– Во, Зинуличка! Во дает! – наложил свою резолюцию кто-то из местных.

– Это не Зинуличка, это наш Костя дает! Понавез из Москвы извращенцев! Одна мужиков истребляет, другая – вона че!

– Чего уставились? – грозно вопросила пялившихся на нее деревенских неласковая Зинуличка. – Маэстро! Крути свою шарманку! – обратилась она к диджею, облаченному в спортивные штаны на подтяжках.

Как назло, после бухшиного повеления из шарманки сплошным потоком полилась тягомоть. Настырный тракторист-комбайнер прилип к Светлане банным листом, приглашая ее каждые пять минут на медленный танец. Его общество тяготило. Тем более, внимание водителя самоходных машин никак не повлияло на отношение психо-филолога к Светлане. Он все отлично понимал и откровенно надсмехался над ней!

Когда из динамиков колонок в очередной раз полилось нечто нудно-заунывное, Света сделала стойку и отказала кавалеру в танце. Тот отказу не внял и потянул к ней ручищи, айда, мол, чего кочевряжишься. «Отстань от меня! – возмутилась Света. – Не смей больше ко мне приближаться!»

То ли в лице Светы мелькнуло что-то устрашающе-решительное, то ли память услужливо подсунула работнику полей яркий образ пострадавшего Игната… Как бы то ни было, но тракторист-комбайнер действительно отстал. Зато на его место заступили другие настойчивые кавалеры. Разгоряченная алкоголем фантазия Светы выручала хозяйку как могла. Девушка уже исполнила под медленную музыку лезгинку и лунную дорожку Майкла Джексона. Она морально приготовилась исполнять танцы народов Африки. Да что угодно – лишь бы отвязаться от настойчивых ухажеров, мечтавших позвать ее на медляк. Ее движения не были грациозными как у Валеры. Света хаотично металась по залу как медведь-шатун. Заметив мужской силуэт, шедший в ее сторону, танцорша сжала 2 кукиша и сунула в лицо подходившему:

– Вот тебе! Видел?! А ну пошел вон отсюда! Как же вы меня достали, женихи фиговы!

«Жених» скуксился и обиженно поджал губы:

– Простите, Светлана, если дал Вам повод заподозрить меня в гнусных вещах. Я лишь хотел предложить Вам вернуться в дом. Мне кажется, вечерние танцы Вас утомили.

До Светы внезапно дошло, что перед ней стоит разобиженный босс.

– Ааааа! – закричала она в лицо работодателю и, схватившись обеими руками за рот, побежала на улицу. Она добежала до ближайшего куста и сунула голову в его центр. «Беэээ!» – крикнула Света прикорневой поросли куста. Ничего не произошло. «Беээ!» – еще раз постаралась она. Тщетно. В студенческие годы ей приходилось много раз выслушивать от однокурсниц рассказы о том, что перебрав алкоголя, те быстренько избавлялись от его излишков незатейливым способом при помощи «беэээ». «Выходит, я дефективная: у меня в организме не все как у людей», – предавалась горестным размышлениям Света. Ей не хотелось возвращаться в клуб. Тут было всяко лучше. Почти как в детстве в условном «домике».

– Ненормальная! Ты там что-то потеряла или в роль страуса вживаешься? – раздалось где-то сверху над танцоршей. Света неспешно вытащила голову из куста, ободрав веткой ухо:

– Мне плооохо, – заутробно пробасила она и заревела. Ей было стыдно и тошно. Как теперь людям в глаза-то глядеть? Кто ж знал, что первый опыт самогонной попойки приведет к таким позорным последствиям. Света уткнулась лицом в рубашку незнакомца и взялась предаваться беспробудному горю. Затем деловито промокнула опухшее от слез лицо рубашкой доброго человека:

– Спасииибо!

– Я бы сказал «на здоровье», но какое уж здоровье с такой-то больной головой!

– Ты?! – Света задохнулась от возмущения. Только сейчас она рассмотрела в благодетеле психо-филолога. – Зачем ты меня преследуешь?

– Уууууу….. У нас еще и мания преследования…

– Ыыыы, – вновь заревела Света.

– Ну, ладно, ладно! Успокойся. Пошутил я.

Из клуба вышла небольшая компания людей. Позади них, словно пастух, погоняющий отару глупых овец, семенил Константин Георгиевич: «Алкоголики мои! А, ну, до дому, до хаты! Зачем же пьяными рылами-то на виду у всей деревни отсвечивать?» Компанию Светиных сослуживцев разбавлял Юркин внештатный гарем в составе трех девиц. Юрке такое внимание льстило, и уходить на пике популярности домой, чтобы «не отсвечивать», ему не хотелось:

– Константин Георгиевич! Мы больше в клуб не пойдем, не беспокойтесь. Мы только до пруда прогуляемся, воздушком подышим, проветримся и сразу домой.

– Хорошо, соколики мои, так и быть. Но в клуб больше ни-ни!

Подопечные Константина Георгиевича в сопровождении Юркиных девиц и психо-филолога медленно шли к пруду. Тишину ночи окрашивало волшебное пение неведомых птиц.

– Валер! А где ты научился так здоровски танцевать? – озвучила Катерина мучавший ее вопрос.

– В Москве.

– Козе понятно, что не в Рио-де-Жанейро. Я имела в виду, ты профессионально этим делом занимался или как?

– Или как. Мама в седьмом классе отвела на танцы.

– А ты что же, так легко согласился?

– За год позора мне пообещали компьютер.

– И чего, купили?

– Купили.

Катька подцепила Валеру под руку и вела допрос с пристрастием о его детстве, родителях, увлечениях. «Может, это и есть тот мужик, которого мне для успешной жизни не хватает?» – задавалась она вопросом. До этого момента Валера не вызывал в ней никакого интереса. Отчасти из-за скверного характера. Отчасти из-за блеклой внешности: кроме красивого прямого носа и выразительных карих глаз не было в нем ничего яркого. Так, средний рост, короткие русые жидкие волосы, чахлое телосложение, ежедневно угнетаемое работой за компьютером. Нечаянно вскрывшийся потенциал танцора заставил Катерину рыться в Валеркиной биографии в поисках других неожиданных бонусов. Пока бонусы не радовали. «Если я его поцелую, то точно пойму – мой это человек или нет», – решила она. Катерина с кавалером замыкали процессию. Подобрать более удачный момент было сложно, поэтому Катька, вцепившись в Валеру, впилась в его губы. Тот встал столбом, не зная, что делать. По амурным делам, в отличие от Юрки, Валера специалистом не был.

«Что-то непонятно, мой он человек или нет, – заключила Катерина. – Поцелуй вышел – такое себе… Хотя, может, так даже лучше. Не умеет целоваться – значит, не гулящий. Зачем мне такой как Юрка, например?» Валера тоже переживал тяжелые думы: уже дважды за сегодняшний день вмешивались в его драгоценную свободу и попирали чувство достоинства. Вначале принудили в клуб идти, а теперь вообще кошмар…. Ни в какие ворота.

Так, в тяжелых думах оба дошли до пруда. Место оказалось сказочно красивым. В лунном свете ивы поблескивали серебряными листьями, вода тихо шелестела о траву берега. По неясной причине сюда не доносилось тявканье деревенских собак.

– Давайте отойдем от кромки обрыва, – сказала представительница Юркиного гарема. Люди говорят, что несколько раз здесь случались оползни, от берега отваливались куски суши и уходили под воду. А пруд в этом месте глубокий.

– Зайка моя! Не бойся, я же с тобой! – развеял опасения девушки Юра.

Тем не менее, компания, не сговариваясь, сделала три шага назад. Никто не разговаривал. В присутствии ночного очарования любые слова казались лишними и глупыми. Внезапно у Валерия затрезвонил мобильник. Какому-то башковитому программисту в Москве срочно понадобилась его консультация. Чтобы не мешать присутствующим, Валера отделился от компании и подошел к краю обрыва:

– Да, Геннадий, слушаю тебя! Что? Да-да, верно… А ты что сделал? Ну, молодец, правильное решение…

Неожиданно Валера неестественно покачнулся и выкрикнул в трубку: «Дружище! Я позже перезвоню, я паааааадаю!» Окончание фразы звучало откуда-то снизу. Подопечным Константина Георгиевича повезло своими глазами наблюдать за оползнем, уносившим их сослуживца в бездну пруда.

Зинаида Карловна истошно завизжала и бросилась бежать подальше от береговой линии. Остальные остались неподвижно стоять у обрыва, боясь посмотреть вниз на то, что осталось от обвалившегося куска земли и их товарища. Первым опомнился психо-филолог. Он вытащил свой телефон, включил фонарик и начал светить в темноту бездны.