– Нет, я так больше не могу, – сказал Радькин вслух. – Я пойду покурю. Так можно и взбеситься.

Доставая на ходу сигарету, он отметил про себя, что и сигаретная пачка всё той же квадратной формы.

Приткнувшись в курительном углу, ломая спички трясущимися пальцами, он пытался уловить закономерность, которая только вот лишь померещилась ему в квадратности окружающего мира. Обнаруживалась какая-то закономерность, имелась какая-то

психологическая связь, чувствовалась душевным подсознательным наитием – но пока не поддавалась формулировке. Можно, например, обозначить так, что примитивное окружение, примитивность формы и вырабатывает примитивное содержание-существование. Происходит определённое кем-то программирование сознания под общий шаблон. Как спички в квадратном коробке. Обструганные спички живут в квадратных домах, в квадратных квартирах – и всё по принципу усреднённости, общего стандарта, типичности и дешевизны…

Радькину стало интересно это направление его мысли. Он похмыкал, постучал подошвой по линолеуму, переменил позу и закурил вторую сигарету. «Квадратность мира можно рассмотреть ещё в одном аспекте…», – но ему не дали додумать. Толя Салов хлопнул по плечу и потряс перед носом Радькина конспиративно сложенной газеткой.

– Ты читал?.. Что пишут, что пишут! – Салов щёлкнул ногтём по газете. – Сплошная катастрофа…

Радькин непонимающе смотрел на быстро шевелящиеся губы сослуживца и никак не мог вынырнуть из своих мыслей.

– А вот это читал? – и Салов вынул из кармана свёрнутый трубкой журнал. – С ума сойти…– Салов, вдруг замолчав, заглянул сбоку в лицо Радькина и спросил уже тихим голосом: – Ты что, больной сегодня? Вон глаза какие-то замороженные, пот на лбу. И вообще – смурной до странности.

– Я думаю, – сосредоточенно ответил Радькин.

– О чём? – недоверчиво улыбнулся Салов.

– Ты слышал что-нибудь о квадратности мира?

– О чём? – опять переспросил Салов, сморщив лицо.

– Как ни странно, у нас преобладающей формой линейного многообразия является квадрат. Фигура, имеющая четыре равнозначных стороны, или приблизительно к равнозначности. Такие как прямоугольник, паралепипед. Они – ещё не полноценные квадраты, но стремятся к этому идеалу. Квадрат – это символ, это идеал, это венец простоты… Для кого-то там, – Радькин показал пальцем в потолок. – Нас программируют. Я об этом сегодня догадался. Но я не хочу жить так просто и убого…

– Постой-постой, – перебил азартно Салов. – Я где-то читал об этом. Это инопланетяне, гады…

– Я это сам рассчитал, – твёрдо сказал Радькин и спрятал в карманы дрожащие руки.

– А-а, сам, – Салов разочарованно отмахнулся, потускнев лицом. – Я думал, читал где-то. – Он поплевал на окурок, кинул его в урну и поплёлся на своё рабочее место.

4.

Квадратный кабинет-ангар жужжал пчелиным озабоченным ульем. Кто-то покорно жужжал в своей плексигласовой ячейке, кто-то скучающе переползал от одной к другой ячейке, тоже что-то жужжа при этом.

Жужжание мигом прекратилось как только в кабинет вошёл начальник отдела, громко топая ботинками сорок шестого размера. За ним телепался в синем халате развязной походкой циркового клоуна бригадир местных слесарей-электриков.

– Прошу минуточку внимания, – сказал начальник.

Его сразу же перебили радостно:

– Неужто зарплату дадут?

– Всему своё время, – начальник поднял руку, потом улыбнулся загадочно. – Мы получили от наших зарубежных партнёров в качестве гранта и вообще, как аванс за будущие успехи в работе, пять компьютеров новейшей марки, правда, чуть-чуть бывших в употреблении…

– А зарплату? – уже разочаровано спросили несколько голосов.

– Несмотря на мировой кризис… Несмотря на то, что…

– Не надо компьютеров – зарплату давай!

– Уже три месяца без зарплаты!

Начальник отдел опять поднял вверх ладонь. А бригадир слесарей за его спиной сморщил лицо в улыбке чёрта-шалунишки.

– Не надо вот этого. Сейчас вам не тогда-когда… Когда мы назывались НИИ «Промпродторг». Сейчас мы – совместный российско-итальянский холдинг «Промторгсервис».И это ко многому обязывает. И наше руководство, в частности. И президент страны, вообще… Напрягают все усилия…

– Чтобы выглядеть трезвым! – крикнул кто-то из глубин кабинета.

Начальник сделал строгое, как у милиционера, лицо. А бригадир слесарей за его спиной, сунув руки в карманы своего халата, завилял его полами, как в танце «канкан».

– А это у меня первая новость, – тихо и загадочно произнёс начальник отдела. – Слесаря сейчас займутся проводкой для подключения компьютерной оснастки. – Начальник обернулся и показал на бригадира. Тот шагнул вперёд и сделал книксен. – А вторая у меня новость… Так-так, – начальник опять строгим взглядом милиционера осмотрел притихшее пространство плексигласовых ячеек.

Ему, видимо, понравилось такое внимание, и он тянул паузу. В наступившей тишине уже было слышно как бежит вода по батареям отопления. Начальник усмехнулся – и продолжил:

– Сегодня уважаемая дирекция выделила нашему отделу значительный премиальный фонд. Так называемый бонус за плодотворную работу. – Начальник ещё порассуждал пару минут газетными словами о повышении производительности труда, о нарушителях трудовой дисциплины и сказал конкретно: – Что же мы будем разбрасываться стимулами повышения производительности, если такие люди, как Радькин, опаздывают на работу на целый час. Весь коллектив испепеляет, так сказать, в творческих муках свой интеллектуальный потенциал, а Радькин в это время гуляет по улицам, любуется, мягко говоря, городскими пейзажами… И теперь вот, можете убедиться, сидит за пустым столом юношей бледным со взором горящим…

Радькин очнулся при упоминании своей фамилии. Прислушался к концовке начальнической речи – и понял, что его кандидатура исключается из дележа премии. Сплочённый в горе коллектив отдела, в радости и предвкушении «бонуса» исторгнет его из своих рядов, надеясь получить за счёт этого на копейку больше. Радькин вспомнил о жене в потёртой шубе, о долге за съёмную квартиру, о не родившемся ребёнке – рождению коего мешали то перестройка, то вхождение в рыночные отношения, то чёрте откуда взявшийся кризис мировой экономики.

«Всё верно, – хладнокровно подумал Радькин. – Закон равнозначности сторон квадрата. Если уменьшается одна сторона квадрата, логично и закономерно сокращаются и остальные стороны…»

Он поднялся из-за стола, кашлянул и произнёс тихим, но срывающимся голосом:

– Универсальный системный принцип квадратности угнетает нашу жизнь. Неживая материя внедряет этот принцип в нашу жизнь, чтобы минимизировать человеческие потребности, унифицировать всё и вся, примитизировать закон эволюции… И в конечной своей задаче повернуть развитие разума человека в обратную сторону. Мы должны осознать…

У кого-то упал с треножника кульман. Соседка Светочка громко ахнула. Начальник отдела посмотрел, откинув назад голову и сложив на груди руки. Улыбнулся и сказал:

– Радькин, ах, Радькин. Вы избрали не лучший способ оправдания. Не морочьте голову мне и коллективу.

Бригадир слесарей за его спиной перестал кривляться и стоял с вытянутой физиономией.

5.

Зазвонил звонок, по звуку которого у сотрудников «холдинга» рефлексивно выделялась слюна, бросались дела и длинные коридор гудели под строевым шагом сотрудников, направляющихся в ведомственную столовую.

Радькин, обособленный случившимся от коллектива, вышел последним из кабинета и тоже побрёл в столовую, хотя и не испытывал чувств голода, просто следовал многолетней привычке.

На обед давали сосиски.

– Не больше двух в одну тарелку, а то всем не хватит! – кричали задние ряды. – А если человек не ел со вчерашнего дня по уважительной причине! – громко возражали впередистоящие.