Литмир - Электронная Библиотека

Вдохновленный такими умозаключениями, Фауст увлекся эзотерикой. По завету Франсиско Гойи его разум уснул наяву и породил таких чудищ, каких испанский художник в жизни бы не придумал нарочно. Это было поистине волшебное время, в котором Фауст мог нарушать законы физики, или хотя бы быть уверенным, что у него это получается. Вряд ли его становление можно было представить без тайного кружка таких же фантазеров, заворожено изучающих как антологию средневековых алхимических трактатов, так и современные изыскания не самых убедительных, но, безусловно, убежденных в своей правоте, авторов, утверждающих, что они способны измерить человеческую ауру с помощью электронных приборов. Сегодня Фауст мог провести линию от точки его рождения к точке, поставленной на его жизни: на ней вся его история была лучшей метафорой развития философии. Подростковый кружок доморощенных колдунов был его Средневековьем. И оно впадало во времена неутомимого студенчества и Возрождения – эпоху сумасбродных экспериментов, безумных теорий и, конечно, бунта против всех канонов. Эра беспечных заблуждений и радости от их приобретения. Тонкая грань, пролегающая между ведьмовским шабашем и форумом парапсихологов, стерлась также легко, как рухнула Берлинская стена. Альтернативная наука была интересна, но еще очень удобна, ибо обещала легкие решения. А когда тебе двадцать лет, все твое естество требует легкости и свободы. Академическое знание существовало для экзаменов, а магия – для мирового господства. Конечно, масштабы последнего были притягательнее степендии. На этом моменте нужна яркая история какой-нибудь очередной выходки, навылет безумной. Был у Фауста друг Корнелиус – не очень умный, но безмерно амбициозный. Корнелиус был фанатом всевозможных ритуалов. Оригинальные средневековые тексты, помноженные на его фантазию, в сумме выдавали сложно реализуемые задачи. Когда они учились на четвертом курсе, Корнелиус заявил, что настало время их инициации в алхимики. Источник, в котором описывался обряд, был спорным, но сама церемония весьма затейливой. Смысл заключался в том, чтобы по одному из имеющихся рецептов создать что-то наподобие разрывного ядра, и с его помощью подорвать значимый культурный, исторический или идеологический объект. В общем, 10 ноября 1989 года от Вальдеса, Корнелиуса и Фауста досталось одному из участков Берлинской стены. Сам Корнелиус получил ожоги сорока процентов тела и бесценный опыт, гласящий, что не стоит делать бомбы по рецептам XVII века «на коленках». Остальные отделались шоком, потому что спешно удрали и скрылись в толпе. А через полгода Вальдес влетел в библиотеку с «Вольтером». Не очень у Фауста друзья, конечно, были.

Хотя и он, следует сказать, не отставал. Апогеем подобных идей, по мнению его однокурсников, стал выбор профессии с помощью гадальных карт. Сегодняшний Фауст понимал, что из всех его юношеских странностей эта была наименее нелепой. К картам он прибегал всякий раз, когда имел спорные вопросы. Фауст гадал на таро, на игральных картах, на картах рун и многих других. «Первое использование карт в Европе относится к 1329 году и имеет германское происхождение, – говорил он Оуэну, другу-художнику из Калифорнии, перебравшемуся в Мюнхен из любви к немецким импрессионистам и Фаусту. – Гадание – это лучшая и самая честная форма диалога с самим собой, до которой додумался человек. А гадание на картах – самый быстрый и самый высокотехнологичный с точки зрения психологии ритуал. Метод». И Оуэн создал для него специальную колоду ассоциативных карт, с образами близкими самому Фаусту. И он не расставался с ней на Земле, иногда беспричинно тасуя колоду в руках. Вот и сейчас Фауст решил погадать. Задавать вопрос и отвечать первой картой, которая придет на ум. Но на ум приходили только образы из колоды таро, той самой, которая определила его профессию.

– Это конец?

Отшельник.

– О, да ты просто провидец, Фауст, воистину! Серьезно, мать твою, Отшельник?! Допустим. Дальше. Все было не зря?

Королева мечей.

– Ладно, не зря. Я потрясающий, знаю, спасибо. Кстати, о королевах. Что насчет моей Риты?

Тройка мечей. «Прости меня, дорогая. Какая пошлая карта – сердце, пронзенное тремя клинками. Какая пошлая ситуация: все три моих предательства. Согласен, я козел, но козлы не сокрушаются».

– Хотя бы в науке я не ошибся ни разу? Хотя бы мои изыскания – все, что я породил – не сделают меня посмешищем в глазах потомков?

Суд. Неплохо. На это ты рассчитываешь, когда садишься писать. Когда летишь в космос. Когда выбираешь профессию.

Стоит, однако, вспомнить, как юный Фауст выбирал свою будущую профессию. Конечно, Маг, перевернутый Дьявол и Солнце – это все замечательно, но такой основополагающий выбор не мог быть сделан без чуткого внимания тетки Волды. О, она была сердобольной во всем, что касалось здоровья и социального статуса. Выбирать стоило только из уважаемых и «типично немецких профессий», по ее мнению. Она говорила:

– Знаешь, Иоганн, я вот думаю, что всегда следует идти по стопам своих предков. Нет, я не призываю тебя выбрать актерскую профессию, как твоя матушка (когда она уже успокоиться?). В общем-то, отец твой, конечно, мог бы послужить примером, но философия… Иоганн, ну, какой из тебя философ? – щебетала она.

«Самый лучший, – думал Иоганн».

– Нет, философия – это, конечно, не про нас. С другой стороны, получишь качественное образование, и потом изучай, что хочешь. Например, Гегеля.

– Гегель изучен вдоль и поперек, тетя Волда, – скучающе ответил Фауст.

– Да-да, тем более! Зачем тебе философия? Знаешь, я вообще думала в сторону юриспруденции. Твой дядя будет счастлив, помочь тебе с практикой и трудоустройством.

– Да, действительно типичная немецкая история.

– Нет, ты, конечно, сам решаешь. Но я убеждена, что профессию следует выбирать, исходя из культурных особенностей своего народа и почвы, так сказать, удобренной твоими предками.

– Клотер Рапай называет это «культурным кодом», – вставил Фауст.

– Француз, что ли? – уточнила тетка.

– Угу.

Месье Рапаем Фауст заинтересовался после того, как один известный журнал характеризовал его, как «специалиста по черной магии». Оказалось, что его оккультная наука – бизнес и продажи. «Ну, такое себе, конечно, – подумал Фауст, но пару его статей прочел».

– Он – антрополог, – внезапно добавил Фауст.

– А ты что, хочешь быть антропологом? – заинтересовалась тетя Волда.

Маг – старший аркан – будущий гений, не успевший еще сделать ошибку. Описание карты: одинокий молодой человек с мудрыми глазами в белой рубашке и красной мантии. Он чем-то похож на Божьего сына. Рядом с ним Уроборос – свернувшаяся змея – для алхимиков символ бесконечного мира и познания, для христиан – искуситель, для германцев – бог зла, сын Локи и великанши Ангрбоды. У Мага есть все: женское и мужское начала, могущество и идеалы, бесконечность в слиянии сознательного и бессознательного. При нем жезлы, пентакли, мечи и кубки – соответственно, огонь, земля, воздух и вода, подвластные ему. Фауст был слишком жаден, чтобы выбирать и отказываться. Всю свою жизнь он искренне не понимал, почему перед ним ставят выбор: мужчины или женщины, деньги или слава, долг или удовольствие. У Мага есть вечность, и он успевает всюду.

– Вполне себе немецкая профессия, – размышлял вслух Фауст. – Не в медицину же мне идти.

– Но ты бы мог.

– Безусловно.

В семнадцать лет чувствуешь себя всемогущим, особенно, когда с тобой лично по ночам приходят сражаться демоны. Иное дело, что экзаменационные тесты могут говорить обратное. «Астрофизика, черт с ней. Посмотрим, что из этого выйдет». Доктор антропологических наук Иоганн Георг Фауст. Доктор Фауст. Ученый, который за свою жизнь успел поверить во многое и во многом разочароваться.

Он мог проследить, как с каждым новым принятым им суеверием, истинная вера сдувалась, словно воздушный шарик, парящий под потолком. А потом этот шар размером с кулак Фауст проткнул из гуманности, потому что не мог наблюдать, как он, подобно увядшей вере, кувыркается под ножками стула: «Там никого нет».

3
{"b":"695127","o":1}