Двери отворились. В тронном зале были двое, не считая стоявшую в карауле стражу. Первым являлся светловолосый мужчина плотного телосложения, в бархатном алом костюме с золотым подбоем и горностаевой накидкой, с королевской короной на широком лбу, второй была обворожительная девушка двадцати лет, в белом кисейном платье, спускавшемся до самых пят. На голову девушки была водружена тонкая диадема, покоившаяся среди мириады прямых светлых волос, мягким шелком стекающих по спине до поясницы.
– Приветствую своего короля,– добродушно провозгласил принц, обращаясь к восседающему на троне отцу. Трон был отделан золотом и слоновой костью, седалище и спинка обтянуты бурым бархатом. Этот «стул королей» поднимался над полом к потолку на два метра, к нему вели мраморные ступени, так что получалось, что король всегда смотрел на своих подданных сверху вниз, как и полагается властителю. У трона стояла в данный момент принцесса. Она резко обернулась на голос брата.– Приветствую и тебя, сестра, желаю тебе долгой и счастливой жизни, моя молодая родственница!
– Брат,– воскликнула принцесса,– ты пришел?! А мы тут с отцом решали, как украсить церемониальный зал, какие материалы подойдут и как я хочу, чтобы он выглядел в итоге! Ты как раз вовремя, мы спорим насчет занавесок. Что ты предпочитаешь: багровые – цвета заката, или голубые – цвета неба?
– Хм… сложный вопрос, наверно, все же голубые, сестра! Они более ведут к миру и успокоению, чем багровые,– ответил наследник, подходя и целуя принцессу в щеку.– А вы какие предпочитаете, мастер Гренджой?
Мастер, оставшийся на полу, подле лестницы, ведущей к трону, преклонившись на одно колено, ответил с явным предпочтением к голубым тонам, так как они будут радовать принцессу и днем, и ночью, тогда как красные ночью всегда страшны.
– Тем более, голубые будут оттенять глаза ее высочества!– закончил колдун.
– Ну, не скажите,– вдруг произнес король.– Я предпочитаю алые, они как-то богаче и оригинальнее смотрятся, чем какие-то голубые и нежные, это явно не по мне, но решение примет моя дочь! Да, Мэрион?!
– Да, отец! Я выберу голубые!
– Ну и хорошо! Пусть будет по-твоему! А теперь о главном – о предстоящем турнире в честь помолвки Мэрион и лорда Станиша!– сказал король, сдвинув брови, упоминание о помолвке дочери всегда приводило его в негодование.– Все ли готово, Дариус?
– Да, отец,– невозмутимо ответил на это принц.– Послезавтра все начнется в десять утра, недалеко от главной площади. Все рыцари, кто подал заявку, готовы к поединку! За исключением одного,– сэра Хайрама,– который вчера снова попал в тюрьму! Об этом мне с утра сообщил один из командующих стражей, сэр Альбус! Тот самый из семьи Евениусов, чья прабабушка является нашей родственницей. Этот молодой человек сватается к сестре сэра Хайрама. Сэр Альбус благородный и славный малый…
– Как?! Его снова закрыли в тюрьму?!– испугано воскликнула Мэрион, схватившись за белоснежный рукав брата.– Это, видимо, недоразумение!.. Ему надо помочь!.. Брат, ты уже сделал необходимые распоряжения?!
– Да, сестренка, сделал,– холодно произнес Дариус, ему не понравилось, что его перебили.– Он все же мой друг детства, как и твой! Друзей я никогда не забываю, ты же знаешь! Но он обидел какого-то иностранного купца, и их посадили вместе. Я всех их вызову и самолично разберусь в инциденте.
– У тебя доброе сердце, Дариус. Я тебе очень признательна. Я хочу сегодня же его увидеть!..– с трепетом в голосе озвучила принцесса.
– Нет,– сурово бросил король, который явно не разделял стремления дочери на встречу со старым другом, а Дариус, который только что открыл рот, снова его закрыл, как рыба без воды.– Он покрыл себя позором! Пал низко, так, как не падал ни один из Больштадов! Я знал его отца и деда, достойные люди, бесстрашные воины, они с честью служили и мне, и моему отцу,– вашему деду,– но этот всех опозорил, всех посрамил! Я не хочу, чтобы ты зналась с этим типом, королевская семья не может пачкаться о ничтожество вроде него!
– Он не… он хороший человек, просто запутался,– пролепетала нерешительно Мэрион, побледневшая и затрясшаяся, как будто ее одолел внезапный озноб.
– Ты не будешь с ним разговаривать и точка!– прогромыхал король, нахмурив брови, но Мэрион лишь зарыдала в ответ и отец сменил гнев на милость.
– Не плач, моя родная! Ты знаешь, что я не переношу твоих слез,– король замялся, опустил сердитые глаза.– Знаю, что он был твоим другом детства. Я и сам его жалею, как отец! Он рос на моих глазах, с моими детьми. Он подавал надежды, я хотел сделать его предводителем Золотых щитов, но он, став командиром Пограничных войск и прослужив один год, почему-то отказался от должности и ушел… а затем вернулся и этот позорный загул… Кхм! Ты же знаешь, я ему угрожал, даже в тюрьму ссылал, но исправляться он до сих пор не хочет. Дурная кровь его ублюдка дяди дает о себе знать! Может быть, он от него и нахватался этой тяги к черни и их забавам. Пусть остается в темнице, я не хочу видеть Хайрама на турнире, там и без него хватит достойных воинов! Дариус, предупреди его об этом, когда будешь с ним разговаривать. А теперь расскажи о том, сын, как продвигается подготовка… я хочу знать все!
Принцесса вышла из тронного зала, оставив отца, брата и мастера Гренджоя обсуждать предстоящие мероприятия. Она отправилась, в сопровождении двух служанок закоулками к своей комнате. Несколько раз прошла по коридорам, где-то освещенных лампадками на китовом жире. Встречаемые рыцари в отполированных доспехах с вытравленными на них гербом королевства молча вытягивались при ее приближении. Все было как во сне, она ничего не слышала и не понимала, пока не добралась до большого помещения с камином. Пламени не было, так как сейчас было утро и тепло.
Она отпустила служанок, оставшись совсем одна в своей привычной келье. Ничто не мешало ей придаваться мыслям.
Ее комната была просторной, украшенной розовыми и зелеными шторами, гобеленами и туалетными принадлежностями, но помимо них возле стены, справа от входа, стоял шкаф с довольно потрепанными книгами, посредине комнаты расположилась огромная постель с прозрачными занавесками. Большие окна с выходом на балкон были пусты.
Какая-то слабость одолела внезапно принцессу, после известия о том, что Хайрама поймали и заключили в тюрьму. Она, признаться, не раз слышала о таких происшествиях, случавшихся с ним, и каждый раз это отдавалось в ней каким-то странным беспокойством, нервным напряжением и, как следствие, желанием увидеть его, помочь, защитить. Но всегда она сдерживала себя, потому что знала, что ее брат никогда не оставит Хайрама в беде. Они оба друзья детства, через многое прошли и никогда не предадут друг друга. По крайней мере, ей хотелось в это верить.
Но почему же сейчас ее одолела тоска?
Да, точно, то была изнывающая тоска, поселившаяся в ее груди,– но почему и когда она успела овладеть сердцем принцессы? Никто не знал ответ на этот вопрос, даже сама Мэрион. Ей хотелось лезть на стену, царапать гранит, но только, чтоб беспокойство это прекратилось. Она давно не видела Хайрама, не слышала его голоса, не замечала его застенчивой улыбки и пронзительного взгляда. Ей вспомнились его натруженные сильные руки, когда он прикасался к ней, его полные жизни губы, когда он целовал ее нежную белую руку в знак приветствия.
Краска залила ее лицо.
Он ушел два года назад, внезапно, никому ничего не сказав и не объяснив своего поступка. В то время он стал в народе известен как непобедимый и могучий воин, его любили, он пользовался успехом, его принимали во всех благородных домах,– но все же он ушел, отказался от будущности и ушел.
Но куда?!! В народ?!
В эту неизвестную принцессе массу, скопище необразованных и жестоких людей, которые каждый день только и умеют, что воровать, бить, грабить. Она никак не могла понять и принять этого факта.
Как он мог покинуть короля и принца, променяв их на пустые увеселения и никчемную выпивку? Как он мог отвернуться от достатка и богатства, что сулило вновь подъем его дому, на вот такую жизнь, какую он влачил сейчас? Она этого не могла ни принять, ни понять.
