое недалеко от Климова. Ещё парочка таких врат оказалась под Архангельском. Есть такие места и на Урале. Наверняка они есть и в других местах. Но я сосредоточился на Климове, потому что он был недалеко от Петербурга, добираться туда было несложно. Мало было найти, нужно было ещё и попытаться придумать способ пройти туда и обратно. Через несколько лет мне это удалось. Сначала я задерживался там недолго, боялся отходить далеко от места перехода, проводил там поначалу буквально полчаса-час. Потом убедился, что врата не смещаются ни тут, ни там, стал оставаться в том мире на более продолжительный срок – два-три дня, один раз осмелился провести там неделю. Очень скоро я заметил, что время там сдвинуто на пятьдесят лет вперёд от нашего мира. Я определил это по газетам. Покупать их я не мог, потому что деньги там были другими. Но я нашёл выход – сдал в ломбард того мира перстень. И получил взамен тамошние деньги. Через некоторое время сдал серебряный портсигар в антикварный магазин, купил одежду и обувь, чтобы соответствовать тому миру и не привлекать внимание. Изучил цены на товары первой необходимости и продукты. Ну, товары-то были мне пока без надобности, поскольку одежду я приобрёл, а вот обедать в кафе приходилось, потому что я проводил там довольно много времени. Часто покупал газеты и журналы, чтобы быть в курсе событий и овладеть тамошним языком. Регулярно брал с собой Игната, всё-таки он намного моложе меня, и должен был быстрее привыкнуть к новым условиям. Нам нужны были ещё и документы, мало ли как могли повернуться события. Правда, тогда мы ещё не думали, что нам придётся там жить, просто с документами всё же спокойнее. Тем более, что мы планировали съездить куда-нибудь, да в тот же Екатеринбург хотя бы, посмотреть, каким он стал спустя пятьдесят лет. И изменившийся Петербург посмотреть хотелось, и Москву. Пришлось бы жить в гостинице. В общем, документы были нужны. Игнат, рассматривая карту, купленную в том времени, обратил внимание на то, что некоторые города переименованы, а из книг, приобретённых там же, мы узнали о событиях, случившихся за эти пятьдесят лет. Мы поняли, что надо быть очень осторожными, потому что малейшая оплошность могла привлечь к нам ненужное внимание. Ну, в общем-то, мы и раньше это понимали и старались вести себя незаметно.
Через какое-то время мы обзавелись документами. Об этом позаботился Игнат. Мы с ним съездили в Екатеринбург, который в том времени назывался Свердловск, в Новосибирск. Побывали там в некоторых учебных заведениях. Много разговаривали с местными жителями. Постепенно выкристаллизовался план, по которому мы могли бы там обосноваться, овладеть знаниями, приобретёнными человечеством за эти годы и, возможно, даже продолжить работу, начатую здесь. Мне это казалось очень заманчивым, особенно в свете последних политических событий. И не только политических. Возможно, сказывается тревога за семью и напряжение последних лет, но мне кажется, что за нами наблюдают. То один, то другой нет-нет, да и спросит о наших отлучках. Может быть, это всего лишь обычное любопытство, а может, и нет. А не бываем дома мы в последнее время действительно довольно часто. В общем, мы с Игнатом решили уходить вскоре после отъезда моего брата с семьёй. Описания всех опытов и экспериментов за последние годы мы забираем с собой. Оставлять здесь ничего нельзя. Хорошо, что я не публиковал ничего на эту тему. И ни с кем не обсуждал. Кроме Игната, конечно».
